Именем Тьмы. Лик Черной Пальмиры (страница 2)
Лайк искоса наблюдал за полосой, не выпуская из руки бокала с вермутом. «Боинг» сел и теперь неторопливо полз к месту стоянки, где суетились рабочие со шлангами и прочей аэродромной механикой.
Наконец подали трап, и люк отворился, выпуская первых пассажиров. Только сейчас Лайк толкнул дверь и вышел из лимузина.
Посторонние ни шефа Дневного Дозора, ни «роллс-ройса», ни шофера не замечали. Легкое, почти незаметное заклинание – и вместо машины и Иных обыкновенные люди видят пустоту. Серые плиты летного поля да дрожащий над ними горячий воздух.
Тот, кого встречал Лайк, вышел на трап одним из первых. Чуть выше среднего роста, худой до впалости щек, в темном костюме, серой рубашке и черных туфлях с квадратными носами, начищенных так, что в них отражался белоснежный бок самолета. При нем не было ни сумки, ни барсетки – ничего. Пустые руки. Да и багажа у него не имелось, как впоследствии выяснилось. Совсем.
Худой человек в темном костюме неторопливо спустился по трапу и сразу же отделился от других пассажиров, муравьиной цепочкой тянущихся от самолета к модерновому аэродромному автобусу, какие с некоторых пор появились в Бориспольском аэропорту. На него никто не обратил внимания, хотя он прошел перед самым носом стюардессы и едва не столкнулся с рабочим у переднего шасси.
Шеф киевского Дневного Дозора молча ожидал у лимузина с приоткрытой дверцей.
Гость тоже был шефом Дневного Дозора. Только московского.
Они медленно сошлись и замерли в двух шагах друг перед другом. Не то чтобы чопорно или церемонно, но с таким видом, будто между ними текла Эльба.
– Здравствуй, Завулон, – сказал Лайк сухо.
– Здравствуй, Тавискарон, – в тон ему отозвался гость. В голосе гостя тоже не чувствовалось открытой радости или приветливости, свойственной давно не встречавшимся людям. Скорее можно было предположить, что расстались они вчера, причем заранее зная о сегодняшней встрече.
Киевлянин болезненно поморщился.
– Давай без… церемоний, – предложил он.
– Давай, – охотно согласился москвич. – Здравствуй, Лайк.
– Здравствуй, Артур. Обниматься будем?
– Зачем?
Шереметьев едва заметно улыбнулся:
– От избытка нахлынувших чувств.
– А, – понял гость. – Шутим. Хорошо, давай обнимемся. В конце концов, я действительно давно тебя не видел и даже рад встрече.
– Я тоже рад, Артур. И мы действительно давно не виделись.
Они шагнули навстречу друг другу и обнялись – без пошлых поцелуев и похлопываний по спине. Просто и коротко. Потом пожали руки. Тоже коротко, по-деловому.
– Поехали? – спросил Лайк.
– Подожди секундочку, – попросил москвич.
А затем повернулся на запад, туда, где за невидимым горизонтом лежал Киев. Древний и всегда молодой Киев.
– Здравствуй, Город, – серьезно сказал Артур-Завулон и поклонился.
На поросшем деревьями склоне Владимирской горы враз смолкли птицы. Ненадолго, всего на четверть минуты. Но никто из киевлян этого все равно не заметил.
* * *
– Куда ты меня везешь на этот раз? – поинтересовался Артур-Завулон, когда лимузин миновал мост Патона и свернул на набережную. Голос у гостя звучал небрежно и с еле уловимой ноткой раздражения.
– В «Ле Гранд Кафе», – невозмутимо ответил Лайк. – Ты там еще не бывал.
– Это где? На Крещатике? Что-то до смерти престижное?
– Не на Крещатике, но рядом. А что? Хочется тишины?
– Хочется воспоминаний, – вздохнул Артур с непонятной тоской. – Слушай, ну их, эти «Ле гранды». Поехали лучше на Андреевский, а? В корчму «Пiд липою».
– На Андреевский? – удивился Лайк. – Можно, конечно… Только там сейчас не корчма, а респектабельный ресторан с хрусталем и прочим. «Свiтлиця» зовется. А что, воспоминания?
Гость снова вздохнул:
– Воспоминания, коллега. Причем больше с корчмой, чем с Андреевским спуском. Ну с замком Ричарда еще.
– Странное место для Темного. В смысле воспоминаний и прочей ностальгии.
– Ха! Можно подумать, Малый Власьевский в Москве – не странное место для Темного!
– А странное? – насторожился Лайк.
На Малом Власьевском он обыкновенно останавливался в Москве. У знакомой ведьмочки.
Артур вздохнул и в третий раз:
– Да не то чтобы очень… Но как-то наши все резко разлюбили Арбат. И окрестности.
– А почему?
– Да мерзко там стало. Как в Питере прямо.
– На Арбате? Как в Питере? Артур, не пугай меня. Москва не может настолько испортиться.
– Вся Москва и не испортилась, – буркнул Артур, неожиданно мрачнея. – Только Арбат. А что до Питера…
– Давай о делах попозже, – прервал его Лайк. – Я настаиваю. На правах хозяина.
– Уговорил.
– Знаешь, чуть ниже, на Подоле, есть маленькая кафешка, очень похожая на «Пiд липою» тех времен. Тебе понравится. Поехали туда?
– Поехали.
Лимузин тем временем поднялся на Владимирскую и мигом домчал почти до самой Андреевской церкви. Булыжная мостовая спускалась к Подолу. Между старыми камнями виднелись высохшие промоины, пути неистовых весенних ручьев.
– Стоп! Дальше пешком. Традиции, надо чтить…
Артур неожиданно закряхтел – совсем по-стариковски – и неловко шевельнулся в кресле.
«Спина у него, что ли, болит?» – подумал Лайк с некоторым недоумением. Для мага такого уровня поправить здоровье – вообще не вопрос. Дело нескольких минут.
Но внезапно Лайк понял. Это не спина. Это память. Она подчас вытворяет очень странные вещи. Особенно с Иными, ведь у них память куда дольше, нежели у обычных людей.
Лайк не стал ничего говорить гостю – просто принял из его рук стакан, водворил в бар и открыл дверцу лимузина. Артур толкнул дверцу с другой стороны.
Немногочисленные туристы вряд ли впечатлились видом лимузина. А вот достаточно неприметный вид пассажиров вполне мог бы кого-нибудь удивить.
Но не удивил. Темные не любят привлекать к себе внимание без веских на то причин. Светлые – да, любят. Этих Силой не корми, дай окутаться сиянием, ореолом, покрасоваться в белых одеждах. Мол, знайте, черви-человечишки, кто вас от бед бережет. Самое забавное – человечишки верят.
Лайк всегда находил это смешным и нелепым. Поэтому все то же простенькое заклинание, отводящее чужие любопытные взгляды, прикрыло двоих Темных магов. До самого места, где некогда располагалась корчма, а теперь «Свiтлиця», их никто не увидел. Ну а потом оба сделали вид, будто из этой самой «Свiтлицi» вышли. Так, на всякий случай, по въевшейся за многие годы привычке к скрытности.
Место на Подоле, куда Лайк привел гостя, было обычной кафешкой без намека на фешенебельность. Даже официанток не имелось – приходилось самому тащиться к стойке, заказывать, а потом забирать поднос со снедью. Лайк в любое время предпочел бы что-нибудь классом не ниже «Виктории», но желание гостя – закон. Тем более такого гостя. Московские Дозоры всегда котировались повыше киевских, да и Артур-Завулон был старше и искуснее. Не в силу более продвинутых способностей – просто в силу возраста. Сравнивать магов вне категорий вообще сложно. Да и не приходила Артуру и Лайку в головы идея померяться мощью. Никогда. За очевидной ее бесплодностью.
Какое-то время прошло в обоюдном молчании – сразу переходить к делам никому не хотелось, а тратиться на вежливо-бестолковый разговор о погоде или еще каких пустяках таким личностям не пристало. Вместо этого оба отдали должное горилке с перцем, фирменным шкваркам и котлетам по-киевски. Снедь в кафешке готовили простенькую, без претензий, для среднего обывателя. По цене и качеству. Впрочем, и королям очень часто хочется простоты.
Наконец Завулон довольно откинулся на спинку стула и оторвал смягчившийся взгляд от посуды. На лице его отразился некий отдаленный намек на блаженство – скорее духовное, чем мирское.
– Как тут у вас? – спросил он хозяина.
– Да тихо вроде. Хоть в отпуск езжай. И поеду, шоб я был здоров! Только ближе к лету, когда потеплеет по-настоящему. В Крым. В горы.
– А то ты не знаешь, что сей год по-настоящему потеплеет только в июле!
– Так я и говорю, – ухмыльнулся Лайк, – ближе к лету.
– А, ну да, – кивнул Артур. – Ты ведь всегда был теплолюбивым.
Помолчав секунд десять, Артур пожаловался:
– А нам последнее время туго приходилось. Светлые такую волшебницу заполучили, у-у-у-у… Еле убрали ее лет на полста.
– Н-да, – Лайк сочувственно цокнул языком. – Полста лет промелькнут – и не заметишь. Это когда Зеркало приходило?
– В частности. Там очень сложная история завернулась, явление Зеркала – лишь часть ее. Кстати, что это за субстрат, а? Виталий Рогоза из Николаева. Ты его знал?
– Нет, – помотал головой Лайк и потянулся к бутылке. – Еще по одной?
– Давай, – не стал возражать Артур.
Разговор медленно, но верно стал приближаться к цели визита московского гостя.
Артур-Завулон не сообщал в Киев о приезде. Просто, явившись утром к офису на Тверской, молча сел в BMW Шагрона. А тот так же молча отвез его во Внуковский аэропорт. А Лайк легко распознал пылающую вероятностную нить и поехал встречать его в Борисполь.
– Наверное, Швед этого Рогозу знает, – предположил Лайк, закусив. – Можно расспросить.
– Швед – это кто?
– Николаевский. Свой Иной. Я мало кому могу доверить спину… Ему – могу.