– Увидимся в три, моя дорогая.

Когда оба скрылись в коридоре, «дорогая» облегченно выдохнула и с интересом огляделась. Помимо диванов здесь стоял круглый обеденный стол с полированной крышкой и мягкими стульями с резными ножками. Угол подпирала напольная статуэтка: девица с плошкой в руках. Понятия не имею, для чего ее приставили. Может, в гипсовую тарелку следовало складывать ключи и чаевые для обслуги.

– Леди Торн, – раздалось в тихой гостиной, и я едва не подпрыгнула.

Откуда ни возьмись, вернее, из спальни появилась горничная в форменном платье и переднике.

– Мы закончили, – объявила она.

– Спасибо, – отозвалась я.

Девушка чего-то ждала.

– Мы можем идти или будут какие-то пожелания? – спросила она.

– Нет, – покачала я головой, но вдруг вспомнила: – Кстати, а как связаться с соседним номером?

– В вашей спальне есть почтовая шкатулка. Можно отправить записку в любые апартаменты или сделать заказ в номер, – не выказав никакой иронии, дескать, дикая какая-то леди Торн, ничегошеньки не знает, пояснила она.

– Благодарю, – улыбнулась я.

Девушка двинулась к выходу, а следом целый отряд горничных в количестве пяти штук, со стороны похожих друг на друга, как близнецы. Они торжественно несли стопки аккуратно сложенных очень знакомых вещей, а одна держала в руках мои теплые ботинки со шнурками. Те самые, которых так сильно недоставало в дороге!

– Подождите! – скомандовала я, признав собственный халат из фланели. Он давно пережил первую молодость, но был теплым и уютным.

Служанки сбились со строевого шага и едва не врезались одна в другую.

– Куда вы уносите мои вещи? – удивленно спросила я.

– На сжигание, – с самым обычным видом, словно не собиралась провести кремацию чужой одежды, пояснила старшая горничная.

Ничего себе сервис в дорогом гостевом доме!

– Зачем? – потрясенно воскликнула я. – Чем вам не угодил мой… халат?!

Девушки странно переглянулись.

– Так ведь мадам Торн велела от этих вещей избавиться.

– Мадам Торн? – повторила я нараспев, потому как дыхание чуточку сперло и удавалось почему-то петь, но не нормально говорить. Слов-то не было, одни междометия.

Тетка под шумок решила проредить мой гардероб. Нашлась поборница моды! Хочет избавиться от одежды – пусть перетрясет свои дорожные сундуки.

– Дамы, верните все обратно, – велела я. – Сейчас же!

Вообще, хотела сказать «пожалуйста», но от возмущения запас вежливости несколько прохудился. Они же чуть не прикончили мой любимый халат!

Горничные пристроили вещи на комод и удалились. Оставшись одна, я сбежала в ванную комнату. Хорошо, что та примыкала к гардеробной и не пришлось нестись через весь номер в исподнем. А когда вышла, душистая, намытая и в уютном халате, обнаружила Филиппа…

Вокруг моего ненаглядного мужа на разном расстоянии от пола застыли сбитые с комода вещи. С большим недоумением, словно никогда в жизни не видел женского белья, он рассматривал гордо расправленные в воздухе полосатые панталоны.

Я и сама встречала такие, с позволения сказать, пестрые изделия швейного промысла только в одном месте: в лавке женских штучек мадам Руфьи в Энтиле. Она шила их собственными руками, чем сильно гордилась. Никак тетушка Клементина подсунула зимнее бельишко. Видимо, побоялась, что племянница в горах отморозит нежное место, какое следовало пристраивать на диваны и возить исключительно в теплых каретах.

– Вы чего на них пялитесь? – тихо, но свирепо спросила я, словно он совершал гнусное злодеяние, а не изучал приблудное исподнее.

Филипп перевел на меня растерянный взгляд, и брови его поползли на лоб.

– А теперь на меня, – сердито добавила я, покрепче затягивая пояс. – Никогда не видели халата в стиле… ретро?

– Ретро – это когда одежда на женщине как из бабушкиного сундука?

– Вы же не пытаетесь оскорбить мой халат? – обиделась я и огладила ладонями мягкую ткань. – Ретро – это удобно и уютно. И знаете что?

– Да?

– Отдайте уже мои панталоны… Шорты!

Приблизившись, я попыталась сорвать висящее полосатое недоразумение, но оно словно было прибито гвоздями к воздуху. Пришлось дернуть посильнее, отчего ткань хрустнула. В разные стороны прыснули золотистые искры затухающей магии.

– Какие-то ненадежные панталоны, – пробормотала сквозь зубы. – В смысле, шорты! Это шорты, ясно?

– Шорты с начесом, – заметил Филипп.

– Что вы удивляетесь? Они зимние. Не догадывались, что такие существуют? – проворчала я, пряча цветастое безобразие подальше от его внимательных глаз. Попросту за спину. – Никогда не знаешь, в какой момент усядешься в сугроб.

– В холода их надо носить постоянно? – въедливо допытывался муж.

Да дались же ему эти демонские штаны! Послушаешь и решишь, что сам захотел на досуге примерить и испытать на морозе.

– Как только похолодает до такого мороза, что птицы начнут падать замертво, а задницы… – Я прикусила язык. Похоже, до крови. Наверное, распухнет, зато не смогу нести чушь и сыпать в приличном обществе мужа бранными словечками.

– Продолжайте, – кивнул он. – Что вы там говорили?

Его глаза вспыхнули смехом. Уголки губ подрагивали. Я чуть не проглотила собственный длинный язык. Можно больше не напрягаться и не строить из себя прелестную дурочку. Репутация таковой успешно заслужена!

– Зачем вы вообще сюда зашли? – буркнула я недовольно, стараясь сменить тему.

– Переодеться, – подсказал он.

– А не заметили, что дверь закрыта?

– В этом был сакраментальный смысл? – утончил Филипп.

– Не сакраментальный, а самый обычный. Закрытая дверь как бы тонко намекала, что здесь занято. – В порыве вдохновения я взмахнула треклятыми панталонами и пожелала самой себе провалиться под паркет. – Филипп, не хочу показаться грубой, но, может быть, вы уже выйдете куда-нибудь, чтобы я оделась?

И по возможности спрятала позорное исподнее. Ей-богу, трусы с начесом удивили меня ничуть не меньше. Держу и поражаюсь: кто в здравом уме натянет на себя это колючее недоразумение? Разве что в качестве наказания за плохое поведение.

– Дорогая супруга, давайте я выйду в ванную комнату, – предложил он и даже кивнул в нужном направлении. – Обещаю не торопиться, переодевайтесь без спешки.

– Благодарю, – с достоинством ответила я, сдвигаясь с пути.

Едва муж шагнул из гардеробной, как за его спиной взмыли в воздух застывшие возле пола вещи. Красивое колдовство, совершенное с небрежной естественностью. Одежда встряхивалась, складывалась и слеталась в аккуратную стопку.

Неожиданно среди прочих мелочей обнаружилось очередное исподнее с длинными штанинами. Расцветкой в ярко-красное сердечко. К ним в комплект шли чулки. И теперь обе штуки мельтешили в воздухе. Клементина точно решила меня доконать!

– Тереза?

– Да? – Я резко развернулась и закрыла собой дверной проем, чтобы Филипп не заметил, как отвратительные чулки в сердечко самостоятельно скатываются аккуратными валиками.

– Я ваш муж.

– Я в курсе.

– Не стоит меня стесняться, – пряча улыбку, мягко проговорил он и скрылся за дверью.

Я выдохнула и первым делом попрятала в нижний ящик комода цветастое приданое. Потом шустро надела платье, просушила кудрявые волосы простеньким заклятием и отправилась на пять минут к тетке. Задать вопрос: в какое страшное мгновение она решила меня этим приданым одарить и добавить в мои будущие мемуары о позорах в жизни еще одну главу? А заодно рассказать об обеде с мадам Торн, если разбор спорной энтильской моды не затянется до трех часов пополудни.

Широкий замковый коридор был пуст и тих. Мирно стояла в кадке украшенная бантами елочка. На стенах в круглых стеклянных колпаках потрескивали магические огоньки. Ковер на полу заглушал стук каблучков.

Я повернула за угол и задумчиво притормозила, обнаружив две совершенно одинаковые двери, смотрящие друг на друга. Слева и справа. Номера у них отличались одной цифрой, и какой на следующие две недели принадлежал моим родным, я – хоть убей – не помнила.

Сначала двинулась влево, потом передумала и, протянув кулак, постучалась в дверь справа. Удивительно, но угадала! Изнутри крикнули голосом Лидии:

– Заходите!

Я заглянула внутрь. В гостиной, уютно забравшись на диванчик с ногами, сидела моя тетка и читала «Приручение домашних драконов». На придвинутом поближе столике стояла фарфоровая тарелка с очищенными орешками.

Звонкий и тонкий фарфор с золотой каемочкой был местный, а орешки – определенно энтильскими, прихваченными запасливой Лидией в путешествие. Но перекус не понадобился – по дороге всех неплохо кормили, а некоторых (меня) даже с большим перебором. После вчерашнего пиршества внутри не приживались даже мысли о еде.

В номере царило умиротворение. В окна лился солнечный свет, виднелась присыпанная снегом гора. Никакого задорного скандала в духе тетушки Клементины, ненавидящей, когда разбирали сундуки не так, как ей нравилось, что-то не наблюдалось.

– Ты одна? – Я недоуменно огляделась. – Где остальные?

– Клементина вышла, – объявила Лидия и, оттопырив мизинчик, перевернула страницу.

– Куда?

– К тебе, – легкомысленно отозвалась она. – Ты не представляешь, какую полезную книгу подарили твои соратницы…

– Подожди! – перебила я. – Когда она ко мне пошла?

– С полчаса назад. Вы разминулись?

– Здесь не такой длинный коридор, чтобы по нему идти полчаса, – нахмурилась я.

Может, тетушка и пыталась дойти к нам с Филиппом в номер, но определенно добралась в какое-то другое место.

– А где Рендел?

– Так известно же где. – Лидия пожала плечами. – Как только за Клементиной закрылась дверь, тут же сбежал.

– Куда?

– Откуда мне знать? – Она наконец пожелала поднять голову и посмотреть на меня укоряющим взглядом. Дескать, не отвлекай от чтения.

– Ты же сказала, что тебе известно.

– Это была колкость, соразмерная ситуации. Кстати, ты действительно должна прочесть эту книгу…

– Поищу Клементину с Ренделом! – выпалила я. – Вдруг они потерялись?

– Куда они денутся из гостевого дома? – равнодушно отозвалась Лидия.

Да куда угодно! У них талант блуждать в самых неожиданных местах. Умудрились заплутать в воздушном порту, где для людей с богатым воображением и топографическим кретинизмом установлены указатели.

– Пойти с тобой? – Лидия принялась слезать с дивана и скривилась, выпрямляя, очевидно, затекшие ноги.

– Нет! – рявкнула я, и тетка вздрогнула. – Не выходи из номера! Вообще с дивана не вставай! Вдруг они вернутся, а дверь закрыта. У нас еще обед с Марджери.

– Марджери Торн здесь?! – охнула она. – Это же огромная проблема!

– Да, но сейчас не самая главная.

Я бросилась на спасение пропавшей Клементины, буквально летела, воображая, растерянную родственницу… и потерялась в коридорах. Теперь растерянной сделалась сама. Даже по лестницам пару раз поднялась, но не нашла ни тетушки, ни выхода к цивилизации. Вокруг одинаковые комнатные ели в кадках, картины, одна на другую похожие, и ни души. Чужой коридор выдал зеленый, а не красный ковер.

– Да драконью ж мать! – пробормотала я, упирая руки в бока.

– Девушка, благослови тебя боже! Я встретила живого человека, а не только елки! – прозвучал громкий голос тетки.

Не веря собственным ушам, я развернулась. В последние годы Клементина стала слаба глазами. Вдаль видела плохенько, а признавать, что ей пора бы подумать об очках, отказывалась. Удочеренную племянницу она не признала, но резво маршировала в тупик.

– Тетушка, я вас обыскалась! – воскликнула я.

– Тереза! Девочка моя, какое счастье! – охнула Клементина, наконец разглядев знакомое лицо. – Шла к тебе в номер, а оказалась здесь. Ужасное место! Запутанное, как драконий лабиринт! Ты знаешь, как вернуться?

В чувствах она на секунду прижала меня к пышной груди.