Представляете, как он охренел, когда в него упёрся сразу десяток стволов? Мы ж на чеку, Молот так вообще с пулемётом… Не-е-е… Поднос с мясом мы спасли, точнее Тихоня который сидел ближе всех. А вот парню поплохело, особенно когда Балагур, протянул с задумчивым видом:

– Нет, не доживёшь ты до дембеля…

Пришлось успокаивать. Налили ему стопку так и недопитого коньяка, отошёл родимый. И обещал стучаться. Мы ему, конечно же, поверили. Почему бы и нет?

Пожевав мяска, Сашка с Балагуром намекнули, что теперь наша очередь их парить. Ну, да и правда, долг платежом красен. Зашли, парни залезли на полок. И тут Сашка совершил глупость:

– Хан, плескани ковшичек.

Ну, Марат, от всей широкой русской души, вы же помните, что по его собственному утверждению, он после бани стал русским? Плесканул из этого огромного «хозяйского» ковша, полнёхонького кипяточком, хорошо на каменку, а не на Сашку. Лаки и Балагур прижались к доскам, прикрыв лица руками. А куда деваться простым русским парням – Егору и Марату? Только на пол. И вот тут Хан, лёжа на полу выдал:

– Млять, сука… Рановато я в русские записался, побуду-ка пока татарином.

– А мне в кого записаться? – ищу прохладный воздух. – В эльфы?

– Ты не татарин, – просипел с полка Санёк, – ты дебил. Кто же так льёт? Надо было чуть-чуть.

– А ты чего не сказал? – попытался возмутиться Марат.

– А ты, куда до этого смотрел? На наши задницы что ли? – вынес веское мнение Балагур.

Ему тут же подхихикнул Санёк:

– Маньяк, да?

Вот и поговорили… Клоуны.

Сидим, отдыхаем, ждём ещё порцию шашлыка, и тут робкий стук в дверь:

– Пойду, открою, – подорвался Молот, взваливая на плечо пулемёт. Похоже, ему понравилось пугать наглого старшину.

– Ты штаны хоть одень, – весело заметил Пьеро, – а то у «Печенега» калибр мелковатым кажется…

Молот гордо расправил плечи:

– Вот потому у меня и пулемёт, в отличие от некоторых.

– Ой, сейчас кто-то отгребёт по полной, – задумчиво протянул Пепел.

– Ладно, вы пока выясняйте насчёт калибра, у меня-то на ВСС ствол хоть куда, а я пока пойду, открою, – со смехом заметил Санёк и, подхватив ПБ, пошёл к двери, предварительно накинув на себя простыню.

Вернулся слегка смущённый:

– Егор, там тебя… И это… Оденься, – и, повернувшись к парням, приложил палец к губам. – Ни звука, – и тихим шёпотом. – Егор, там Зухра хочет с тобой поговорить.

Попытавшийся что-то сказать Балагур, заткнулся на полуслове, отхватив от Марата знатного леща и кулак под нос от Молота. Уже идя к выходу, услышал тихий шёпот:

– Чего дерётесь?

– А чтоб ты не брякнул какую-нибудь глупость.

– А может я умное сказать хотел?

– Кто? Ты?

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Здравствуй, Егор, – ожидающая в коридоре Зухра, тепло улыбается.

– Здравствуй. Но вроде виделись сегодня?

– Да. Но как говорят: хорошему человеку, здоровья можно и дважды пожелать. Ты ведь хороший? – вопросительный взгляд из-под длинных ресниц.

Усмехаюсь про себя. Это ведь как посмотреть? Для моих парней или девчонок, которых мы освободили – наверняка хороший. А вот для тех бандитов, которых я успел накрошить в немалых количествах – очень даже плохой. Так что всё относительно. Но говорить такое красивой женщине? Нафига?

– Самый лучший… – улыбаюсь самой искренней улыбкой, на которую способен.

– И скромный, как я вижу? – во взгляде мелькает улыбка.

– Конечно! Это моё главное достоинство!

– Не буду спорить. Есть пара минут поговорить со мной? – показывает покачивающийся на колечке ключ.

– Пойдём…

Пройдя мимо пары дверей, входим в один из кабинетов. Зухра приглашающе указывает на кожаный диван. Сажусь с одного края, она с другого. Ну как сажусь? Развалился по барски, проявляя самоуверенность. Заметив на столе пепельницу, достаю из кармана сигареты и закуриваю.

Зухра неодобрительно смотрит на меня. А как же? Я ведь не спросил, не возражает ли она? Но здесь как раз и порылась собака. Я-то ей ничего не должен. А то вот этот ожидающий взгляд? Как будто это я её позвал… Нет, девочка, я в эти игры не играю. Ведь что-то ей от меня надо? Ведь пришла то не из-за того, что я такой весь из себя геройский и красивый? Хотя с данным утверждением спорить не собираюсь, но не верю…

Зухра умная женщина, это было заметно ещё на базе. И характер у неё стальной, не сломалась, несмотря на все невзгоды.

– Егор, почему ты не убил Аслана?

Оп-па-па!!! Интересно девки пляшут. А ведь она об этом знать не должна… Официально главный бандит погиб при захвате.

– С чего ты так решила?

– Подслушала, – отводит в сторону взгляд. – Папа с дядей Сёмой как-то разговаривали с вашим майором. Вот и промелькнуло, что он жив. Почему?

Затягиваюсь, давая себе время подумать. Вот что ей сказать? Как объяснить: почему ублюдок, почти год издевавшийся над ней, жив? Не знаю.

Затянувшееся молчание Зухра поняла по-своему и, вскочив, повернулась спиной:

– Смотри! – задрала верхнюю часть одежды вверх, обнажая спину. Млять!!! Если бы видел раньше эту исполосованную шрамами спину, порезал бы ублюдка на ремни и засыпал солью. Вот сука!

– Зухра… – голос всё же срывается, и я замолкаю.

– Что? – поправив одежду, оборачивается, и яростно сверкнув глазами добавляет. – Извини, но нижнюю часть показывать не буду. Он предпочитал бить ремнём. Кожу рассекал редко, но как видишь, накопилось.

Села, стиснув кулаки, заговорила. Быстро-быстро, как будто боясь, что прерву:

– Ты не думай, что я обвиняю тебя. Просто спрашиваю. Знать хочу. Я маме не могла всего сказать. Ей и так тяжело. Бегает вокруг меня, хлопочет. Вот скажи мне, – смотрит прямо в глаза, – почему все уверенны, что мне нужна помощь? Почему все считают, что я должна была сломаться? Папа с мамой, желающие отправить меня куда-нибудь – лечить нервы? А ведь некоторым девчонкам досталось больше чем мне – той же Кате. Или тем, кто забеременел от этих ублюдков. Грех сказать первый раз рада, что не могу больше иметь детей. Всегда расстраивалась, а теперь рада – что не понесла от этого ублюдка. Катюшка вон всё ещё в больнице. И как я уеду? Да я хочу увидеть сына, но и бросить девочек не могу. А тут ещё этот ублюдок живой. Почему?

Эх, Егор Анатольевич, сделали тебя. Довыёживался? Как объяснить? Как, как? Правду сказать. Учитывая характер молодой женщины, так будет лучше.

– Веришь, нет, но собирался. Ты в курсе, каким элитным напитком нас поила?

– Да, – губы трогает лёгкая улыбка. «Ага! Есть контакт!»

– Ну, так вот, решили мы разобраться с Асланом, – начинаю сочинять на ходу, – суд учинили. Даже адвоката ему выделили. Так что всё по честному – настоящий суд. Балагур, как адвокат, требовал четвертовать его. Пришлось напомнить, что он должен защищать, а не обвинять, – тяжело вздыхаю. – Потом пока его уговорили… Косячников-то больше нету! Ну, вроде согласился, под давлением коллектива, – демонстрирую кулак.

Улыбка уже постоянный спутник, в глазах появился задор. Наверняка представляет то, что испытывал Аслан в этот момент. А я тем временем продолжаю:

– Начали судить. Тут правда грешен, отошли от правил. И больше обсуждали, как нам его грохнуть. А Балагур, он ведь собака злая. Обиделся и давай отвергать предложения, как негуманные. Вот и решили просто расстрелять, тут опять проявил себя адвокат и заявил, что пуля может занести в организм заразу… И предложил продезинфицировать… зелёнкой. Вот и представь, пока искали, пока мазали, а тут Акимов. Потом майор явился, и спалил всё это дело. Так его зелёного и отобрал…

– Врёшь ведь всё! – женщина тихо смеётся.

– Чуть-чуть, но поверь, для него это были не забываемые минуты. Уж если он нашему майору, как родному обрадовался!

– Всё же жаль, – Зухра качает головой, – Конечно если ему дадут пожизненное то, это тоже неплохо. Но если откупится?

– Нет, – заявляю с полной уверенностью, – он официально мёртв. Так что выдоят по полной… а там как карта ляжет. Только я тебе этого не говорил!

– Убьют?

Пожимаю плечами:

– У нас суровые дядьки работают. Но ты лучше нигде больше не упоминай, что он жив. Хорошо? Не подведи.

Зухра кивает, а потом совсем неожиданно огорошивает новостью:

– Ты знаешь, что мы вместе улетаем?

– Что?

– Да. Я же ещё подслушала, что папа летит куда-то на пару месяцев учиться и нас забирает, – вздыхает, – тут не удалось отвертеться. Отец упёрся, не свернуть. Да я сильно и не сопротивлялась. Серёжку мне привезут – год сына не видела.

– А муж где?

На лицо набегает тень:

– Вдова я… Убили бандиты в перестрелке. В милиции он служил. Капитан.

– Извини.

– Да ладно. Ты же не знал.

Молчим, и тут я вспоминаю, с чего мы перешли на мужа:

– Что ты там говорила про отлёт?

– Что? – выплывая из воспоминания, вздрагивает.

– Что говорю, про отлёт говорила?

– Ах да. Вроде как, вы тоже туда полетите. Уже скоро. Мы вроде вас ждём.

Интересно. Значит, скоро обрадуют… Но вот слова про учёбу, мне не понравились, как бы и нам не пришлось грызть гранит науки… А может это связано с предателем, из-за которого погибли наши парни? Всё ведь может быть, и так почти месяц прошёл. Пора бы уже и найти…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Ну, удивили, приятно удивили, – Рогожин вышагивает туда-сюда мимо нас, стоящих возле автобуса. – Оказывается, у нас всего полторы свиньи, которая грязи найдёт, – и рявкнул на едва стоящего на ногах Степаныча. – Скройся с глаз моих долой, алкашня.

– Ик… Рус-с-слан. Я ж чего, я ж ничего. Ик… – Степаныч пытается стоять вертикально, но получается плохо.

– Уйди, а то похмелиться не дам.

– Ик… Ну, ты зверь, – бедный Степаныч с перепугу попал в дверь с первого раза, хотя до этого осуществил три попытки.

Вам, наверное, интересно, почему свиней полторы? А мы тушку майора Васильева уже погрузили. Сам-то капитан, конечно слегка навеселе, но тут главное слово – слегка. А уж как он был обескуражен, что никто из нас не напился. Наверное, посмотрев на пьяные тушки, а на ногах в генеральском номере был только Рогожин, уже прикидывал, а что ему теперь делать? И к нам вошёл, с кислой миной. И охренел! Мы с парнями довольно переглядывались, глядя на всё ещё не верящего в такое командира.

– Нет, это же надо, они решили перепить прапора. Ладно, генерал, у него опыт, но этот-то фрукт куда полез? – выразительно смотрит в сторону автобуса, где мирно похрапывал Васильев. – Ладно, мужики, давайте грузитесь. Поедем. Хотя стоп.

Отщёлкивает магазин от «калаша», добывает один патрон, ставит острым концом на указательный палец. Патрон стоит, лишь чуть вздрагивая.

– Давайте-ка, парни, проверяйте координацию. Если что лучше в гости напроситься, чай не выгонят, а то у меня тоже чуйка разыгралась не на шутку.

Получается у кого хуже, у кого лучше, но видно, что пьяных нет. А лёгкая весёлость не страшно. Как известно в мелких дозах алкоголь лекарство. И хотя пива всё же было выпито не так чтоб и мало, но ведь и погрелись хорошо. Да и мужики мы здоровые.

– Ну, вот и славно! Грузимся.

Да уж, хорошо что водила отговорил Листика от того чтоб заминировать коньяк. Степаныч уже нашёл заначку и догнался, вот и лежит, мирно похрапывая рядом с Васильевым. Капитан только неодобрительно покачал головой, сплюнул и пробурчал:

– А хрен с ним, всё равно толку никакого, – и обведя нас строгим взглядом добавил: – Но если хоть одна сердобольная сволочь даст ему завтра похмелиться…

– Командир, ну нельзя же так!

– Лопату в зубы и рыть траншею, – отрезал Рогожин.

– Зима же!

– Значит ещё лом дам.

Жалко конечно Деда, но спорить с Рогожиным? Нафиг, нафиг. А то ведь и для спорщиков лом с лопатой найдутся. Хотя может до завтрашнего дня остынет? А пока… Закрылись двери автобуса. Рогожин резко снизил громкость звука: