– Да, черкани в личку, что это ты. Я там в чате из двухсот человек никого не дифференцирую – не успеваю. И еще, давай найдем в этом милом городке круглосуточную аптеку. Купи вот эти таблеточки. Ты не пил сегодня?

– А?

– Алкоголь употреблял? Какой? Сколько?

– Коньяку – два по писят.

– Больше не добавляй. И давай после репетиции сразу что-то закинь из еды внутрь – ну там, полбанана. И потом эту таблеточку. И каждые 12 часов ее повторяй еще минимум пару-тройку дней. А к концу игр оценим результат.

– Слушай, а может, без таблеток?

– Ну ты сам смотри, насколько тебя припекло.

Сережа вздыхает. Вижу, припекло.

– Сереж, а ты куришь?

– Курю.

– Тогда купи еще вот эти таблеточки.

– От курения, док?

– Курение повышает кислотность в желудке. Противовоспалительные таблеточки – тоже. Нам надо извиниться перед слизистой желудка за беспокойство. За полчаса до еды принимай. А противовоспалительные после еды.

– Где я столько еды найду? – Мы смеемся.

Следующее утро выдалось волнующим. 180 участников играли перед строгим жюри. Сердце уходило в пятки от ожидания. Мы орали слова всех знакомых песен. И обмирали, когда подходила наша очередь.

Это чистый адреналин. Чистейший! У каждого играющего. И у меня, и у меня!

О своем пациенте-барабанщике я вспомнила уже после объявления результатов. Я прошла! Я прошла во второй тур! Сережа – тоже.

– Как нога?

– А?

Мы снова перекрикивали музыку.

– Нога как?

– Слушай, ну отыграл я как новенький. А теперь жесткач – двинуть не могу. Хорошо, во втором туре будет рисунок только на малом.

Второй отборочный тур – это выданный конкурсантам заранее ритмический рисунок. Сложный. Но только руками, точнее, палочками. На одном барабане.

Все прошедшие во второй тур ударники полночи репетировали на пэдиках. Это такие имитаторы барабанов с бесшумным отскоком. Домашние тренажеры, проще сказать.

Утром я проснулась и поняла: я понимаю Сережу. Только у меня не нога болела, а рука. Боль от мизинца до локтя. Все как описывал Сережа: распирало, давило и даже немело.

Пришлось выполнять собственные рекомендации: аккуратно разминаться; прикладывать холод; делать легкий массаж спазмированных мышц; пить таблеточки; мазать мазюкалками.

В третий тур я прошла-а-а! Сережа – тоже.

Запястье болело чуть меньше, но стоило его чуточку нагрузить чем-то, тяжелее ложки, боль усиливалась. Я дала себе обещание идеально и плавно разогреваться перед игрой.

В третьем туре мы читали ноты с листа. На ознакомление давали минут 20. Напомню, что участники в основном люди без музыкального образования. Здесь у меня была фора – музыкалка в детстве. Играть с листа – мой конек.

Помню, как моя учитель по специальности – по фортепиано – Нина Владимировна ставила мне в дневник фирменные карандашные двойки. За то, что я никак не могла выучить наизусть экзаменационную программу и фигачила Шопена с шестью бемолями с листа.

И вот это умение играть с листа невероятно пригодилось в третьем туре.

Йе-е-ессс! Я прошла в финал! Это радовало меня невероятно. А вот мои кисть и предплечье – не очень. Им предстояла репетиция финальной песни – снова нагрузки. Нагрузки. Нагрузки.

А вот Сережиной ноге повезло – они вылетели. И наконец к его ноге пришло самое главное и спасительное в этой ситуации – покой. Покой и время для восстановления.

Финал был громким и эмоциональным. Не только для тех, кто был на сцене. Остальные участники, зрители, болельщики танцевали, прыгали, скандировали, болели.

Сережа пообещал, что начнет беречь ногу дома. Но без карданных нагрузок уже стало отлично.

Моей руке на терапии – тоже. Я отыграла песню на ура. До сих пор пересматриваю видео и не верю, что все это происходило со мной.

Вернувшись в Ростов, я сделала перерыв в занятиях на два месяца. А потом пошла на углубленное изучение техники замаха и удара. Оказалось, там масса нюансов. Но это уже другая история.

Сережа отчитался о полном исчезновении боли через три недели после игр.

Ну не молодцы ли мы, ударники?

Осенью планирую поехать на следующие Олимпийские игры. Выбираю песню. Работаю над техникой – над замахом и ударом.

Битва с бляшками
Глава 7

Будем честны: борьба с хроническими прогрессирующими заболеваниями отнимает массу сил. И времени. И денег.

Оно и понятно. Выдали тебе – непонятно за что – болезнь. Болезнь непростую – аутоиммунную.

Аутоиммунную, то есть враг внутри тебя. Твое тело – оппонент самому себе. То еще удовольствие – жить с противником бок о бок. Сосуществовать в одном теле с вражескими агентами – аутоиммунными антителами.

Принять, что одна часть тебя хочет сожрать/разрушить остальную часть тебя же. И более того, если этот процесс пожирания, разрушения не остановить, он будет идти вперед. Неумолимо, день за днем. Именно поэтому заболевание и называют прогрессирующим.

Добивает то, что заболевание хроническое, то есть на всю жизнь.

«ТЫ БУДЕШЬ БОЛЕТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!» – звучит как проклятие, не находите?

Именно поэтому принять диагноз из уст врача в первый раз невыносимо сложно. Сначала кажется, что и вовсе невозможно. И в пятый, и в двенадцатый. Внутреннее сопротивление такой крышесносной информации может быть долгим.

Помните, раньше гонец, приносящий дурные вести, лишался головы? В нашем случае гонец – это врач. И я тот самый человек, которого раньше лишили бы головы за такие новости.

Что я вижу, когда впервые сообщаю пациенту о его диагнозе? Непонимание. Неверие. Злость. Страх. И в очень редких случаях – облегчение.

– Наконец-то стало понятно, почему мне так фигово, док, – облегчение может звучать и так. На самом деле это самое конструктивное начало, если мы не теряем время на борьбу со злостью, с желанием спрятаться и ждать, когда рассосется само.

Но в этой истории все было несколько иначе. Да что уж там – совсем иначе.

– Здравствуйте, Владимир Трифонович!

У меня на приеме пациент – мужчина 35 лет. Работает в силовых органах. Выше меня на две головы. Косая сажень в плечах.

Пришел на прием один. Не то чтобы я не верила в мужскую самостоятельность, но то ли менталитет у нас такой, то ли женщинам лучше удается запоминать диагнозы и названия препаратов, но четверо из пятерых мужчин обычно приходят в сопровождении – мам, жен, дочек, если речь идет о пожилых пациентах.

Но Владимир пришел один.

– Елена Александровна, ну совсем работать не могу. Все из рук валится, в прямом и переносном смыслах.

– А что именно валится?

– Да жезл власти!

Я вопросительно поднимаю брови.

– Ну палочка полосатая. Я ловлю нарушителей – гаишник я.

– А… – запинаюсь я на полуслове.

Начинающий автолюбитель, я тогда жутко боялась этих самых ловцов нарушителей. Когда замечала их на горизонте, сердце начинало колотиться под 200 ударов в минуту, лоб покрывался испариной и казалось, что у меня труп в багажнике. И это – особенно таким ловцам – сразу было заметно.

Ну и правила, наверное, я нарушила. Поворотник включила недостаточно резво или перестроилась не по фэншуй. Права наверняка дома забыла.

А теперь этот ловец сидит передо мной. Собственной персоной. Без жезла, кстати, не такой уж и страшный.

– Еще я три чашки разбил. И ладно бы дома: жена поорала – и пусть. Так на работе! Ребята уже косо смотрят.

– А почему роняете? Больно? Сил нет? Объем движений потерялся?

Ловец нарушителей задумался.

– Хороший вопрос.

«До обеда руки как замороженные: ловкости в них нет, чуткости в пальцах. Силы, кстати, тоже нет. Больно сжимать пальцы в кулак».

Он попробовал сжать свои большие кисти в кулаки – не вышло. От боли молодой мужчина скривился, будто лимон надкусил.

– Вот видите! С утра хуже было.

– А какие именно места болят?

– Какие суставы, вы имеете в виду? Этот, этот, вот этот и эти. А еще и эти три.

Начинаю анализировать ситуацию: с ходу набирается восемь припухших и болезненных суставов, причем из разных «отрядов». Тут и дистальные межфаланговые, и проксимальные, и пястно-фаланговые, и лучезапястные (см. суставы кистей. шпаргалка.)

– А крупные суставы болят?

– Коленка справа, тазовый – или как там его – слева. И пятка болит, над пяткой, точнее. Хромаю, а мне нельзя – уволят. Я и так прошусь с улицы на бумажную работу. На холоде суставы болят сильнее. Начальник уже что-то подозревает.

Прошу пациента раздеться. Коленный сустав слегка припухший. Тазобедренный сустав в объеме движений ничего не потерял, но очень болит при отведении – так болит связочный аппарат.

Ну а когда Владимир разулся, моим глазам предстал красивенный ахиллит. Помните героя греческой мифологии Ахилла, которого мама Фетида искупала в водах реки Стикс и сделала неуязвимым? Но держала-то она сына за пятку. Вот и убила Ахилла стрела, попавшая в самое уязвимое место.

Пяточное сухожилие, которое идет от пятки до икроножной мышцы, теперь так и называется: ахиллово, ну или кратко, ахилл.

А воспаление этого сухожилия называется, соответственно, ахиллит.

Итак, у нас полиартрит (это не диагноз, а констатация того, что поражено больше трех суставов), несимметричный, с вовлечением суставов кистей, еще и с энтезитом – воспалением сухожилий ахилла и тазобедренного сустава.

Даже не видя анализов, я начинаю думать о вполне определенном диагнозе – о псориатическом артрите.

Кстати, когда я заставила пациента снять носки полностью, а не только с пяток, нашлось еще одно подтверждение клинической версии: два пальца были опухшими целиком – этакие пальцы-сосиски. Дактилит – по-нашему, по-врачебному. Визитная карточка псориатического артрита.

– А псориаз у вас есть?

– Чего-о-о? – протянул неожиданно смутившийся пациент.

– Шелушащиеся пятна на коже, бляшки.

– Не, бляшек нет, доктор.

– И на коже головы?

Пациент почти гладко выбрит. На тех частях тела, которые я осматривала, бляшек не было. Но это не значит, что их нет где-то еще. Осматриваю еще раз – не нахожу.

В анализах – яркая воспалительная картинка. И СОЭ, и С-реактивный белок – классические «измерители воспаления» – увеличены значительно. Чуть увеличена мочевая кислота. Но в этих изменениях виновата не она: мочевая кислота, отложившаяся в суставе, чаще всего дает острый отек одного сустава.

– Нужно сделать снимки. Можно по месту жительства, – я начинаю писать дообследование.

– Доктор, в стационаре я могу их сделать?

– Можно и дома. Необязательно ложиться.

– Не, мне как раз надо лечь и обследоваться. На работе некогда будет ходить по докторам и рентгенам. Отпрашиваться не с руки. Пока меня отправили и согласовали, укладывайте.

Отправляю Владимира к заведующему. И встречаю его через три часа уже в палате ревматологического отделения – в качестве его лечащего врача.

Пациент уже обосновался. Из ближайшей гастрономии заказана курочка гриль. Пахнет на всю палату. Хорошо, я после поликлиники перекусила бутербродом. Запах курицы сногсшибательный. Я даже знаю, в какой палатке он ее купил. Выбор одобряю. Там всегда вкусно.

Рассказываю, какой план действий на завтра. Расписываю таблетки.

– Док, а как можно меня лечить, если диагноз еще неясен?

– Очень хороший вопрос. Да, диагноза мы пока не знаем. Но уже определенно известно, что в суставах есть воспаление. Какой бы ни была его природа, это воспаление нужно погасить. Иначе оно, как пожар, разрушит все на своем пути. А нам не надо разрушений, нам надо отвоевать то, что воспаление уже попыталось у вас отнять. Нормальная ровная походка. Хваткость кистей.

Владимир внимательно слушает. Молчит.

– Согласны?

Пациент кивает, почесывая макушку.

– А что это у вас на локте? – практически хватаю я его за руку.