Достойный жених. Книга 1 (страница 33)
– Ничего, – сказала она. – Ой, постой, его отец преподает математику!
– В Брахмпурском университете? – спросила Малати.
– Не знаю, – сказала Лата. – И еще, я думаю, он любит литературу. Он хотел, чтобы я завтра пришла на собрание ЛитО.
– Тогда почему бы тебе не пойти туда и не расспросить о нем его самого? – спросила Малати, которая верила в решительный подход. – Чистит ли он зубы «Колиносом», к примеру. «В улыбке „Колинос“ есть нечто волшебное!»
– Не могу, – сказала Лата так резко, что Малати опешила.
– Разумеется, ты не запала на него, – сказала она. – Ты не знаешь о нем наипервейших вещей – ни что у него за семья, ни даже его полного имени.
– Я чувствую, что знаю о нем куда больше, чем эти твои наипервейшие вещи, – возразила Лата.
– Да-да, – сказала Малати. – Как белы его зубы и черны его волосы. «Она парила на волшебном облаке высоко в небесах, ощущая его сильное присутствие вокруг себя всеми фибрами души. Он был для нее целой вселенной. Он был началом и концом, смыслом и целью ее существования». Мне знакомо это чувство.
– Если ты собираешься нести чушь… – начала Лата, чувствуя, как кровь прилила к щекам.
– Нет-нет-нет-нет-нет! – ответила Малати, все еще смеясь. – Я выясню все, что смогу.
Она прокручивала в голове сразу несколько идей. Репортажи о крикете в университетском журнале? Математический факультет? Учебная часть?
Вслух же она сказала:
– Предоставь Картофелемена мне, я приправлю его чили и подам тебе на блюде. Однако, Лата, по твоему лицу не скажешь, что у тебя еще остались экзамены. Влюбленность идет тебе на пользу. Тебе стоит почаще это практиковать.
– Да, так и сделаю, – сказала Лата. – Как станешь врачом, пропиши это всем своим пациентам.
3.9
На следующий день, в пять часов, Лата прибыла на Гастингс-роуд, 20. Этим утром она сдала последний экзамен и была уверена, что не слишком удачно. Однако, не успев огорчиться, она подумала о Кабире и тут же воспрянула духом. Теперь она оглядывалась, выискивая его среди полутора десятка мужчин и женщин, которые сидели в гостиной у пожилого господина Навроджи – в комнате, где с незапамятных времен проводились еженедельные собрания Литературного общества Брахмпура. Но Кабир то ли еще не прибыл, то ли вовсе передумал приходить.
Комната была заполнена мягкими стульями с цветочной обивкой и пухлыми подушками в цветочек. Господин Навроджи, худой, невысокий и кроткий мужчина с безупречной белой козлиной бородкой, в безупречном светло-сером костюме, председательствовал на этом собрании. Заметив новое лицо в виде Латы, он представился, дав ей возможность почувствовать себя желанной гостьей. Остальные, сидевшие и стоявшие небольшими группками, не обращали на нее внимания. Поначалу ощущая неловкость, она подошла к окну и взглянула на небольшой ухоженный сад с солнечными часами в центре. Она с таким нетерпением ждала Кабира, что яростно отринула мысль о том, что он может не появиться.
– Добрый день, Кабир.
– Добрый день, господин Навроджи!
При упоминании имени Кабира Лата обернулась, а услышав его тихий, приятный голос, так радостно улыбнулась, что он приложил руку ко лбу и отступил на несколько шагов. Лата не знала, как реагировать на его шутовство, которого, к счастью, никто не заметил. Господин Навроджи теперь сидел за овальным столом в конце комнаты и мягко откашлялся, призывая ко вниманию. Лата и Кабир сели на свободный диванчик у самой дальней от стола стены. Прежде чем они успели что-либо сказать друг другу, мужчина средних лет с пухлым, проницательным, веселым лицом вручил им обоим по пачке листков, на которых, как оказалось, были отпечатаны стихи.