Этим подарком занялись Урсула с Руби, в то время как Айви с Квини уже вовсю колдовали над своими изобретениями.

Прошло полтора года. Айви гуляла в саду, как вдруг к ним из леса вышла восьмилетняя Табита. В одной руке у нее был чемодан, а в другой – странное яйцо. Первые два года пребывания в доме она молчала как рыба, и никто не знал, кто она такая и где ее родители.

Сей последний подарок будет преподнесен домом дважды, только Айви поймет это не сразу.

Айви баловало подарками не одно лишь поместье. Например, прощальный был сделан Мирабель: она долго болела и успела переоформить на Айви всю свою собственность без вмешательства других родственников. Нет, конечно, кое-кто пытался оспорить ее прижизненную волю – например, премерзейший Бартоломью Гедни.

И вот вам пожалуйста – после долгих лет препирательств с семейкой Гедни наследство Мирабель может оказаться стертым с лица земли. Разве возможно сестринство без общего дома? Ведь это он свел их вместе, и что будет, если особняк исчезнет?

Айви очень вовремя вытирает выступившие от гнева слезы, потому что в комнату входят сестры. Процессию замыкает Иезавель, которая сразу же направляется к старинной сервировочной тележке с напитками.

14

Суббота, 23 октября Вечер

Иезавель берет с многоярусной тележки черную приземистую бутылку с нарисованными на ней белым черепом с костями. Это шутка такая.

При выборе напитков Айви любит говорить: «Назовите свой яд» ^[26], и это как нельзя лучше совпадает с философией Иезавель, которая гласит: «Мы все умрем, но не каждый из нас достаточно умен, чтобы выбрать исполнителя своей смерти».

Вот она, эта грозная бутылка, а внутри – вполне себе безобидный розовый джин, настоянный на перце с розмарином. Этот напиток Айви делает малыми партиями, исключительно для обитательниц поместья, поэтому он не разлит в стандартные фирменные бутылки в форме золоченых клеток.

Иезавель смешивает три идеальных грязных мартини ^[27] с добавлением небольшой порции оливкового сока для придания напиткам солоноватового привкуса. Легким поворотом руки она отправляет бокалы по воздуху в сторону Айви с Квини, что сидят рядышком на разномастных стульях с мягкими спинками. Обе женщины подхватывают бокалы, бормоча благодарности.

– Урсула, ты точно не хочешь? – ласково спрашивает Иезавель, склонив голову набок. – День выдался тяжелый, расслабься хоть сейчас, ты заслужила.

Урсула перестает стучать спицами и опускает вязанье на колени. Предложение заманчивое, но она говорит:

– Нет, спасибо.

– Хватит строить из себя страдалицу, – ворчит Айви, качая головой.

Иезавель удивленно вздрагивает от такой резкости, а Урсула уязвлена.

– Да ладно тебе, обязательно надо выпить, – ласково повторяет Иезавель и начинает готовить для Урсулы напиток послаще: все же ее вкусовые сосочки плохо воспринимают крепкий алкоголь. – Худшее уже случилось, так что можно не напрягаться.

Табита не пьет, но Иезавель поддразнивает и ее. Она смешивает водку «сауэр» (по вкусу этот коктейль похож на ярмарочный лимонад), а потом кидает в ее сторону фундук, который с довольным «карр» перехватывает Виджет.

– Не балуй ее так, – говорит Табита и протягивает руку, чтобы погладить ворону, примостившуюся рядом на жердочке. Птица переводит, что имела в виду ее хозяйка:

– Спасибо за заботу.

Иезавель улыбается, наслаждаясь ролью доброй хозяйки. В былые времена, когда все они были детьми, каждая из сестер выполняла любую ее прихоть. Но после той ужасной ночи Иезавель поняла, что пора и самой заботиться о сестринстве, чьи основы едва не были подорваны. Иногда, чтобы познать себя настоящую, требуется трагедия.

Отправив по воздуху блюда с закусками, Иезавель присаживается на кушетку рядом с Урсулой – когда-то тут было место Руби. Она передает сестре коктейль и мягко щипает ее за коленку. Отпив немного мартини, Иезавель говорит:

– Как всегда, вкусная бодяга получилась. – Она поднимает бокал и кивает Айви, примостившейся возле камина.

Та хмуро улыбается и ответно поднимает свой бокал. Женщины размыкают пальцы, и оба бокала на тонких ножках скользят по мраморному столу навстречу друг другу, встретившись возле зажженного подсвечника. Бокалы звонко чокаются, словно отмечая радостное, а вовсе не грустное событие, а затем, не пролив ни капли, возвращаются к своим хозяйкам.

Все голодные и с удовольствием набрасываются на поджаренную до хруста цветную капусту, питы с нутовым пюре, фалафель ^[28], палочки сельдерея и бабагануш ^[29]. Обычно такие встречи ведет Квини, но сейчас есть негласное понимание, что она утратила эту привилегию, поэтому все взгляды обращены к Айви.

– Я подвела вас сегодня, – громко произносит та, промокая рот салфеткой. – Даже сама не понимаю, что со мной случилось. – Она скорбно качает головой, фиалки в ее волосах понуро увядают. – Впрочем, что это я. Я знаю причину – просто я старею, и у меня кончаются силы. – На этих словах голос ее надломился. Подобное признание далось ей с трудом.

Услышь его другие, обыкновенные женщины, они хором бы бросились опровергать такие слова – мол, ничего подобного, есть еще порох в пороховницах и тому подобное. Но ведь все тут – члены одного сестринства. По несущественным вопросам они могут спорить и препираться, ворчать и насмехаться, безумно приукрашивать события или что-то умалчивать, но они никогда не опустятся до лжи, когда дело касается чего-то очень важного.

‒Да мы все стареем, Айви, – говорит Иезавель. – Ни у кого из нас нет былой силы.

Иезавель с грустью понимает, что так оно и есть. Ведь иначе все сегодняшние мужчины на лужайке мигом бы забыли, зачем пришли, и выстроились бы в очередь на дегустацию, предложенную ею для отвлечения внимания. Женщина вспоминает, какой же она была сильной. Да, время – подлая госпожа. Ведь будь оно к тебе благосклонно, то скинуло бы из милости энное количество годков, но вместо этого требует расплачиваться самым драгоценным – красотой, жизненной силой, колдовским могуществом и здоровьем.

Воистину – молодость понапрасну тратится на глупых и неразумных. «Верните мне мое тело восемнадцатилетней девушки, верните мне мою молодую энергию, оставив опыт, накопленный за семьдесят девять лет, и я стану несокрушимой», – думает Иезавель.

– Да ты ни в чем не виновата, Айви, – хмуро говорит Урсула. – Они знают, что мы уязвимы. Поэтому и нанесли удар именно теперь.

– Они – это кто? – уточняет Иезавель. – Городской совет? Может, поэтому и дочь Стоутона оказалась в курсе?

– Но это же глупо, – возражает Урсула, машинально трогая грудь, которая еще не зажила. – Куда они денутся без нашей винокурни? В графстве только у нас есть лицензия.

Айви потирает лоб – после дневного колдовства у нее все еще болит голова.

– Вы как будто не в теме, – раздраженно говорит она. – Посмотрите вокруг, многое переменилось. В городе как грибы разрастаются сети быстрого питания. А эти ужасные гипермаркеты… Кричли Хэкл уже не тот город, которым он был раньше.

Сделав крошечный глоток водки «сауэр», Урсула спрашивает:

– Но с чего они так взбунтовались именно теперь? Ведь столько лет мы вполне мирно сосуществовали.

– Почему? Вот почему. – Квини тянется к пакету с бутылками и жестяным банками, что вернула ей Айви после проведенных анализов, и выставляет парочку на стол.

Иезавель берет их в руки и читает наклейки.

– Пивоварня и ликеро-водочный завод в одном флаконе? – удивленно присвистывает она. – Первый раз вижу эту продукцию. И что означает КСВ?

– Казнь Салемских Ведьм, – докладывает Квини. Эту информацию раздобыла для нее Виджет, отправленная в полетное задание. Квини рассказывает, что в кабинете мэра Уилла Стоутона ворона обнаружила самого мэра, управляющего банком Джона Хаторна и еще какого-то приезжего. – Они обсуждали планы по созданию… – Квини рисует в воздухе кавычки и саркастически произносит: – …«Мужской Вселенной».

– Чего? – Иезавель чуть не подавилась мартини. – Ты это серьезно?

– Еще как, – отвечает Квини. – Огромный досуговый центр, что-то вроде Диснейленда, только для взрослых мужиков. У них будет огромный ликеро-водочный завод, пивоварня, а рядом появятся гольф-клуб, тир, поле для пейнтбола и стриптиз-клуб.

– Бухло, голые бабы и оружие, – задумчиво произносит Урсула. – Когда же все пошло не так?

– И где они собираются возвести эту свою вселенную? – спрашивает Иезавель. – Неужели прямо в Кричли Хэкл?

Судя по выражению лица Квини, она уже знает, что ответ ей очень не понравится.

– А построят они его прямо тут, – говорит Квини. – На территории нашего поместья.

Из рецептов Айви для винокурни поместья Муншайн

Джин, настоянный на розовом перце и розмарине

Ингредиенты:

1 бутылка водки «Поместье Муншайн»

3 ст. л. ягод можжевельника

1 ст. л. семян индийского кориандра

5 больших веточек свежего розмарина

1 ч. л. сушеной лимонной цедры

1 ч. л. цельных ягод пряного перца

2 ч. л. семян красного кампотского перца

2 ч. л. семян розового перца

Утварь:

Банка объемом в одну кварту ^[30]

Мелкое сито

Способ приготовления:

Положите в банку можжевельник и залейте его водкой «Поместье Муншайн». Плотно закройте крышкой и дайте настояться двенадцать часов или в течение ночи. Потом добавьте остальные травы и специи. Оставьте настаиваться еще на семьдесят два часа.

Процедите джин через мелкое сито, перелив его в другую банку. Хранить в бутылке или в банке в прохладном месте на протяжении года. После истечения года наслаждайтесь результатом, используя джин для приготовления грязного мартини.

Пометка от Иезавель:

Мартини должен быть как помыслы любовников – чем грязнее, тем лучше.

15

Суббота, 23 октября Вечер

– Что? – вскрикивает Айви, проливая мартини на свой балахон. – Ты, блин, серьезно?

Урсула ахает, потому что вдруг в голове у нее сложились все пазлы:

– Эта рекламная растяжка через дорогу. Там же написано «Скоро здесь будет мегакомплекс Кричли Хэкл!» Мы-то думали, что она установлена, потому что рядом съезд с шоссе, но, оказывается, они планируют отстраиваться прямо тут.

– Вот именно. – Квини злится на себя, что не восприняла эту рекламу в буквальном смысле. Как они могли быть настолько слепыми, ведь к этому дело и шло.

– У нас сто акров ^[31] первоклассной земли, и пивоварню мы им преподносим на блюдечке с голубой каемочкой. – Квини устало трет глаза и оборачивается к Айви: – Наше поместье не так далеко от центра города, а еще рукой подать до Оксбриджа, Фландерс-Фоллз и Титсупа. У этих городов нет своих полей для гольфа или тиров, пейнтбольных площадок и стриптиз-клубов.

– Но нашей земли им не хватит, им нужно больше, – бурчит Айви.

– Так она у них уже есть. – Квини понуро опускает плечи и бросает в рот еще одну таблетку от изжоги. – Вся земля вокруг нас уже скуплена, включая… – Она тяжело сглатывает, прежде чем закончить фразу. – Включая бывшую землю Магнуса.

Женщины морщатся, как будто им всем одновременно нанесли рану. Именно поэтому они и не позволяют себе обсуждать вслух Магнуса.

– У новых владельцев земли Магнуса возникли финансовые трудности, и им пришлось все продать. Так что у застройщиков на круг еще семьдесят акров, – говорит Квини. – И уж коль мы тогда не согласились продать свою землю, он собирается отнять ее у нас силой.

– Он? – За стеклами очков удивленные глаза Айви кажутся еще больше. – Но ты же не про Бартоломью Гедни говоришь – он умер шестьдесят лет назад.