«Михаилу, сотнику, скажи. Известно стало о том, что уже очень скоро объявится в Ратном некий важный гость. Придет он не с добром. Пусть будут все осторожны. Трижды именем Христа заклинаю отнестись к вести серьезно. Ваш друг».

– Ну, что скажешь? – глаза Ставрогина смотрели настороженно, однако с некой толикою насмешки.

– Господину сотнику доложу, – задумчиво отозвался отрок. – У нас и так сейчас – одно на другом. То одних побьют, то других… Тати безобразят!

– Тати сейчас везде безобразят, – Артемий Лукич покачал головой. – Время такое – сытное. Торговля везде, урожай собирать скоро – есть чем поживиться, чего взять… Ну? Миша-то что хотел? – неожиданно ухмыльнулся Ставрогин. – Ведь не просто же так ты у мостика ошивался. Меня поджидал.

– Поджидал. Вот.

Быстро кивнув, Ермил нагнулся и вытащил спрятанную в обмотки грамотку, протянул…

– И чем я могу помочь? – прочитав, осведомился рядович… Ну да, ну да, княжий дознаватель Артемий Лукич Ставрогин исполнял свою важную должность по договору, «ряду», заключенному с туровским князем Вячеславом Владимировичем, младшим братом главного киевского князя Мстислава. То есть Ставрогин был человеком не свободным, почти что холопом, но зависимым только от самого князя, что делало его человеком, несомненно, влиятельным и нужным. – Кого ищете-то?

– Покупателей большой лодки. И – самое главное – продавцов, – пояснил посланец. – Продавцы, скорей всего, убийцы.

– Может быть, – согласно кивнув, Артемий Лукич хитровато прищурился и хмыкнул. – А может, и нет. Вполне могли и через третьи руки…

– Думаю – нет, – смахнув рукой упавшую на глаза прядь, возразил Ермил. – Лиходеи промеж собой не поладили. Пожалуй, вряд ли будут что-то мудрить – зачем? Им бы поскорее. Господине! Мне б тех, кто мог лодку купить… остальное-то я и так…

– Поможем, чего уж, – Ставрогин задумался. – Непросто, конечно, будет… Но кое-кого напряжем… Давай так. Завтра вечером здесь же и встретимся, как стемнеет. Христофора я упрежу. Что-то ты вызнаешь, что-то – мои люди. Не журись, отроче! Лиходеи твои – не невидимки, чай! Найдем… А сейчас – мне уже пора, а ты отдохни малость… Христофор поесть принесет.

Бросив в рот пару орешков, Ставрогин поднялся на ноги и, улыбнувшись, откланялся. Вскоре явился и Христофор – принес корзинку с пирогами и прочей снедью…

В лодочную мастерскую купца Никифора, что на Луковицком вымоле, Ермил заглянул прямо с утра. Несмотря на ранний час, там уже ошивалась целая куча народа – рыбаки, перевозчики, мужики-смерды… Солнышко едва только встало, сказочными бриллиантами сверкала в траве роса, с реки тянуло туманом.

– А вот мы на утренней зорьке…

– Да разве ж посейчас клев? Раньше надо было!

– Да уж, спать нынче некогда…

– Мужички! – прикинулся сироткой отрок. – А где мне тут про лодки спросить? Хозяин послал…

– А эвон – Никита-мастер. У него и спрашивай. Да торопись, пока работой не занялся.

За распахнутыми воротами мастерской, похожей на большой длинный сарай, виднелись остовы лодок. Тянуло дымком. Вкусно пахло разогретой смолой и древесной стружкой.

– И какую твоему хозяину лодку? – плечистый мужик с окладистой бородой в длинной посконной рубахе – Никита-мастер – искоса взглянул на Ермила.

– Большую бы! – тут же выпалил отрок.

– Ладью, что ль? Так это не ко мне.

– Не, не ладью. Лодку. Такую ж, как мужики ратнинские недавно купили. Деда Коряги мужики…

– A-а, Ефимко-тиун! – тут же вспомнил Никита. – Как же, как же! Их Арсений привел, перевозчик… Сказал – земляки. Его Лодочником еще кличут. Ну, это у них, в деревнях… у нас тут таких лодочников – тьма! А Сенька ножиком еще хвастал – купил… Ленты еще, подарки всякие. Зазнобе, говорит… Так что они, на лодку не жаловались?

– Да не жаловались… А лодки-то можно посмотреть?

– Так смотри… Хозяин-то твой цены знает? Еще и обождать придется – заказов нынче много.

Знатные были лодки! Вместительные, добротные, красивые. Ну, конечно, красивые! Разве любая вещь, сделанная с душой, – не красива? Так красива морская ладья, жутко красив и варяжский драккар… И вот эти – казалось бы, вполне обычные лодки – тоже красивы, не оторвать глаз!

Что же – теперь точно установлено, лодку Корягины покупали здесь, у мастера Никиты. И что с того? Что это дает-то? Тут Ермил пока что ответить не мог, но точно знал одно – именно так действовал бы сейчас сотник, именно так он и учил.

Простившись с мастером, Ермил направился в город, раздумывая – не упустил ли чего? Так вот, в раздумьях, и встал возле уютной деревянной церковки Рождества Богородицы, рассеянно перекрестился, глядя, как дерутся в пыли воробьи… Рядом, на паперти, сидел какой-то мелкий отроче и деловито стругал ножиком палку… Удочку, что ли, выстругивал?

Нож! Арсений Лодочник хвастался ножом – об этом обмолвился Никита-мастер. Так, невзначай, между делом. Подумаешь – хвастал, подумаешь – нож… Подумаешь – да не скажешь! Не каждым ножом похвастаешь, далеко не каждым… На торговой площади таких дешевых ножиков…

Значит, этот – не дешевый! Значит – дорогой, на заказ сделанный… Такой, какой Кузнечик когда-то выковал – стальной, с наваренными железными щечками, сам собой затачивается!

А где у нас тут кузнецы? Да в Заречье – у реки…

– Господи, помилуй… Здрав будь, Ермиле!

Вздрогнув, юноша резко обернулся:

– Фекла! Ты как здесь?

– Вот, – поправив платок, юная странница кивнула на церковь. – Заходила… Посейчас вот в храм пресветлый Петра и Павла… Пошли-ко, отроче, со мной – отстоим обедню!

– По-ошли…

Ну а как было отказаться-то? Да и нужно ли? И так-то, прости Господи, сегодня все на скорою руку – помолился наскоро, заутреню вообще пропустил… Ну, хоть обедню, а то все как-то не по-христиански…

– А я тебя на дворе у Галактиона Грека видала! – на ходу сообщила девчонка.

Отрок хмыкнул:

– А ты-то там как?

– Пустили добрые люди. Ночую.

После обедни Фекла увязалась за Ермилом в Заречье. Правда, до кузнецов не дошла – свернула к Ипатьевской женской обители.

– Я уж там была. Красиво, глаз не оторвать! Там цветник, сад яблоневый… и сестры такие… такие добрые-добрые! А ты, Ермиле, вечером где будешь? Там же, у Грека на корчме?

– Не знаю еще…

– Ну. Бог даст – свидимся…

Вот ведь, без году неделя знакомы, а девчонка уже – Ермиле, Ермиле… Ну так и незачем ее отталкивать, обижать. Вон она вся какая – восторженная…

Гюрята Коваль был первым, к кому заглянул сейчас отрок. Ну а кому еще, как не к земляку и старому знакомцу? Так ведь и покойный Арсений Лодочник, скорее всего, рассуждал точно так же…

– Арсений с Перевоза? Нож? У меня заказывал, да… Славный нож! Себе такой не хочешь?

– Да у меня есть уже.

– Смотри-и-и… Ну, Михайле-сотнику поклон. Всю жизнь его добро помнить буду. А? Были ли у Арсения враги? Того не ведаю. Не, никто про него не спрашивал. Да кому он нужен-то? Чай, не князь, не боярин – обычный себе лодочник.

О том, что Лодочник убит, Ермил никому не рассказывал. Узнают, конечно же, но… покуда вести – слухи дойдут… Позже, много позже…

Возвращаясь в город, Ермил свернул к пристани – к дальнему рыбацкому вымолу. Там, у отмели, собралась толпа… Интересно, что такое случилось?

И снова на пути оказалась Фекла… Правда, выглядела она как-то испуганно.

– А я из обители уже… Иду, смотрю – народ…

– Да что там такое-то?

Паломница истово перекрестилась:

– Утопленники там, друже… Стра-ашно!

Глава 3

Ратное. Август 1130 г.

– Значит, говоришь, утопли? – усевшись в резное креслице, задумчиво переспросил сотник.

– Точно так, господине. Утопли, – Ермил покивал и продолжил: – Один – здоровенный бугаина, на пальцах мозоли, как у лучников… Недавно утопли-то, все еще видно… Второй – скуластый отрок, думаю, тот, который украденную лодку гнал… Похоже, они и продали эту лодку некоему Антипу, который на пристани…

– Знаю я Антипа, – перебил Михаил. – Дальше!

– Они… или похожие. Ставрогин сказал – мордастый силач и с ним лупоглазый отрок. Они и на вымоле… утопли…

– Оба так вот сразу? – сотник нахмурился и поднялся с кресла. Подошел к окну, посмотрел в небо….

– Раз-два, раз-два… – раздавался со двора привычный учебный шум. – Левое плечо впе-еред… Песню запе-вай!

Мы красные кавалеристы, и про нас
Былинники речистые ведут рассказ…

Все строевые песни в Младшей страже были родом из Советской армии – так уж Миша устроил, так и повелось, прижилось.

Вот и сейчас – славно маршировали отроки. Выйдя за ворота, зашагали к рощице, на полевые занятия. Песня постепенно затихла.

– Ты, Ермиле, как сам-то мыслишь? – повернулся от окна Михаил. – Если это те, кого мы ищем, то с чего бы им так вот, вместе, утопнуть? Добро бы один…

– Так же и Ставрогин сказал, – поставив на стол кружку с недопитым квасом, протянул отрок. – Тоже удивлялся.

– Можно, конечно, предположить и несчастный случай, – прохаживаясь, сотник продолжал рассуждать. – Ну-ка, предположи, друже!

– Ну-у… – Ермил покусал губу. – Допустим, продали они лодку, сбагрили награбленное – тому же Антипу, а затем, на радостях, – в корчму… В ту, что на пристани…

– Ты проверил? – сверкнул глазами Михайла.

– Конечно! – отрок доложил со всей четкостью. – По приметам – были такие в этой корчме, за день до гибели. Ушли как раз под утро. Пока сидели, выпили по две кружки пива – черного, хмельного, – окромя того – по чарке стоялого меду и по четыре – твореного. Ну, перевара…

– Ага…

Хмельное пиво – градуса полтора, а то и два… для опьянения двух кружек объемом около литра явно недостаточно. Чарка хорошего ставленого меда (выдержанного с брусничным или малиновыми соком лет десять, а то и больше) – градусов около двадцати… Ну, тут понятно – не пьянства ради брали – для куражу! А вот дешевая «вареная» медовуха – тут все двадцать пять – тридцать – по башке сильно бьет. И по ногам – тоже. Отроку – и двух чарок достаточно.

– Так что – опьянели?

– Бугаинушка отрока под руки увел. То служка корчемный видел. С собой взяли баклажку перевара.

Миша потер руки:

– Понятненько! Значит, могли и… Полезли пьяные в воду – вот и…

– Мыслю, именно так все и было, – отрывисто кивнул Ермил.

Сотник тут же вскинул глаза:

– А теперь помысли иначе! Если им помогли утонуть… Тогда – как? Кто?

– Если помогли… – юноша задумался, наморщив лоб. – Тут всяко могло быть – по-разному…

– Давай, давай, рассуждай! – подзадорил Миша. Подзадорил и тут же спрятал улыбку: из поясной сумы отрока торчала кончик красной атласной ленты… Ага-а-а-а! Ну, дело молодое…

– Могли с кем-то языками зацепиться… – Ермил принялся перебирать возможные варианты. – До драки не дошло, но те, с кем зацепились, потом отомстили, скинули спящих в реку

– Тогда уж лучше ножичками!

– Не! Убивать не хотели – просто вышло так.

– Еще вариант!

– Еще… Богатство свое в корчме показали! Мед стоялый заказывали… А зря! В корчме-то народец всякий…

– А вот это – да, – усевшись, согласился сотник. – Это вполне может быть. Очень даже вероятно. Расслабились от куража. Осторожность потеряли…

Ермил приосанился:

– Еще может быть… их специально убили. Хозяин какой-то над ним есть – решил, что пора избавиться…

– Плохо, если так, – тихо промолвил сотник. – Значит, против нас все задумано, против Ратного… Значит, хозяин этот неведомый наш интерес прознал! Избавился быстро… Э-эх, сидим с тобой, гадаем! Ладно. В сентябре караулы удвоим. Как раз перед ярмаркой. Раньше, боюсь, не получится – страда, сенокосы… Добро! Ступай, друже… – Миша вдруг хитровато прищурился. – Да, Добровою в обед навести…

– Так там большак меня на дух не… Прогонит.

– Не посмеет! Чай, не от себя явишься – от меня! Войша пусть зайдет, как сможет. Дело к ней есть… Дневальный!

– Я, господин сотник! – заглянул в дверь юный страж.

– Наставница Лана нынче у нас где?