Глава 14

Матвей открыл мамину дверь своими ключами. В квартире пахло затхлостью и каплями типа корвалола. Было темно и тихо. Мать наверняка в постели, раз просила принести ей лекарства. Он осторожно прикрыл дверь и вместо того, чтобы громко поздороваться, разулся и на цыпочках дошел до комнаты: вдруг спит.

Нет, мать не спала. Насколько ей было плохо, он никогда точно не знал. Иногда было совершенно понятно, что она притворяется, пытается манипулировать, давить на жалость, гнуть свою линию. Но иногда она и правда бледнела, хватала ртом воздух и сама сильно пугалась. Матвей, наполовину кромешник, понимал ее – человеческой частью. Она была всего лишь человеком, и ей грозила стремительная старость и скорая смерть. Ему суждено прожить дольше, пережить ее… впрочем, дети в большинстве случаев переживают своих родителей, и это нормально, правда же? Однако иногда ему казалось: маме досадно, что Матвею выпал век подольше. Пусть и не такой долгий, как настоящим кромешникам, способным жить до тысячи лет – или больше, кто знает… Возможно, она еще и поэтому то и дело дергала его за ниточки, которые он никак не мог перерезать. Чувство долга. Чувство вины. Любовь сыновняя.

– Матвей! – позвала она слабым голосом.

Услышала. «Ясно, сегодня будем помирать», – ругнулся он про себя.

– Уже иду.

Подойдя к тумбочке, придвинутой вплотную к дивану, он выгрузил на нее все заказанные лекарства и две пол-литровые бутылочки минералки, чтобы было чем запить таблетки и порошки.

– Как ты себя чувствуешь, мам? – сказал он будто бы через силу.

– Нормально, – вопреки ожиданиям, быстро ответила она.

«Дело плохо».

– Нет, ты мне расскажи про пожар в доме. Ладно бы офис, ты ж там и живешь в том же здании, так что про пожар расскажи мне. Ты не пострадал?

– Мам, ну ты же видишь, вот он я, цел и невредим. Я не пострадал.

– А кто пострадал?

– Никто не пострадал, насколько мне известно. Ты откуда про пожар узнала?

– По радио сказали. И по телевизору.

– А что, там разве говорили о пострадавших?

– Нет. Но они разве скажут! – Мама поднялась выше на подушках и всмотрелась в его лицо. – Ты где жить будешь?

– У друга пока остановился.

– У которого?

– Мам. Ты его не знаешь.

– Друг, а я его даже не знаю?

– Именно так, мам. Не волнуйся.

– Как мне не волноваться! Это же направлено против тебя.

Матвей раздосадованно прищелкнул языком.

– Мам, что ты фантазируешь! Кому я нужен! Я просто мелкий клерк на своем рабочем…

– Ты ребенок от смешанного брака.

– Мама. Я очень давно уже не ребенок.

– Это не отменяет!

Она села прямо, глаза загорелись прежним огнем. Иногда Матвей про себя любовался ею и думал, что знает, за что ее полюбил отец. А иногда ломал голову: зачем отцу-кромешнику понадобилась самая обычная смертная женщина? При том, какими красавицами были все их девушки, кромешники редко брали в жены представительниц рода человеческого. Вот обратная ситуация была вполне типичной, всевозможные василисы чаще привлекали смертных мужчин – и не могли не привлекать.

Что связывало его мать и его отца?

Любовь не называть. От любви так быстро не уходят, бросив ребенка и не возвращаясь, чтобы посмотреть на него хоть разок.

– Не отменяет, мам, – умиротворяюще сказал Матвей. – Конечно. Я знаю свою природу. И никому я не нужен. Беспокоиться не о чем.

– Как это не о чем? Ты думаешь, если я человек, то я не в курсе, что творится?

Она обиженно отвернулась и стала капать себе в кружку резко пахнущие капли. Матвей вздохнул.

– Как ты себя чувствуешь, мам?

– Да нормально в целом. – Она сделала паузу. – Переночуешь сегодня со мной? Мне одной как-то…

Конечно, он остался.

Глава 15

Утром Матвей выпил с мамой чаю, оценил цвет ее лица и общую бодрость как удовлетворительные и собрался на работу, отчитываться.

Офиса у него, правда, уже не было, но данные он сохранял в «облаке», ничего не пропало. Надо дать знать заинтересованным лицам, где его теперь искать, а для начала хорошо бы определиться, где, собственно, ему теперь осесть.

Выходя из подъезда, он вытянул из кармана пачку сигарет. Раз уж не удалось совместить курение и кофе, так хотя бы постоять на свежем воздухе, подумать в тишине. Мир встретил его пением птиц, яркими солнечными лучами и яркой, как языки пламени, брюнеткой, ожидавшей его прямо у подъезда. На ней был брючный костюм из алого шелка, отчего и возникла ассоциация с огнем, но причиной столь необычного впечатления была не только одежда.

– Матвей… – Она сделала небольшую, но полную смысла паузу перед отчеством. – Анатольевич, если я не ошибаюсь?

Бюро внутренних расследований по поводу пожара прибыло, что ли? Он посмотрел, сощурившись: точно-точно, кромешница стопроцентная, значит, нет, не нейтральные службы. Да ну, разве станут они подлавливать его на улице, они его к себе затребуют и холку намылят, что отчет до сих пор не предоставил.

– Не ошибаетесь, – сказал он вежливо. – Он самый. Собственной персоной.

– Пройдемте?

Она сделала плавный жест, показывая на красную ауди.

– А прямо здесь никак?

Девушка улыбнулась – ослепительно, но вместе с тем так, что эту улыбку вряд ли кто захотел бы увидеть снова. Нет, поправка: речь о тех, кто хоть как-то пересекался в жизни с кромешницами. Обычный мужик повелся бы только так. Увидел бы лишь тридцать два зуба-жемчужины идеальной формы. Волосы взметнулись, хотя ветра на улице Матвей не заметил.

– Мне нужно отвезти вас к тому, кто хочет с вами поговорить. Так что здесь – никак. Садитесь, пожалуйста.

Упираться дальше было глупо, и он последовал за ней, правда, сел на заднее сиденье. В салоне пахло чем-то приторным. Алая девушка заняла место за рулем. Ауди тронулась, и зазвучала музыка, от которой у Матвея почему-то похолодело в груди.

– Вам нехорошо? – спросила кромешница, глянув в зеркало заднего вида.

Матвей помотал головой, борясь с неожиданно нахлынувшими воспоминаниями. Алый шелк, музыка, легкая насмешка, почудившаяся ему в паузе, которую девушка взяла перед тем, как произнести его человеческое отчество, – все сложилось в единую картинку, и теперь он знал, куда его везут. Намеренно или нет, но спасибо – ему дали время подготовиться.

Глава 16

Ауди подкатила к забору белого цвета, от которого разило волшебными защитами. Матвей поморщился. Ворота раскрылись: вероятно, невидимый охранник нажал на кнопку, просканировав машину.

Дом высился в глубине участка, большой, белый и не от мира сего, как многоэтажный круизный лайнер. Кромешники, если им удавалось оторваться от того кусочка вселенной, к которому они крепились, чаще всего жили на широкую ногу и среди людей слыли богачами и звездами. Отец Матвея не был исключением. «Понадобился! – стучали в висках короткие, злые мысли. – В кои-то веки! Понадобился я! Сподобился! Прислал! Тарантас! Ведьму!»

Ауди не заслуживала статуса тарантаса, и ведьмами кромешниц не называли уже давным-давно даже самые отсталые люди: это было неприлично, но Матвей хотя бы в мыслях позволил себе слов не выбирать. Алая девица на алой ауди была настолько вызывающей, что феей ее величать было вовсе неуместно, а еще Матвея бесила мысль, что мать могла увидеть их из окна и вечером ему придется объяснять или ссориться.

Он не видел отца несколько лет. Больше десяти лет.

Он видел отца, разумеется, по телевизору. В интернет-роликах. Это отец его не видел.

А вот теперь почему-то воспылал желанием немедленно лицезреть отпрыска. Да, наверное, таких чад у отца было немерено во всех городах на одной шестой части суши, не считая тех, которые теоретически могли воспитываться под водой, но, но, но…

Ауди подрулила к белому крыльцу заднего хода. Столбы крыльца обвивали цветущие розы. Не сезон еще, но когда кромешникам это мешало. Дешевый выпендреж. Матвей на мгновение прикрыл глаза, стараясь взять себя в руки. Если бы не пожар, он бы справился быстрее. Ему только сейчас пришло в голову: пожар – и… Анатолий. Не мог ли папа, пролетая, пыхнуть на дом и по совместительству офис сына? Мог. Но зачем же ему?

Алая леди взмахнула длинными ресницами. Скомандовала:

– Выходим.

Матвею хотелось огрызнуться, но это было бы недостойно, особенно после того, как он мысленно припечатал ее грубым словом, поэтому он смолчал. Выбрался из удушающе-ванильного салона и глубоко вдохнул, ожидая, что его встретят, но к нему никто не спешил. Машина отъехала.

Он вновь вынул сигареты. Кромешники терпеть не могли табачный дым, а ему необходимо было успокоиться. Он выкурит сигарету, в дом успеет, раз уж его встречают с настолько распростертыми объятиями. Папе придется перетерпеть!

Матвей прошелся вдоль белого дома, наблюдая за окнами. Ощущение сходства дома и лайнера усилилось. Любопытно, замечают ли люди, что дом не принадлежит этому участку? С одной стороны, он словно сам вырос из-под земли вместе со всеми этими цветами, которые, будто настойчивые змеи, лезли на его стены и опоры. А с другой стороны, точно притаился на низком старте, так что в любой момент может стартовать и умчаться в неизвестном направлении – то ли вновь уйти под землю, то ли взмыть в небеса. Зная отца, Матвей проголосовал бы за второй вариант, но заземление дома оказалось для него неожиданным.

Может быть, отец вновь женился и его новая жена-кромешница относится к змеям подземным? Это бы многое объясняло. Вместе с тем змеи летающие, которые под настроение таскают земных дев, подобных маме Матвея, крайне редко женятся на «ползучих», как их иногда грубовато называли в среде кромешников: непримиримые противоречия, знаете ли. «Рожденный ползать летать не может», – написал как-то человеческий поэт; Матвей всегда полагал, что тот вовсю общался с кромешниками.

Докурив, он раздавил окурок в ближайшем горшке с очередными вьюнами или лианами. Растения ни в чем не провинились, просто попали под горячую руку. Вот и парадное крыльцо. Он не видел отца столько лет, заслужил, наверное, войти через главный вход? Вот и войдет.

Матвей не стал ни звонить, ни стучать. Просто повернул ручку и вошел в залитый светом холл с белыми колоннами и шахматным полом. По диагонали, словно ферзь, двигалась решительная блондинка. Кромешница-Змея, как он и думал, возраст определить не представляется возможным.

У нее были огромные зеленые глаза, которые казались бездонными. Будь он стопроцентным человеком, ухнул бы туда без памяти. Серебристое платье, длинное и узкое, напоминало о моде 1920-х годов, а короткая стрижка и драгоценный обруч на голове дополняли образ. Королева едва в него не врезалась – он появился слишком неожиданно.

– Ой, – только и сказала она.

На долю мгновения у Матвея перехватило дыхание, и он отвесил легкий поклон. Она отступила и прижала руку к груди, лишь самую чуточку переигрывая. Нет, она, разумеется, не думает, что он грабитель: защит тут воз и маленькая тележка.

– Полагаю, меня ждут, миледи.

– Вы… – Она склонила голову к плечу и заглянула ему в глаза. – Наверное, Матвей.

– Наверное, – согласился он.

– Но мой… Анатолий мне не говорил…

– И мне не говорил. Меня просто схватили на улице и привезли сюда.

Она подняла руку ко рту, в задумчивости дотронулась пальцем до нижней губы.

Феи прекрасны. Как же скучно видеть их насквозь.

– Я провожу, – нерешительно произнесла она.

Но в этом уже не было необходимости. Почувствовав его появление, отец в сопровождении еще нескольких взрослых и серьезных кромешников буквально ворвались в холл.

– «Фу-фу человеческим духом пахнет», – приятным баритоном процитировал один из них.