Ну а что я хотел? Где ж сейчас мясо взять? Вон корейцы и прочие аборигены всегда такую пищу жрали, и ничего. Хотя, говорят, что это они только туристам жаренных тараканов и гусениц готовили, сами они такое не едят… Ох, как жрать-то охота… Дня два ничего не ел. Я посмотрел на электронные часы (это единственно что осталось у меня из прошлой жизни). Благо, я их носил на левой руке, и они уцелели. Мой глаз никак не хотел фокусироваться на маленьких циферках даты. Я прищурился и охренел! Я пролежал без сознания почти неделю! Так вот почему так жрать охота.

Но сразу есть много нельзя. Бульон с насекомыми не слишком калорийная пища. Этот, в халате, наверное, понимает, что к чему. Я нехотя придвинул тарелку обратно к себе. Понюхал, словно пес, который нашел сомнительную падаль, вздохнул и залил ложку жижи себе в рот. Проглотил. Сдержал рвотный спазм и закинул следующую ложку. А потом еще. Тарелка опустела быстро. Я облизнулся. Голод до конца не утих. Но для первого раза хватит. Не хочу блевать кузнечиками…

Я доплелся до кровати и плюхнулся на удивительно белую простынь. Как я еще не измарал её своими лохмотьями? А нет… Лохмотьев больше нет на мне. Я тоже одет в халат-кимоно. Или это пижама такая? Не разбираюсь я в китайских приблудах. Никогда не понимал, как можно драться в халате…

Сейчас немного полежу и пойду искать своего спасителя. Раз он немой, пусть хоть на пальцах объяснит, зачем меня спас, и кто он вообще такой… Я закрыл глаза и снова вырубился…

Проснулся, когда солнце сбежало за макушки деревьев. В полумраке комнаты чадила свеча. Я встал с кровати и хотел подойти к двери, но увидел в углу в кресле силуэт человека.

– Бл*ть! – вырвалось у меня. – Как ты меня напугал. – Фу-у-х!

Мой спаситель сидел и молча смотрел на меня.

– Где тут у тебя туалет? – спросил я. – Туалет, понимаешь?

Я жестом единственной руки показал недвусмысленный жест, изображая как собираюсь отлить. Незнакомец молчал.

– Тьфу, ты! Послал бог немого. Теперь даже поговорить будет не с кем.

– Почему ты решил, что я должен с тобой разговаривать? – раздался из темного угла голос.

Я аж подпрыгнул на месте:

– Блин, опять ты меня напугал! Так ты что, оказывается не немой?

– Ты не заслужил пока моего внимания, – ответил тот спокойным и ровным голосом, будто хотел меня загипнотизировать.

– Не думал, что общение надо заслужить, – улыбнулся я, пытаясь разрядить обстановку.

– В твоем случае да.

– Это почему же?

– Если хочешь узнать человека, – незнакомец сделал многозначительную паузу, – сделай вид, что не понимаешь его… И он сам тебе раскроет свою сущность.

– И что ты такого обо мне узнал?

– Ты труслив и эгоистичен.

– Спасибо за откровенность, но это я и сам знаю. И ни от кого не скрываю.

– Такие люди мне не нравятся. То, что я тебя спас – ничего не значит. Ты окрепнешь и уйдешь отсюда.

– Куда я уйду? У меня одна рука и один глаз, а вокруг стаи зомби…

– Это не моя проблема…

– Прости, чувак, если как-то тебя обидел, но дай мне шанс. Я могу измениться…

– Еще раз назовешь меня чуваком, и уйдешь прямо сейчас. Называй меня Мастер.

– Прости, Мастер, меня Рудый зовут… Где мы находимся? Ты здесь живешь один?

– Это охотничьи дом. Я здесь с начала эпидемии. В лесной глуши почти нет зомби и таких людей, как ты.

– Я не самый худший вариант человека. Просто ты еще не встречался с апостолами.

– Я слышал про них… Это сделали они? – Мастер кивнул на мою забинтованную руку.

– Да…

– Как это случилось?

– Нас схватили охотники за рабами. Мы с друзьями попытались сбежать. Но бандит хотел пристрелить Энн, она одна из наших. Я накинулся на него, думал успею выхватить обрез. Но картечь оказалась быстрее…

На каменном лице Мастера я уловил еле заметное удивление. Он не смог полностью утаить внезапные эмоции.

– Почему они тебя не убили?

– Думали, что я сдох… Честно говоря, я сам думал, что сдох.

– Возможно, я позволю тебе остаться, – неожиданно выдал Мастер. – Посмотрим, способен ли ты меняться…

* * *

Почти месяц я жил у отшельника. Рука заживала на удивление быстро. У Мастера имелся запас бинтов, антибиотиков и прочей фармы. Он оказался продуманным и вовремя слинял из мира цивилизации в глухомань, запасшись всем необходимым. Его небольшой домик состоял всего из двух комнат: кухни, совмещенной с гостиной и спальни, которую он отдал мне, пока я был в критическом состоянии. Но сейчас мне стало намного лучше и я переехал на диван в гостиную.

Я постепенно привыкал к жизни с одной рукой, но боялся подходить к зеркалу (вместо зеркала на стене висела отполированная серебристого цвета металлическая тарелка). Всякий раз проходя мимо нее, я отворачивался. Не мог смотреть на обезображенную шрамом одноглазую рожу.

На глаз отшельник соорудил мне повязку из черной кожи, и вкупе с отросшей рыжей бородой, я стал походить на пирата, ну или на другого викинга.

Рука все еще болела, но мастер заставлял меня ей шевелить. Говорил, что кровь надо разгонять и нельзя, чтобы мышцы атрофировались. Хотя на хрена мне на ней мышцы, если кисти нет. Но я покорно выполнял его странные требования и старался не спорить. Спорить с сектантом – это все равно, что окоп чайной ложкой рыть. В том, что он сектант я не сомневался: в доме на стене висели какие-то азиатского вида мечи. Гобелены с иероглифами и прочая “шаолиньская” муть. Хотя, наверное, это называется не сектант, а как-то по другому… Не силен я в этом.

Как только рана зажила, каждое утро отшельник стал выгонять меня во двор. Заставлял обливаться ледяной водой из ручья. А потом давал в руку деревянный меч и хвостал меня такой же палкой. К занятиям я по началу относился скептически, всегда пытался отлынить, ссылаясь на боль в руке, но Мастер быстро меня выкупил.

– Если не хочешь, чтобы я тебя выгнал, – говорил он. – тренируйся. Это мой дом, и ты будешь здесь жить по моим правилам. А основное правило бойца – ни дня без тренировки…

– Да не боец я, – пытался я ему доказать очевидное. – Раньше им никогда не был, а сейчас когда калекой стал, тем более.

Но отшельник был непреклонен и нес какую-то чушь, что мол, настоящий боец не тот кто могуч, а тот, кто умеет обращать свои слабости в сильные стороны.

Ему легко говорить! У него две руки и два глаза! А такие, как я раньше в церковные праздники возле храмов подаяниями зарабатывали и не лезли в боевые искусства. Будь они не ладны.

После таких тренировок на мне живого места не было. Пропускал я удары деревянным мечом часто и больно… Синяки не успевали сходить. Я выматывался и терпел. Терпел, пока мне все это в конец надоест, и я наберусь смелости, чтобы уйти. Когда буду готов выживать в одиночку, я слиняю отсюда не задумываясь. Такими темпами на долго меня не хватит. Либо он меня прибьет, либо я его убью… Хотя я людей никогда не убивал, но все когда-то бывает в первый раз.

Особенно меня раздражали наши походы за едой. Мы ловили в лесу все, что шевелится и использовали в пищу (начиная с каких-то личинок и, заканчивая мышами). Я долго привыкал к такому рациону, но вскоре лесные деликатесы стали нравиться. Они оказались вкуснее, чем опостылевшие за многие месяцы консервы.

С каждым днем я все меньше и меньше пропускал удары. Синяки уменьшались и сбегали с моей кожи.

Вечерами напролет отшельник ковырялся в сарае, что-то там мастерил. Переделывал из арсенала своего холодного оружия какую-то штуковину.

Однажды он принес плод своих трудов и с сияющим видом вручил мне. Его обычно сдержанная физиономия излучала удовлетворение. Оказалось, что он смастерил для меня насадку на руку в виде колющего клинка. Он называл его стилет. Заостренный стальной штырь крепился к лангетам, которые он прицепил к моей руке ремнями.

Я опробовал новое оружие и был от него в восторге. Колоть тренировочные мешки с песком, оказалось очень удобно. Удобнее, если бы даже у меня была целая рука и я держал бы в ней нож. Рукоять ножа надо сжимать пальцами, а стилет был продолжением моей руки, стал частью меня. Я словно с ним сроднился и на тренировках уже бился с Мастером не палкой, а использовал стилет, обмотав острие тряпицей.

Кроме боевой хрени отшельник учил меня ориентироваться в лесу. Мы излазили все окрестности, и я уже знал, где какая деревушка. Зомби, что попадались нам на пути, Мастер убивал мечом с такой скоростью, что из пистолета так не каждый бы смог. Когда-то Энн пыталась меня научить стрелять, но я не очень преуспевал в этом деле. Быстрее было забить мертвеца палкой, чем ждать пока я попаду ему в голову. Я злился и психовал на Гектора и Энн. Какой же я был дурак, как мне их не хватает… Надеюсь они еще живы. Вряд ли им удалось тогда сбежать, когда меня “убили”. Пол жизни бы отдал, чтобы сейчас их найти…

Вечерние сумерки отбрасывали длинные тени от разлапистых елок и навевали грустные мысли. Мы с Мастером шагали по лесной тропе, возвращаясь с охоты. В этот раз добыча была посолиднее тараканов: нам удалось поймать проволочной петлей жирного зайца.

– О чем думаешь? – спросил меня отшельник.

– Да так, вспомнил друзей, – отмахнулся я.

– Они живы?

– Не знаю, скорее всего да…

– Так почему тогда грустишь?

– Я плохо с ними поступал, а они меня терпели. Думают, что я умер и запомнили меня, наверное, кретином…

– Ты можешь все исправить.

– Как?

– Найди их.

– Легко сказать, их забрали в рабство апостолы. Я даже не знаю, где их поселение…

– А если бы знал, что бы изменилось?

– Ну… Я попробовал бы их отыскать…

– Хорошо, – невозмутимо ответил Мастер. – Я пойду с тобой.

Глава 3

– Зачем тебе это надо? – я с удивлением уставился на отшельника.

– Мне надоело прятаться… Если человек живет мирной жизнью, он перестает быть воином. Судя по твоим рассказам, друзья у тебя – хорошие люди. К тому же, мне давно хочется самому увидеть этих апостолов.

– Зачем?

– Хочу посмотреть, какого цвета их кровь, – улыбнулся мастер. – У слуг дьявола она должна быть черная.

– Спасибо тебе, что решил мне помочь.

– Я помогаю себе, ты лишь средство.

Меня охватила злость:

– Неужели тебе на меня совсем наплевать? Ты спас меня, выходил, учишь драться, а обращаешься со мной, как с пустым местом.

– Пока ты и есть пусто место…

– Да ни хера! – рявкнул я так, что сам от себя не ожидал. – Я не такой!

– Пока человек живет только ради себя, он всегда будет пустышкой, – спокойно проговорил Мастер.

– Да, я раньше был такой! Но сейчас я готов пойти хоть на край света за Гектором и Энн, чтоб найти их. Лилия и Доктор погибли у меня на глазах! У меня больше никого не осталось в этом мире…

– Ну так чего же ты ждешь? Иди и спаси их.

– Как?! Что может калека против целого клана? Я даже не знаю, где их искать!

– Если твое намерение твердо, я скажу тебе, как.

– Конечно, бл*ть, твердо! Иначе бы зачем я распалялся перед тобой.

– Поздравляю, – заулыбался Мастер.

– С чем?

– Теперь ты не пустое место… Возможно, у нас получится с тобой подружиться.

– Ты обещал рассказать как найти апостолов, – фыркнул я.

– Отправимся завтра утром, – ответил отшельник. – Похоже, ты готов.

* * *

Полночи я не мог заснуть, ворочался на продавленном диване и смотрел в потолок. Рука опять болела, хотя ее не было и в помине. Старая боль не хотела меня отпускать. Когда я, наконец, разберусь с ней? Скоро… Утром мы отправимся в путь, чтобы разобраться с болью. Я лично воткну стилет в глотку каждому апостолу, кто встанет у нас на пути.

Сердце требовало возмездия, а мозг понимал, что с клинками против ружей не попрешь. Но мастер наверняка что-нибудь придумает. Он никогда не делает ничего наобум. Повезло мне, что я его встретил. Хотя характер у него – пи*дец. Иногда, даже хочется его убить.

Утром отшельник поднял меня на тренировку. Я ни хрена не выспался и ворчал:

– Какая может быть тренировка, если мы сейчас идем искать апостолов.