В поисках солнца (страница 66)
В глазах Михара на секунду сверкнул гнев. Сложив руки на груди, он чуть откинул голову, чтобы глядеть на противника свысока, и ледяным тоном спросил:
– Вы отдаёте себе отчёт в том, с кем связываетесь, сударь?
Райтэн изобразил лицом удивление, тоже сложил руки на груди и переспросил:
– А вы?
– Дерзите! – холодно бросил Михар.
Руби от этой короткой реплики вздрогнула: по опыту она знала, что, чем короче отец выражает своё недовольство, тем хуже это заканчивается для его собеседника.
Райтэн таких тонкостей, конечно, не знал.
– Как и любой Рийар, – с наслаждением и гордостью выговорил фамилию своего предка он.
Всю жизнь он старался сепарироваться от истории собственной семьи, потому что полагал, что о человеке должно судить по личным заслугам, а не по славе его предков. Райтэн хотел доказать всем – и себе в первую очередь – что он чего-то стоит сам, как просто Райтэн, а не как потомок славных людей. Впервые он заслонился родовым именем как щитом, и чувствовал странное, непривычное наслаждение, совершенно несвойственную ему обычно фамильную гордость – гордость не только за прославленного основателя рода, но и за всех его потомков, так или иначе наделённых общими чертами, которые были свойственны и самому Райтэну.
«Мы, Рийары» – в этом была и дерзость, и гордость, и честь свободолюбивого человека, ни перед кем не склоняющего шею.
«Ну! – с торжеством думал Райтэн, глядя в застывшее лицо противника. – Давай, продолжай в том же духе – и ты узнаешь, чего мы стоим!»
Он в этот момент совершенно не чувствовал ни страха, ни сомнений. Проснувшееся в нём чувство родовой гордости требовали незамедлительно доказать, что он, Райтэн, такой же, каким был и тот самый Рийар, и что все они, Рийары ли, Тогнары ли, другие ли члены семьи, носившие иные фамилии, – все они таковы, что предку бы их не пришлось краснеть, увидь он их в деле.
– Как и любой Рийар, – нарочито медленно пробормотал, меж тем, Михар, словно прожевав губами фамилию. Лицо его сделалось совершенно задумчивым, но от него ощутимо повеяло опасностью, – и тут Райтэну подумалось, что, возможно, он прям сейчас обдумывает, как бы поизящнее его, Райтэна, убить, и желательно так, чтобы остаться не причём и не нарваться на месть.
– Что ж! – вынес неожиданный вердикт Михар, безразлично и вежливо улыбнувшись и продолжив приторно-сладким голосом: – Кто я такой, чтобы мешать соединению двух любящих сердец? – он демонстративно потёр уголок глаза, мол, чуть не прослезился от сентиментальности. – Женитесь, сударь, женитесь! – досадливо махнул он рукой и, резко развернувшись, пружинистой энергичной походкой направился в город, не оглянувшись на дочь. Та, совершенно ошеломлённая, лишь хлопала глазами, не в силах понять, что это только что произошло.
Райтэн сморгнул, чувствуя, как его отпускает нервное напряжение. Он так пока и не понял, кем себя считать теперь: победителем или трупом.
Дрожащая Руби, всхлипывая, с плачем уткнулась в его спину.
– Нда, Тогнар, – подошёл к нему Илмарт и похлопал по плечу. – Ну ты и влип.
– Есть немного, – чуть дрожа непослушными онемевшими губами, согласился Райтэн, поворачиваясь и притягивая к себе Руби в попытках успокоить её дрожь.
В голове его была полнейшая пустота.
10. Куда умудрился влипнуть Райтэн?
Характер Райтэна был таков, что ему неоднократно приходилось сталкиваться с последствиями своих скорых эмоциональных решений и разгребать эти последствия – поэтому он однажды и навсегда сам с собой постановил, что не будет тратить время на пустые рассуждения и сожаления о том, что он мог бы сказать или сделать иначе. Если бы, в самом деле, он занимался подобным разбором – ему бы некогда было жить!
У Руби были мозги и она была привлекательна – этого, в сущности, оказалось вполне достаточно, чтобы Райтэн посчитал её вполне подходящей кандидатурой в жёны.
Не став тратить время на объяснения и сетования, он ухватил девушку под руку и потащил домой – за документами. Руби покорно шла, не задавая вопросов, а он, меж тем, перечислял некоторые плюсы, которые приходили ему в голову.
Итак, Руби, во-первых, была умна, и притом обладала неким характером, что делало её весьма привлекательной в глазах Райтэна.
Второе – Руби стала партнёром Дерека по делу с картами, а значит, была ещё и полезна.
Дальше – она являлась лучшей подругой сестры, что тоже можно было рассматривать как плюс. Да и тётушке она тоже нравилась. Да и Сэну. Да и что-то понимала в этом самом сульфате меди – глядишь, пристроится к делу. И хватка у неё хороша – быстро придумала, как выгодно устроить затею с картами. Да, однозначно, пока Райтэн скорым шагом нёсся до дома, в голове его сложилась мысль, что он неожиданно решил вопрос с женитьбой более чем удачно.
Единственным минусом в этом деле был тесть, но Райтэн предпочитал решать проблемы по мере их поступления. Поскольку господин Михар высказал нечто, могущее быть понятым как отеческое благословение, не было смысла волноваться прямо сейчас – а что делать потом, они уж решат потом.
Забрав свои и её документы, Райтэн потащил Руби дальше, по одному ему известному маршруту. На конце этого маршрута обнаружился дом, из которого стуком и криком Райтэн извлёк обитателя – сонного человечка в домашнем халате.
– Тогнар, мать твою! – возмущался тот в процессе вытаскивания. – Я час назад спать лёг!
– Мне нужно оформить брак, – не размениваясь на разговоры о погоде, заявил Райтэн.
Человечек потёр глаза, смерил визитёра недружелюбным взглядом и язвительно ответил:
– А я тут причём? Регламент забыл?
Оформление брака в Анджелии предполагало некоторый длительный процесс, начинающийся с подачи соответствующих заявлений.
– Мне сегодня нужно! – закатил глаза Райтэн, и несколько монет из его кармана перекочевало к человечку.
– Ты меня уморишь, Тогнар! – простонал тот, но уже через пять минут, свежий и официально одетый, уверенно направился в сторону ратуши.
Там, проблуждав по коридорам, он одним ему известным путём вышел к каморке, где над книжкой сидела пухленькая старушка в очках.
– Бабуль, нам тут брак нужно оформить! – плаксиво поведал человечек.
Та, не отрываясь от книжки, сухо ответила:
– Это к Нэс.
– Прямо сейчас, – ввернул уточнение Райтэн, снова звеня деньгами.
Старушка, не глядя, открыла ящик стола, смахнула туда монеты, подняла глаза и воскликнула:
– Ах, как же это я про вас забыла! Вы же приходили месяц назад, правда?
– Разумеется, – согласился Райтэн.
Старушка, лепеча извинения и рассказывая о том, какой бедлам творится с бумагами, и как неудачно несколько заявлений о браке сгорели буквально несколько дней назад, из-за чего теперь возникает такая путаница, принялась деловито и привычно оформлять документы.
Руби наблюдала за этим делом несколько ошеломлённо. Возможно, Райтэну всё же стоило спросить хотя бы формального согласия счастливой невесты – но, как Райтэн вполне обоснованно сам про себя предполагал, умение свататься в число его талантов не входило, поэтому он посчитал дело решённым самим по себе.
Вскоре они вышли из ратуши уже женатыми людьми.
Райтэн довольно щурился на солнышко: ему пришлось весьма по душе, как ловко две головоломные проблемы – поиск жены и спасение Руби – оказались решением друг к другу.
Его приятель, пробормотав что-то условно поздравительное, побрёл домой – досыпать.
Руби, при всём своём таланте в просчитывании вероятностей, решительно не знала, как реагировать. Ей, как минимум, казалось нелишним выяснить, как вообще, собственно, расценивать этот брак: как фиктивный, выступающий лишь временным решением для защиты её от отца, – или как настоящий, предполагающий всю полноту супружеских отношений. В целом, в перспективе Руби не имела ничего против второго варианта, но стремительность развития событий её несколько напугала. Она вела весьма целомудренный образ жизни и даже не целовалась ни с кем ни разу, и фирменный райтэновский напор вызывал у неё опасения.
Определившись, наконец, со стратегией, которая показалась ей более выигрышной, Руби смущённо откашлялась и привлекла его внимание тихим:
– Вы, пожалуйста, не подумайте, я вам, правда, очень благодарна, но, вам не кажется, что нам стоит как-то… обсудить сложившееся положение? – предложила она.
Райтэн медленно моргнул, чувствуя себя идиотом. До него только сейчас дошло, что за всё время со встречи с господином Михаром он не обмолвился с нею и словом – просто протаскал по городу туда и сюда за собой, оформил брак и потащил куда-то дальше.
С некоторым отчаянием он подумал, что совершенно не знает, что теперь говорить и делать.
Руби, кажется, поняла его состояние, потому что вдруг демонстративно оглядела небо и заметила светским тоном:
– Надо же, утром такие тучи были, я думала, непременно ливанёт. А теперь солнце! – улыбнулась она несколько кокетливо.
– Да, в самом деле, – с большим облегчением ухватился Райтэн за привычные метафоры, предложил ей руку и повёл домой. – Не ожидал в начале этой осени такой хорошей погоды.
– Кармидерская погода вообще мне весьма по душе, – продолжила на ходу развивать тему Руби. – Здесь даже вкус у воздуха другой! Дышится свободнее, – демонстративно подышала она.
– Воздух Кармидера действительно прекрасен, – весьма сдержанно согласился Райтэн. – Но, по правде сказать, в этом вопросе я предпочитаю некоторое разнообразие. Впрочем, – тут же добавил он, – не смею навязывать вам свою позицию.
Руби облегчённо улыбнулась и перешла к той теме, которая её несколько пугала:
– По правде сказать, – немного смущённо отметила она, – здешний климат сильно отличается от того, к которому я привыкла, и я пока не очень поняла, как верно расценить капризы местной погоды, – Райтэн сделал приглашающий жест рукой и она продолжила, взмахнув ладонью в сторону неба: – Вот осеннее солнце, например! У меня на родине оно коварно: светит ярко, но совсем не греет, – она остановилась и взглянула на него; он нахмурился, и она торопливо добавила: – Просто хотелось бы знать, к чему готовиться здесь.
Райтэн нахмурился от того, что до него тут дошло, что требовалось бы обговорить дело подробнее заранее. Конечно, заключить брак так и так бы пришлось; но ему стоило бы выделить полчаса и сперва обсудить вопрос на равных. Теперь же получалось, что своим поступком он не оставил Руби выбора и поставил её в положение полной зависимости от него.
Ему сделалось досадно, причём досада эта росла из двух противоположных соображений и усиливала саму себя. Ему, во-первых, было неприятно, что Руби предположила, что он может воспользоваться её нынешним положением, чтобы принудить её к близости, – это предположение было оскорбительно, и особенно потому, что Райтэн, в самом деле, рассчитывал, что брак этот не будет фиктивным. Отсюда росла вторая досада: от того, что Руби, судя по всему, не думает плясать от радости и бросаться на шею такому замечательному ему.
«В самом деле, – справедливо отметил внутри себя Райтэн, – она, возможно, и сама согласилась бы выйти за меня, если бы я должным образом за ней ухаживал. Но у неё не было выбора, а я не ухаживал. Конечно, она напугана».
Пауза начала неприятно затягиваться, и Руби ощутимо занервничала, поэтому он заговорил, толком не додумав подходящих метафор:
– Не думаю, что вам стоит беспокоиться о местном солнце. Если вам вдруг покажется, – скривил он краешек губ, – что оно светит слишком уж жарко, вы всегда сможете спрятаться за зонтик, ведь так?
Она откровенно растерялась, и даже чуть зашевелила губами, пытаясь проникнуть в суть метафоры. Лицо её сделалось жалким; она огорчённо отметила:
– Кажется, вы в этом деле более умелы, чем я. Что такое зонтик, мне понять не удалось, – призналась она.