Если исходить из данных ею самой вводных – что они все стали ей дороги – то она не может принять предложение, которое столь очевидно подставит их под гнев отца. У неё в рамках выбранной линии есть один путь: отклонить это предложение и принять тот статус-кво, который они имели на данный момент.

– Но ведь отец… этого просто так не оставит… – непослушными губами проговорила Руби, лихорадочно придумывая, как выпутаться из собственной интриги, которая неожиданно сыграла против неё же.

– О! – насмешливо отреагировал Дерек. – Мы справимся, не переживай.

– Твой отец тоже не бессмертен, – неожиданно вмешался от окна Илмарт.

Руби резко повернулась к нему.

Сложив руки на груди, Илмарт смотрел на неё прямо и спокойно. Он выглядел как человек, готовый реализовать свои угрозы, – и Руби невольно дрогнула, вспомнив, как его рука сжималась на её горле.

Ей сделалось страшно; и от того, что он мог бы и впрямь предпринять попытку убить её отца и преуспеть в этом, и от того, что в ходе такой попытки он, скорее всего, умер бы сам, и что, возможно, такая попытка вылилась бы и в смерти всех присутствующих – и Райтэна, и Тэнь, и Дерека. А Руби, с одной стороны, конечно, играла прямо сейчас, делая ставку на этом «вы мне стали дороги», но, с другой, строила эту игру на реальных основаниях, потому что все они – кроме Олив – действительно были ей дороги.

– Такие вещи не стоит произносить вслух, – тихо отметила Руби, лихорадочно взвешивая, какова вероятность того, что они действительно решатся на покушение.

– Отчего же? – мягко переспросил Илмарт, разомкнул руки и сделал несколько неспешных шагов к столу. – Я в кругу друзей, и никто из присутствующих не передаст моих слов дальше, ведь так?

Он смотрел на Руби прямо и насмешливо, и Руби поняла, что он тоже видит её игру насквозь, и тоже достраивает свои уровни к её интриге: не так, как Дерек, который попросту загнал её в угол, вынуждая принять статус-кво, а иначе, провоцируя с целью оценить.

Руби могла бы передать его угрозу отцу, и это, скорее всего, закончилось бы для Илмарта плачевно: его бы попросту тихо убрали. И это лишило бы и Руби, и её отца возможности наладить когда-либо контакт с Тогнарами.

Возможно, оценив перспективы, отец отказался бы от убийства, но выслал бы строгое предупреждение – что однозначно свидетельствовало бы в пользу того, что Руби с ним в сговоре.

Итак, она не могла передать его слова отцу, не разрушив всю игру; и уже самим тем, что она будет молчать, она свидетельствовала, что ведёт эту игру.

И тут с Руби случилось то, чего не случалось с нею никогда раньше, – она запуталась.

В просчёте своих вероятностей она безнадёжно запуталась, потому что перестала понимать уровень игры.

Она не смогла просчитать, что ей следует теперь сделать: принять предложение о побеге – или отклонить, проглотить угрозу отцу – или возмутиться, сказать, что любит отца. – или откреститься от него. Ей теперь казалось, что на любом из путей, что она выберет, она проиграет, потому что противники её разыгрывают ситуацию на уровнях, ей недоступных. И тогда она решила попробовать выкрутиться чисто женским способом.

Бросив беспомощный взгляд на Райтэна, она тихо призналась:

– Я не знаю. Я запуталась. Я уже ничего не понимаю, – хлопнула она ресницами и прибавила слёз в голос, затем попросила: – Пожалуйста, скажи, что мне теперь делать? Тэн, пожалуйста!

Райтэн так и не понял, с чего Дерек и Илмарт решили, что Руби неискренна, но решил довериться друзьям – потому что полагал, что их опыт в интригах помогает им видеть то, что незаметно ему. Поэтому на эти мольбы он ответил вполне невозмутимо:

– А зачем что-то делать, Руби? Ты хотела получить образование – учись. Не вижу смысла что-то менять.

– Или у твоего отца иные планы? – неожиданно вмешался в дело Дерек.

Руби перевела на него взгляд.

У отца, определённо, были иные планы, включавшие их переезд в столицу. Но предложить этот переезд должен был Райтэн – чтобы помочь измученной Руби наладить отношения с отцом.

Теперь же, очевидно, о таком варианте развития событий можно было забыть.

– Мы смогли бы предложить тебе лучшее решение, – невозмутимо добавил Илмарт, обходя стол и вставая по другую сторону от Райтэна, – если бы ты нам рассказала, в чём именно заключался план твоего отца.

Руби нервно сглотнула. Она по-прежнему не могла разобраться в вероятностях, поэтому решила вступить на зыбкий путь высказывания вполне себе правдивых утверждений.

– Я у отца единственный ребёнок, – тихо заметила она. – И, поскольку я женщина, он посчитал, что придать политических сил мне сможет только выгодный брак. И мне, и ему, и… внукам, соответственно, – высказала она вещь вполне очевидную.

– То есть, – с явным скепсисом в голосе уточнил Дерек, – предполагалось, что Тэн станет политически активной единицей?

Райтэн выразительно отобразил лицом ужас: такие перспективы его, однозначно, не манили.

– Возможно, – уклончиво повела плечом Руби. – Или он всё же рассчитывал сделать ставку на внуков.

Олив тихо и презрительно фыркнула.

– И что он станет делать, когда выяснится, что внуков он не дождётся? – раздражённо уточнил Райтэн, который уже совершенно не рассматривал возможность осуществления этого брака в полной мере.

Руби покачала головой – мол, не знаю, – но её возможный ответ оборвал насмешливый голос раздражённой Олив:

– Как – что, Тогнар? Принесут тебе в подоле и заставят узаконить, что ж ещё!

Руби возмущённо вскочила – хотя, признаться, именно такой вариант бы отец и реализовал при таком раскладе. Илмарт демонстративно похлопал в ладоши, отдавая данное то ли актёрским талантам Руби, то ли острому уму Олив, то ли уровню игры господина Михара.

– Давайте все просто свалим в Даркию, а? – устало откинувшись на спинку стула, предложил в потолок Райтэн. Его вся эта подковёрная возня уже выморозила так, что он даже подумывал, не обойтись ли, наконец, простой дуэлью.

– Хорошо хоть не в пираты, – досадливо буркнул Дерек. Его раздражал высокий уровень противника, с которым было тяжело – и даже скорее невозможно – играть на равных, и приходилось встраиваться в его игру и разрушать её исподтишка.

– Главное – чтоб не в Мариан, – добавил Илмарт. Ему, в целом, было всё равно, оставаться ли здесь, ехать ли в столицу или вообще в очередной раз менять страну.

– Я за любой кипеж! – примиряюще подняла руки Олив. Она была готова вступить в любую игру, лишь бы на стороне друзей.

– Да что, вообще, происходит! – не выдержала Тэнь, которая совершенно перестала понимать разговор.

На секундочку сощурившись, Руби, наконец, определилась со стратегией, и, со слезами в голосе всплеснув руками, воскликнула:

– Да просто вы все меня ненавидите! – и выбежала из кабинета.

5. Что отличает Дерека от Руби?

Тэнь хотела было выбежать за подругой, но Олив поймала её за руку:

– Да стой ты!.. послушай!..

Тэнь повернула к ней бледное огорчённое лицо и возмущённо спросила:

– Да за что вы с нею так!..

– Она постоянно лжёт! Как можно ей верить?! – попыталась объяснить их позицию Олив.

– Она просто запуталась! – горячо возразила Тэнь, вырвала свою руку и всё же убежала за Руби.

Олив досадливо цокнула языком. Ей искренне нравилась Тэнь: возможно, она видела в ней саму себя – какой она могла бы стать, если бы ей повезло с братом так, как повезло с ним Тэнь.

Передёрнув плечами, Олив подошла к двери и встала так, чтобы контролировать коридор.

– Кто-нибудь мне объяснит, что у нас сегодня происходит? – недовольно спросил Райтэн, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди.

– Тебя всё ещё пытаются окрутить, Тогнар, – насмешливо фыркнула от двери Олив.

– И ты, между прочим, чуть не повёлся, – недовольно упрекнул Дерек, садясь на край стола и раскачивая ногой.

Райтэн досадливо поморщился.

– Если расчёт и впрямь на внуков, – между тем, вернулся к делу Илмарт, копаясь задумчиво в собственной бороде, – то нужно бы как-нибудь выпутаться из брака до того, как он станет достоянием общественности.

– И каким же это образом? – кисло вопросил Райтэн, которому, чем дальше, тем безнадёжнее казалось дело.

Друзья задумались.

– В идеале, – отметил Дерек, – развод должен стать идеей Михара.

– Можно попробовать лишить Тогнара той ценности, коей он в его глазах обладает, – развил мысль Илмарт.

– И в чём эта ценность, кроме как в имени? – вопросила Олив.

Райтэн аж закашлялся.

– Олив! – с укором повернулся на столе Дерек.

Та возвела глаза к потолку и вполне отчётливо пробормотала:

– Боже мой, какие мы нежные! – затем скривилась с таким видом, как будто ей крайне неприятно произносить вслух то, что она произносит, и проворчала, сдаваясь перед укором совести: – Тогнар, согласись, Михара не интересуют ни твой коммерческий гений, ни потрясающая энергетика, ни искромётное чувство юмора, ни благородное сердце, ни сумасшедшая искренность…

От этих пассажей Райтэн раскашлялся и раскраснелся ещё больше. Он не привык слышать комплиментов, и теперь был бесконечно смущён.

Смерив его недовольным взглядом, Олив, столь же непривычная к тому, чтобы говорить кому-то комплименты, сухо отметила:

– И это только начала списка, дорогой. Так что давай оставим обсуждение твоих бесспорных достоинств и признаем: Михару нужно только имя.

– Ну и в чём тогда проблема? – невозмутимо подхватил мысль Илмарт. – Лишаем его имени, демонстративно ссорим с семьёй, высказываем официальное заявление со стороны Рийаров, что они не планируют поддерживать блудного родственника, – и до свиданья!

Дерек согласно кивал на каждом предложении.

Райтэн явно не был доволен списком прозвучавших предложений, но промолчал.

– Как вариант, – спустя минуту отметила Олив, – развод может продавить сама Руби.

– Как вариант, – согласно кивнул Дерек, мгновенно ухватив мысль.

– С чего бы? – сухо выразил сомнения Райтэн, всё ещё недовольный вариантом с публичным отречением от семьи.

Ответил ему Илмарт.

– Руби тоже человек, – логично отметил он. – Едва ли её привлекает перспектива прожить жизнь бок о боком с людьми, которые её презирают и ненавидят.

– А мне эта идея больше нравится! – неожиданно отметил Дерек, ероша себе волосы. – Мы с вами, господа, не очень-то хороши в интригах и притворстве, и можем запороть даже такое простое дело, как ссора с семьёй. А для того, чтобы показать Руби, что её ждёт, нам как раз достаточно просто перестать сдерживаться.

Райтэн усмехнулся. Илмарт и Олив переглянулись с весьма хищным выражением на лицах.

Ещё немного подумав, Дерек пришёл к мысли, что можно было бы и вообще поговорить с господином Михаром – он ведь не глупый же человек. Просто прямо объяснить ему, что ни Тогнары, ни Рийары в его игры играть не будут, что Райтэн, если давление на него будет продолжаться, попросту эмигрирует куда подальше, разорвав брак, что, в конце концов, опасно и безрассудно оставлять дочь и внуков в руках человека, который тебя ненавидит… если уж начистоту, господин Михар рано или поздно отойдёт в мир иной – даже безо всякой помощи – и кто тогда защитит Руби от мести?

В общем, как на взгляд Дерека, так недобровольность участия Райтэна во всей этой интриге уже сводила на нет любые её плюсы, так что господин Михар, как человек умный, должен был бы это понять.

– А я, пожалуй, мог бы просто с ним поговорить, – подвёл итог своим размышлениям Дерек.

На него уставились три недовольных укоризненных взгляда.

– С кем поговорить? – подозрительно переспросил Райтэн, зная ответ, но надеясь, что услышит нечто более разумное.

– С Михаром, – разочаровал его Дерек.

– Ты. Хочешь. Просто. Поговорить. С Михаром. – Медленно и грозно повторил Райтэн, вставая и опираясь обеими руками на столешницу.

Дерек повёл плечами, потом отметил: