– Дети Райтэна мне слишком дороги, чтобы ставить на них столь бесчеловечные эксперименты, но, на самом деле, есть ведь ещё и второе.

Она жадно подалась к нему.

Он склонил голову набок, смерил её насмешливым взглядом, потом наклонился и таким тоном, как будто выдавал великую тайну, сказал:

– Нам это просто даром не сдалось, Руби.

Лицо её приняло обиженное выражение: она подумала, что он насмехается над ней.

– Если бы Райтэна интересовало нечто подобное, – логично отметил Дерек, – он бы сейчас был правителем Аньтье. Если бы подобное интересовало Илмарта, – он задумался и предположил: – Ну, думаю, он бы уже сейчас был мёртв, но до этого успел бы отправить своё в Мариане.

– А ты? – невольно заинтересовалась продолжением она.

Дерек рассмеялся.

– Если бы меня интересовала власть, – с насмешкой в голосе выдал он, – то, пожалуй, у меня было побольше разнообразных шансов, чем у них. Но, как видишь, – с шутовским видом раскланялся он, – я предпочитаю создавать карты и продавать каменный уголь.

Лицо её вытянулось. Она стала реально склоняться к версии «да просто они глупы».

Дерек же укрепился в соображении «попытка расколоть круг Райтэна».

Взаимно недовольные друг другом, они разошлись.

Противостояние ушло глубоко на дно: Руби ждала отца и не знала, что теперь делать, поэтому сосредоточилась на учёбе, а Райтэн с компанией всё ещё обсуждали планы, как привести дело к разводу и обойтись притом без пострадавших.

Хуже всего в этой ситуации пришлось Тэнь, которая безуспешно пыталась примирить стороны. Попытки её, не очень умелые, бесили Райтэна, огорчали Дерека, вызывали досаду у Илмарта и начинали действовать на нервы Руби – которой стало казаться, что такое горячее заступничество скорее отталкивает от неё, чем чему-то помогает.

И хотя все заинтересованные стороны горячо просили Тэнь уже угомониться, фамильное упрямство не дало отступить ей просто так. После долгих дебатов и словесных баталий она всё-таки договорилась о попытке примирения путём совместной загородной прогулки – той самой, на которой Илмарт планировал научить всех печь «пироги» в кружках. Идея провести это мероприятие столь широким составом не вызывала ни у кого энтузиазма, но Тэнь обещала от всех отстать, если они хотя бы попробуют, поэтому решено было уступить чисто для того, чтобы отвязаться, наконец, от этих действующих на нервы попыток.

Прогулка, впрочем, ожидаемо не задалась: Илмарт и Олив, руководя группой, привычно неслись в одни им ведомые дали, дежурно обсуждая стратегические выгоды и невыгоды открывающихся дислокаций. Райтэн и Дерек, слегка отставая, горячо спорили о маршрутах своих речных судов. И, наконец, Кайтэнь и Руби, едва поспевая за ними, насуплено молчали.

Уже через пару часов Тэнь поняла, что затея не выгорела. Что касается Руби, то они и вообще прокляла всё на свете – будучи домашней девочкой, она не привыкла таскаться по дикой природе пешком, да ещё на таких скоростях.

Доподлинно неизвестно, почему Олив и Илмарт забрели в степь так далеко от Кармидера. Скорее всего, дело было связано с тем, что для приготовления «пирогов» нужны были костёр и вода, и поэтому они искали подходящую рощу с близким ручьём – вот и шли, пока не попалось именно такое сочетание.

Ни одному из них, несмотря на привычку к гипотетическим боям, не пришло в голову, что затея может представлять какую-то опасность: они шли по бездорожью, а не по тракту, так что вероятность встретить разбойников отсутствовала, а степные волки, как известно, не очень-то склонны нападать на людей.

Возможно, успей они, как собирались, разжечь костёр, то всё бы обошлось.

Но стояла ранняя весна; снег только-только сошёл, – во всяком случае, в степи, – а вот в роще он ещё лежал у корней деревьев. Вокруг было влажно и подтоплено, и розжиг костра представлял собой некоторые трудности, преодоление которых требовало времени. Четверо друзей, шутя и переговариваясь, готовили собранный материал, делая на влажных ветках надрезы, а Кайтэнь и Руби, стоя у голого степного клёна, старательно не смотрели друг на друга. Руби была недовольна, что её втравили в ситуацию, где она снова чувствует себя лишней и навязчивой, Тэнь же раздражалась, что подруга даже не пытается что-то сделать.

Первым неладное заметил Илмарт: что-то царапало на границе его зрения. Пару раз было отмахнувшись от мелькающей на крае сознания тревоги, он, в конце концов, решил поддаться приступу паранойи, встал и осмотрелся по сторонам.

Тревога усилилась.

Нахмурившись, Илмарт стал оглядывать окрестности целенаправленно, пытаясь понять, какой именно кусок открывающейся перед ним картины его настораживает.

К этому моменту обратившая внимание на его тревогу Олив тоже встала и начала вглядываться в пейзаж вокруг.

Неладное они заметили одновременно: рыжеватые прошлогодние заросли в одном месте колыхались не в соответствии с направлением ветра.

Илмарт и Олив переглянулись; не сговариваясь, снова прищурились, вглядываясь в то, что их насторожило.

– Волки, – наконец, вынес уверенно вердикт Илмарт.

– Похоже на то, – сосредоточенно кивнула Олив.

Дело стало выглядеть неприятно, но не катастрофично: степные волки опасаются людей и едва ли нападут на большую группу. Но после зимы они наверняка голодны, так что и преуменьшать опасность не стоит.

Илмарт оглянулся, прикидывая расклад. Взгляд его зацепился за девушек под клёном, и он негромко выругался: вот только обузы такого рода в возможном бою не хватало!

– На дерево! – скомандовал он им тоном, не терпящем возражений.

Клён был невысок, но и волки по деревьям лазать не умеют, так что как убежище сойдёт.

Илмарт и остальных бы отправил по клёнам, но на одного волки скорее решатся напасть, а толпы могут и испугаться.

Побледневшая Кайтэнь послушно полезла наверх; по деревьям она лазать любила и умела, чего нельзя сказать о Руби – у той едва получилось забраться. Помогать ей никто не стал, поскольку внимание всех оставшихся на земле было приковано к кромке степных зарослей – колыхания остановились именно там. Как это всегда и бывало с волками, перед открытым пространством они замерли.

Чахлые после зимы заросли не вполне скрывали хищников: Илмарт рассчитал, что их вроде бы трое: могут и решиться напасть, особенно если старые и отчаявшиеся или, напротив, молодые и неопытные.

Он без особых усилий справился бы с одним волком – сила и ловкость позволяли – но даже двое уже представляли проблему при одновременном нападении, что уж говорить о троих!

Подобравшись, он достал из-за голенища второй нож и бегло посмотрел по сторонам.

– Олливи, – требовательно велел он, – тоже на дерево!

– Я с вами! – упрямо сверкнув глазами, Олив демонстративно перехватила собственный нож.

– На дерево. – Повторил Илмарт.

Он предполагал, что, в случае чего, у Олив просто не достанет силы, что может оказаться для неё фатально.

В любой другой ситуации Олив взялась бы спорить, но в этот раз, собрано кивнув, она, убирая нож, шагнула к клёну, подпрыгнула, уцепилась за ветку и подтянулась. Происходящее было боевой операцией, в которой командование взял на себя Илмарт, как самый опытный из них, поэтому она не считала возможным создавать ему проблемы.

Времени на продумывание стратегии не было. Илмарт обоснованно предполагал, что у него у одного есть опыт убийства волков, и едва ли остальные смогут научиться этому прямо сейчас.

– Отвлечь, увернуться, не дать себя достать, – торопясь, объяснил он план Дереку и Райтэну и добавил: – Я убью, я знаю… – хотел что-то добавить он, но не успел: волки напали.

Схватка вышла крайне короткой. Олив едва успела подтянуть ноги на ветку, как внизу уже начался бой: три озверевших от голода старых волка одновременно кинулись на мужчин, целя в горло.

Илмарт принял своего профессионально: отклонившись, вонзил нож в правой руке под ребро, в сердце, используя силу инерции от прыжка – чтобы зверь сам насадился на клинок. Отпустив рукоять – чтобы не утянуться вслед за падающим волком – Илмарт быстро перехватил оставшийся нож из левой руки в правую. Это оружие было похуже, могло и не достать до сердца, поэтому рабочим планом было перерезать оставшимся двум глотки.

Дерек и Райтэн оба смогли увернуться от своих волков и, хотя у обоих тоже были ножи, использовать их они не рискнули – оба совершенно не представляли себе, куда и как нужно бить, чтобы достать зверя наверняка, а не взъярить пустячной раной.

Илмарт же прекрасно знал, что и как делать; дерековский волк оказался к нему ближе, поэтому его решено было гасить следующим.

Однако схватка пошла не по плану.

Явление волков ужасно напугало и Кайтэнь, и Руби. Обе они вскрикнули от страха и неожиданности и отшатнулись ближе к стволу. Но если Тэнь, неоднократно лазавшая по деревьям ещё со времён своего детства, изначально устроилась весьма устойчиво, и никакие отшатывания не могли ей повредить, то Руби, которая впервые в жизни оказалась в такой ситуации, потеряла равновесие. Влажная голая ветка выскользнула из-под её мокрых от снега туфель – и она свалилась на землю, чем тут же привлекла к себе внимание третьего волка.

Илмарт был ещё занят вторым, а Райтэн, конечно, попытался как-то ударить, но нож его лишь скользнул по чахлой линялой шерсти, царапнув шкуру.

Волк прыгнул.

Оглушённая падением Руби даже не успела осознать опасность – но волк её не достиг.

Потому что на траектории своего прыжка он столкнулся со спрыгнувшей с дерева Олив.

Возможно, потом, позже, Олив объяснила бы свой поступок тем, что загрызенная волками дочка господина Михара – провал, который мог бы стоить жизни им всем. Но правда заключалась в том, что Олив, как и Райтэн, в таких ситуациях не успевала подумать и действовала так, как велит сердце.

Она не могла оставаться в безопасности на ветке, когда внизу растерянная девчонка вот-вот станет жертвой волка – и неважно, сколько презрения она испытывает к этой девчонке.

Олив прыгнула, не раздумывая, в прыжке выхватывая нож и из-за этого не успевая правильно сгруппироваться; почти у земли она столкнулась с волком.

Тот целился в упавшую Руби, поэтому летел по низкой траектории; сшибив своим весом Олив, он опрокинул её на спину; Олив вскрикнула – кажется, это сломало ей руку – к счастью, левую, а не правую, с ножом. Оглушённая падением на спину и болью, не в силах что-то разглядеть и понять, Олив на чистом упрямстве с силой воткнула нож в сердце навалившегося на неё зверя в тот момент, когда пасть его почти сомкнулась у неё на шее.

Сорвавшиеся клыки прошлись острой глубокой бороздой по её лицу; резкая вспышка мучительной боли – и погребённая под тушей обмякнувшего волка Олив потеряла сознание.

За те несколько секунд, что происходила схватка, Илмарт успел перерезать горло второму волку и обернуться в поисках третьего. В горячке боя, на неистово мечущемся в нём адреналине, он не сразу понял, что произошло; подскочив к третьему волку, Илмарт перерезал глотку и ему – и только тут обнаружил, что волк уже мёртв, и что под ним неподвижно лежит женщина.

С то ли рыком, то ли криком, в котором звучали боль и отчаяние, Илмарт могучим движением спихнул тушу волка в сторону.

Лицо Олив было всё залито кровью; рваные раны испещряли левую его сторону; кровь из них стекала и по шее, а дальше выглядывавшая из-под куртки белая рубашка тоже была вся бурой – то ли от крови волка, то ли от удара его лапами.

Из головы Илмарта вымело все мысли; опустившись на колени, он прижал пальцы к её сонной артерии, но не сразу смог уловить, есть ли пульс – так сбивало его собственное буйно бьющееся сердце, ещё не успокоившееся после боя.

С чудовищным напряжением воли изгнав из своих мыслей панику, он сделал несколько глубоких вздохов и сосредоточился. Ему в тот момент казалось, что весь он сжался до нескольких сантиметров кожи на своих пальцах, прижимавшихся сейчас к шее Олив.