Дерек, получив это приглашение, весь подобрался: это был шанс разобраться в том, что нужно противнику, и по возможности попытаться выпутаться из его интриги. Прорепетировав у себя в голове разные варианты развития диалога и одевшись с особой элегантностью, он явился на эту встречу как на битву.

Впрочем, начало показалось ему не слишком оптимистичным: его провели в рабочий кабинет, где господин Михар восседал в роскошном кресле за массивным письменным столом, а Дереку, соответственно, полагался скромный стул для посетителей. Психологические трюки такого рода на Дерека не действовали, но сам способ намекнуть, как именно собеседник видит их роли в этом диалоге, его позабавил, и он непременно пошутил бы что-то по этому поводу, если бы не возмущения Райтэна на тему того, что с опасным людьми так делать не стоит. Магрэнь, впрочем, тоже его предостерегала, но её слова он легко сбросил со счетов, а вот высказанное Райтэном недовольство было для него слишком важно. Поэтому поздоровался он весьма сухо, на собеседника посмотрел серьёзно и хмуро, и даже обошёлся без погодного вступления.

– Вы, кажется, настроены недружелюбно? – с лёгким смешком прокомментировал эту хмурость Михар.

Дерек в вежливом удивлении приподнял брови и довольно холодно отметил:

– Так ведь вы по-прежнему не закупаете у меня уголь, ведь так?

Несмотря на то, что Дерек всячески старался оставить при себе свою шутливую манеру и держаться как можно более строго, в реплике этой чудилось то солнечное веселье, которое было свойственно его уму от природы, и господин Михар это почувствовал – и с досадой понял, что да, ему сегодня придётся постараться, чтобы ни разу не улыбнуться.

Михару импонировала манера Дерека; это было нечто, совершенно недоступное самому Михару, и оттого желанное. Та лёгкость и теплота, с которой обычно общался Дерек, казались проявлением силы, а не слабости – а сам Михар не мог себе позволить ни лёгкости, ни теплоты, потому что для его позиций это стало бы фатально.

– Если вы так настаиваете, – вполне покладисто ответил он, – то рассмотрим сегодня и вопрос с углём.

Дерек облокотился локтем на край стола, подался к собеседнику, смерил его недоверчивым взглядом и прокомментировал:

– Любопытно!

Чуть наклонив голову, господин Михар поинтересовался, пытаясь понять, осознает ли собеседник уровень ведения диалога:

– Полагаете, ваш уголь недостаточно хорош для меня?

Оттолкнувшись локтем от стола, Дерек откинулся на спинку стула и с некоторой настороженностью в голосе отметил:

– Полагаю, что это вы полагаете, что мой уголь для вас недостаточно хорош.

– Как знать, господин Анодар, как знать! – философским тоном отметил Михар, выбил пальцами по столешнице затейливую дробь и без всякого перехода, утверждая тем доминирование над ведением беседы, заявил: – Я сожалею о доставленном госпоже Ринар беспокойстве.

На этом пассаже Дерек понял, что ему готовят какую-то западню, и западня эта, очевидно, такого рода, что не попасть в неё он не сможет.

Он, впрочем, позволил своей настороженности отразиться на его лице. Настороженность эта была изрядно сдобрена виной: он полагал себя виноватым в том, что это из-за него у Магрэнь были неприятности.

– Мне не стоило впутывать в наши дела женщин, не правда ли? – любезно продолжил развивать тему Михар.

– Полагаю, что не стоило, – осторожно подтвердил Дерек, начиная догадываться, куда клонит собеседник.

– Значит, – и впрямь перешёл к делу тот, – вам по душе придётся моё предложение вывести из игры всех, – сделал он упор на этом слове, – женщин?

– Однозначно, так! – осознав, наконец, цель беседы, с некоторым облегчением согласился Дерек, поскольку увидел за этим и обещание оставить в покое Магрэнь, и желание прервать интригу Руби.

– Прекрасно! – откинулся на спинку кресла Михар, пару раз стукнув пальцами по подлокотникам, подводя тем итог подготовительной части переговоров и переходя к торгам: – Вы же понимаете, что я не могу просто согласиться на развод?

Повеселевший Дерек насмешливо выгнул бровь. Слово было произнесено – а значит, противник уже согласен на такой исход, и дело лишь в цене. Посчитав теперь диалог безопасным, Дерек почувствовал даже некоторое удовольствие от интеллектуальной игры с сильным противником.

– И чего же вы хотите? – не стал затягивать дело он.

Михар пристроил локти на подлокотниках, переплёл пальцы перед своим подбородком, посмотрел прямо и ответил лаконично:

– Вас.

Недоумение вполне отчётливо проступило и на лице Дерека, и в его голосе, когда он переспросил:

– Но зачем я вам?

– Пристрою к делу, – любезно отозвался Михар, разглядывая выразительное лицо противника с большим любопытством. Можно было увидеть, как недоумение и растерянность сменяются недовольством и раздражением, те, в свою очередь, переходят в напряжённую задумчивость, а та – сменяется сосредоточенной решительностью. Михар был готов поспорить, что вполне отследил логику движения мысли, и ему не составило труда угадать, когда Дерек начнёт говорить и что именно он произнесёт.

И впрямь угадал; сложив руки на груди, Дерек тоном недоверчивым и мрачным напомнил:

– Как политическая единица я не представляю из себя ничего.

Мысленно Михар улыбнулся, потому что понял, что победил, и вопрос лишь в том, во что ему это обойдётся.

– В настоящий момент меня больше интересуют ваши способности, – отмахнулся он от столь беззубого возражения, – политический капитал мы вам нарастим, если потребуется.

Дерек скривился. Обмен выходил вполне логичным: Михар терял Райтэна как зятя, но всё равно получал его поддержку – зайдя с другой стороны.

– Я никогда не пойду на конфликт с Тогнарами, – наконец, отметил очевидное Дерек.

Михар демонстративно всплеснул руками:

– Помилуйте! Так ведь и мне конфликт с Тогнарами ни к чему!

Задумчиво качнувшись на стуле, Дерек ушёл глубоко в себя. Такого поворота сегодняшней беседы он никак не предполагал, и теперь не знал, что с этим делать. Ему казалось, что он выглядит человеком достаточно скучным и ординарным – и чего бы Михару вздумалось заниматься его вербовкой? Впрочем, всё ещё оставалось неясным, каковы цели такой вербовки – особенно исходя из той многообещающей фразы, что конфликт с Тогнарами ему не нужен.

«Очевидно, он полагает, что Райтэн во всём поддержит меня, – размышлял Дерек, – а родственники Райтэна, соответственно, поддержат его. Логично, – признал он. – И тонко сыграно!»

Дерек пришёл к выводу, что выхода у него, похоже, особо и нет. Можно, конечно, было пойти на обострение: и к чему бы это привело?

«У нас только слабенький козырь в виде психологического давления на Руби: слишком зыбко и слишком мало, – рассчитал внутри себя он. – Дальнейшее обострение – выход на широкий масштаб, это не нужно ни ему, ни Рийарам».

Молчание всё затягивалось – он обдумывал те или иные возможные ходы уже минут пять – как вдруг Михар решил вмешаться в его фантазии с недовольным:

– Вы отдаёте себе отчёт в том, какие перспективы для ваших собственных предприятий открываются в условиях работы на меня?

Он успел высокого оценить ум Дерека, поэтому теперь подобрал тот аргумент, который произвёл бы впечатление на него самого, потому что невольно стал оценивать противника по себе.

Дерек перевёл на него внимательный взгляд и с удивлением переспросил:

– Вы меня уговариваете?

Это удивление позабавило Михара, и он переспросил довольно дружелюбно:

– Почему нет?

Опершись локтями на стол, Дерек подался к нему, положил подбородок на переплетённые пальцы, несколько секунд внимательно рассматривал собеседника, потом высказал:

– Для чего? Разве я имею возможность отказаться? – он нервно передёрнул плечами.

– Видимо, имеете, – насмешливо ответил Михар. – Иначе чего ж так мучительно раздумываете?

Дерек резко выдохнул и с некоторой иронией в голосе сказал:

– Да просто сдал свою манеру профессионально проигрывать в аренду, а без неё, – он зло усмехнулся, – проигрывать не умею.

Михар развёл руками и наигранно сочувственно заметил:

– Придётся учиться!

Реплика эта прозвучала для Дерека как звук защёлкнутых у него на руках кандалов.

– Никогда не поздно, – задумчиво кивнул он, отмахиваясь от овладевающих им страха и злости и пытаясь заглушить эти страх и злость рациональными размышлениями.

Что он, в конце концов, терял?

«Свободу», – логично ответил он на этот вопрос.

Если уж ты соглашаешься работать на такого человека, как Михар, – выйти из игры ты уже не сможешь, придётся идти до конца, хочешь ты того или нет.

От безысходности сердце Дерека сдавило неподъёмными камнями; он столько отдал за то, чтобы быть свободным! И что теперь?.. Снова попасть в рабство к новому Грэхарду?

И ради чего? Что он получает взамен?

«Свободу Тэна», – осознал Дерек, и дело для него стало решено.

– Я не упоминал? – скучающим и обыденным тоном ворвался в его размышления Михар. – Безусловно, если что-то в моих проектах смутит вашу совесть – вы вольны отказаться. – Чуть задумчиво добавил: – Мне нужны исполнители, которые увлечены тем делом, что им поручено.

Дерек уронил ладони на столешницу, вперил в противника испытующий взгляд и с сомнением отметил, с трудом подавляя злость и не позволяя ей проявиться в ровном холодном голосе:

– Что-то уж очень гладко стелите, господин Михар. Я и без того у вас на крючке – к чему эти игры в якобы равенство?

«Умён!» – с большим удовольствием отметил Михар, смотря уже на Дерека как на вполне состоявшееся приобретение и наслаждаясь тем, что приобретение это весьма ценно. Все исполнители как исполнители, а этот – с норовом!

– Не настолько уж мы и неравны, Деркэн, – парировал он, но всякое дружелюбие исчезло из его тона, когда он холодно отметил: – Не ваш же дружок додумался, как довести мою дочь до такого состояния.

В этом замечании ощутимо звучала скрытая угроза; Дерек поднял руки ладонями вверх и, безотчётно пародируя собеседника, совершенно его интонациями воскликнул:

– Помилуйте! Не я впутал в эти дела женщин!

Взгляд Михара сверкнул, обещая неприятности.

Почуяв, что перегнул палку, Дерек всё же сдался и свернул на тот путь, которого так старался избегать сегодня, и машинально провернул привычную пантомиму: показательно вздохнул, полохматил себе волосы, покорчил выразительные недовольные рожи, в конце концов, уронил голову на лежащие на столешнице руки и оттуда глухо заявил:

– Всё, всё, я тих и смирен!

Смерив его макушку задумчивым взглядом, Михар неожиданно спросил:

– Кому, вы говорите, вы сдали вашу манеру в аренду? – и, с трудом давя улыбку, отметил: – Кажется, вам её вернули досрочно.

Его это шутовство весьма забавляло и развлекало, и он был весьма доволен, что Дерек снова вернулся именно к этой стратегии: наблюдать её было в высшей степени интересно.

Кинув на собеседника удивлённый взгляд, Дерек выпрямился; уголки его губ задрожали – и вдруг он и вовсе рассмеялся.

«А, пропадай всё на свете!» – лихо решил он. Сколько, в конце концов, можно было бояться? Ну не мог, в самом же деле, не мог этот идиотский анжелец быть страшнее Грэхарда!

Дело-то, конечно, было не в том, кто там страшнее – Михар или Грэхард – дело-то заключалось в том, что теперь-то Дереку было, что терять. Поэтому и боялся он гораздо сильнее, чем в ньонский период своей жизни, – боялся за Райтэна, за Магрэнь, за Илмарта и Олив, за Кайтэнь и тётушку, одним словом – за всех, кто успел стать ему дорог.

– Как всё-таки забавно сложилось! – отсмеявшись, пояснил своё веселье Дерек. – Вы хотели выиграть Райтэна через брак – а в итоге чуть не проиграли дочь, потому что не учли меня, – лицо Михара закаменело, показывая, что Дерек ходит по краю, – однако ж, из-за меня встав перед необходимостью вытащить из интриги дочь, вы заодно и меня затянули, приобретя тем и Райтэна, наконец!

Он с чувством поаплодировал, серьёзно кивая самому себе.