– Молодец, – гляжу на него в упор, – а худи мешал тебе мыть посуду, – торс парня оголенный, – или ты разделся для того, чтобы влиять на меня? – усмехаюсь.

Емельян приближается ко мне сзади, играя мышцами груди, как зверь готовый напасть на добычу, прищуривается и осматривает, примеряясь к захвату.

Стягиваю с себя майку и бросаю ее ему в ноги, при этом грудь закрываю руками.

– М-м! Хватит меня травить, я голодный.

Наклоняется, обнимает за плечи, касаясь грудью моей оголенной спины. Наша кожа соприкасается, и миллион рецепторов кричат, как сильно голодна я!

Вздрагиваю, когда щетина касается моего пылающего лица.

– Побрейся!!

– Блин, ты одна не выносишь щетину…

– Что ты сейчас сказал? – вскакиваю, разворачиваюсь, в упор смотрю на широкоплечую фигуру молодого мужчины. Встречаюсь глазами с оскалом на морде волка.

– Что я сказал? – на всякий случай пятится назад.

– Что-то про тех, кому нравится твоя щетина?!!

– Безумная! Я имел в виду пацанов, мы обсуждали, как наши женщины относятся к щетине! Выяснилось, никто не жалуется кроме тебя.

– О, боже! – впервые за сутки срываюсь на плач.

Никогда не чувствовала себя такой беспомощной и неуверенной в себе. Думала, мне не грозят подобные сомнения, считала это уделом других чужих женщин.

Падаю безвольной опустошенной куклой на кровать, теплые дорожки из слез бегут по щекам.

Емеля осторожно приближается, садится рядом.

Ощущаю его огромную горячую руку у себя на затылке

– Лидок, ты как там? Мне страшно за тебя. Я не понимаю, что с тобой происходит. Может, беременна? Или ПМС?

– Что-то с нервами, это из-за Амели, – переворачиваюсь на спину, принимая решение не пугать мужчину, он еще слишком молод и не опытен, не знает, почему женщины плачут.

– Слава богам! – выдыхает облегченно, охватывая меня горящим. В уголках губ растекается хищная улыбка.

– Иди ко мне, – мурлычу ласково.

Емеля склоняется надо мной, чего-то колдует, убирая волосы с моих плеч и лица, освобождает место для горячих поцелуев.

Обаятельно улыбаюсь, нетерпеливо ожидая начала прелюдии.

Расслабляюсь в руках любимого, растекаюсь, забывая об Амели и том хаосе, который она внесла в мою жизнь.

Засыпая через сотню поцелуев и стонов, принимаю решение поменьше общаться с Амелией.

До добра она меня точно не доведет. Понимаю, это предательство с моей стороны, бросить подругу в беде. Но сейчас она тонет и тащит меня за собой на дно. А я не хочу. Я только начинаю жить.

Глава 5

Наутро

Емельян

– Я в тренажерный зал, потом в салон наводить марафет – волосы, ноготочки, все дела, – любимая девушка целует меня полуспящего в щеку.

– Я хочу тебя! – мурлычу, откидывая одеяло.

– Емеля, у тебя сегодня серьезная игра! Не надо тратить энергию на секс, – нравоучительно сообщает Лида.

Распахиваю глаза, с удивлением смотрю на девушку. Откуда в этой хрупкой малышке столько решительности и силы воли? При ее метре шестидесяти, и тридцать седьмом размере обуви, в ней мега тонна ума и силы воли. Поэтому ее и выбрал.

С подросткового возраста я остался сиротой, родители погибли в один день, в одну минуту, вместе. В жуткой авиакатастрофе. Меня растил дед Григорий. Всё бы ничего, но от его излишней опеки и мужского воспитания меня тошнит, в последнее время всё чаще и чаще. Спасает только хоккей, где могу скинуть накопившееся напряжение и получить заряд бодрости, ну и толику хайпа. Я – крутой снайпер, нападающий, когда надо, выступаю в роли тафгая, отталкиваю широкой грудью к бортику зарвавшегося соперника, в качестве трофея получаю гору женского внимания от цыпочек всех мастей. Льстит! Если раньше я клевал на всех и всё что движется, таскал девчонок в дом к деду, то последний год мне никто не нужен.

У меня есть Лидия – моя Дюймовочка, девушка – крепкий орешек, со стальным характером (дед говорит про нее, что у нее стальные «фаберже» на зависть любому мужику) и карими безумно манящими глазами.

– Как закончится игра, скинь эсэмэс, – Лида исчезает за дверью.

Она редко ходит на мои игры, говорит, нет времени на развлечения, в отличие от меня ей приходится работать.

Ну как приходится? Она ни в чем не нуждается – у нее есть папа и я.

Лиде нравится работать!

Едва за ней закрывается дверь, как раздается громкий звонок мобильного.

– Ты? Чего звонишь? – отвечаю с ленцой.

– Приезжай срочно. Есть проблема!

– Что не так?

– Кажется, она нас подозревает!

– Копец! Ты же божилась, что она не заметит, не спросит…

– Я ошиблась.

– Что теперь? Всё прекратить?

– Приезжай сейчас же.

– У меня игра, давай после.

– Сейчас!!

Отключаюсь.

Кровь оглушающими толчками бьет в голову.

– Пффф! – выдыхаю тяжело. – Только этого не хватало, чтобы она всё узнала?

Подхожу к зеркалу, рассматриваю себя внимательно.

– Может, сказать ей правду?

Впервые в жизни меня кто-то поддерживает, верит в меня. В отличие от деда не давит, ничего не требует.

Копец! – прикусываю нижнюю губу, еще эта гребаная история с изменой Сашки вылезла. Как назло! Лида не знает об Амелии всю правду, а рассказать ей язык не поворачивается, если она узнает, что подруга вытворяет за ее спиной, то потеряет веру в дружбу!

Быстро одеваюсь, беру сумку, выбегаю из квартиры, позвякивая ключами от бэхи.

Лида

Еду в тренажерный, вспоминаю, нужно забрать из дома родителей платье для вечеринки в честь победы в очередном матче. Нисколько не сомневаюсь в выигрыше парней, они самые крутые!

Открываю калитку своими ключами, с удивлением смотрю на бэху Емельяна. Замираю

– Зачем он здесь?

Быстрой походкой вбегаю в дом. На первом этаже никого. Зато на перилах лестницы, ведущей на второй этаж, висит платье мамы. А из ее комнаты раздаются громкие голоса – мужской и женский.

Не чувствуя под собой ног, не разбирая дороги, взлетаю на второй этаж, толкаю дверь в комнату.

На постели двое, но я не могу их рассмотреть. Они расплываются передо мной как два неясных пятна.

– Лида?! – голос Емельяна приводит в чувства.

– Ты?.. – выдавливаю едва слышно.

Мама лежит на животе, Емельян гладит ее по спине.

Горячий воздух ошпаривает легкие. Задыхаюсь. Тошнит от картины.

– Господи, Лида, что ты подумала? – мама сбрасывает с себя руки парня, прячется под одеялом. – Это был массаж с обезболивающим гелем! Емельян приехал по делу! А я с постели не могла встать с утра, проклятый позвоночник! Массажист задержался в дороге. А я даже мовалис не смогла уколоть себе, рука не гнется, зажало грыжей нерв, – мама кивает на ампулу мовалиса.

– Вызвать скорую не пыталась?! – отвечаю жестко. Надеюсь, она не рассчитывает на мое сочувствие?

– Не могла дотянуться до телефона, – мямлит еле слышно.

– Почему ты голый? – даже не смотрю на Васильева.

– Копец, Лида. Я в боксерах. Снял форму, чтобы не испачкать, это был мой основной комплект, я же ехал на игру! – оправдывается гневно Емельян, и получается только хуже. Я ему не верю. Обоим не верю!

– Где наша горничная?! Почему она не помогла?

– Уволена.

– Вранье!! Прекратите! – срываюсь на крик.

– Что с тобой? Не веришь матери, мы же подруги!

– Не смей называть себя моей подругой!!

– Нина, скажи Лиде правду, – требует Емельян, одеваясь поспешно.

– Она не поверит… посмотри на ее бешеные зрачки.

– «Нина»? Теперь вы на «ты»! – я полном шоке.

Больше нечего здесь делать, надо уйти от предавших людей. Меня ломает, ноги ватные, пульс учащается, не могу сдвинуться с места.

– Ненавижу! – выпаливаю громко. Жадно втягиваю воздух в легкие, бегу прочь.

– Лида, стой, я всё объясню!! – громкий окрик за спиной.

– Не стоит, она тебе не поверит! Я знаю свою дочь, она – максималистка.

Вылетаю из дома, падаю за руль автомобиля. Меня всю трясет. Вцепляюсь в руль. Сил нет, но надо убраться отсюда срочно.

Выезжаю на шоссе.

Постоянные вспышки произошедшего мешают смотреть на дорогу. Снова темнеет в глазах от тошнотворной картины – мать лежит на животе, Емельян сидит сверху, гладит ей спину.

По позвоночнику бегут ледяные мурашки.

Мышцы сжимаются, одергиваю руки от руля, и машина тут же вылетает на встречную полосу.

Хватаюсь за руль, пытаюсь исправить ситуацию. Ничего не выходит. Громкий удар и лязг сминающегося железа.

Проваливаюсь в темноту. Падаю. Очень больно.

Поднимаюсь. Темный город, заросший ложью и предательством.

Будто, вижу изнанку людских мыслей и поступков.

Всё вокруг горит в огне.

Разворачиваюсь, бегу прочь.

Не успеваю скрыться…

Так больно, кожа горит, будто с меня ее снимают.

Глава 6

Лидия

Полицейский записывает показания свидетелей.

Я сижу на переднем сидении своего автомобиля, смотрю невидящим взглядом вперед.

– В страховую позвонили? – интересуется водитель пострадавшего автомобиля.

– Сейчас, – сжимаю ледяными руками трубку, и в этот момент внизу живот чувствую неладное.

– Ой! – хватаюсь за живот, наклоняюсь вперед, и меня пронзает двойная боль – в животе и в ребрах.

– В чем дело? – спрашивает страж закона.

– Не знаю, очень больно.

– Скорая сейчас подъедет, – смотрит на меня исподлобья. Его взгляд так и рычит: – Сама виновата, теперь терпи, дуреха крашенная.

Вскидываю глаза на небо, молюсь, чтобы никто не пострадал. Всё-таки три машины всмятку.

– Есть еще одна пострадавшая, – слышу сквозь пелену, – тоже девушка. Кровотечение.

Прикрываю глаза, слышу остаток речи сквозь пелену. Меня трясёт. Голова раскалывает на части при одной мысли, это я виновата.

– Скорые на подходе, – ожившим голосом сообщает мужчина в форме и в этот момент я чувствую радость. Девушку обязательно спасут. По-другому быть не может.

– Скорее! Скорее! – слышатся голоса совсем рядом. С ужасом наблюдаю, как врачи везут на каталке девушку к карете скорой помощи.

В жилах стынет кровь.

На сразу понимаю, что я расстегнута, без шапки, на улице январь и мне элементарно холодно.

– Застегнитесь! – приказывает полицейский, осматривая меня бегло. – Вам нельзя болеть, надо еще отвечать за всё это безобразие!

Опустив глаза, в шоке смотрю на порезанные руки. Когда стекло разбилось, осколки летели во все стороны.

Поднимаюсь на ноги, пытаюсь выпрямиться, снова хватаюсь за живот.

Мне плохо. Страшно. Ситуация удручает.

– Водитель тойоты тоже ранена, – сообщает мужчина по рации, и через мгновение меня забирают в машину скорой помощи.

– Вторая девушка умрёт? – безэмоционально спрашиваю у врача в приемном отделении.

– Не думаю. От этого еще никто не умирал, – обрывает высокий женский голос.

– От травм?

– Она ребенка потеряла!

Внутри всё холодеет, словно покрывается корочкой льда. Накрывает паника. По щекам текут слёзы, чувствую соленый привкус на губах.

Спазм горла перекрывает доступ кислорода.

Проваливаюсь в чернильную пустоту…

Чудовищно!

Через мгновение длиною в пустоту прихожу в чувства. Открыв глаза, натыкаюсь на капельницу, стоящую возле моей постели. Внутри трубки медленно капает раствор. Втягиваю в себя больничный удушливый запах.

Медленно поворачиваю голову направо.

Вижу четыре койки, три из них заняты, четвертая пустая.

Впиваюсь в женские лица.

– Девчонки, где я?

– В женском отделении первой градской.

– Зачем? Я же попала в аварию.

– На сохранении!

– На сохранении жизни? Без этого я умру? – спросонья ничего не понимаю.

– Ты беременна, матка в тонусе. Сохраняют жизнь твоему малышу!

Глотаю воздух короткими вздохами. Желудок сжимается и меня тошнит от картинки, всплывшей в голове.