Смайлик на асфальте (страница 11)
С этими словами я вызвал секретаря, который проводил девицу Загоскину к выходу. Затем отдал распоряжение следователю проверить сказанное. Не то чтобы слова несчастной невесты заронили во мне сомнения: представить, будто графиня – женщина пожилая, степенная – силой загнала молодого здорового мужчину в петлю, я не мог. Кроме графини у незадачливого жениха хватало недоброжелателей – обманутых им девиц числилось немало. Да и промышленник Загоскин – отец невесты, человек жесткий и физически крепкий – вполне мог приложить руку, придавив дочкину зазнобу, дабы предупредить ее дальнейшие разочарования в супружнике. Только все эти измышления выглядели излишними: самоубийство не вызывало сомнений. Следствие было проведено со всем тщанием, на какое только способен столичный сыск.
Но я еще раз просмотрел материалы расследования. На всякий случай.
Топилин вернулся домой около семи вечера, после этого часа к нему никто не входил. Хозяйка квартиры жила в этом же доме на втором этаже, и пройти к жильцу на третий этаж так, чтобы она осталась в неведении, считалось совершенно невозможным. Хозяйка клялась, что услышала бы скрип ступеней даже во сне, спала она чутко. Дворник находился в дворницкой безотлучно, заперев черный ход на ночь. Остальные жильцы тоже никого не видели. Окна квартиры плотно закрыты, и открыть их снаружи не представлялось возможным. На всякий случай следствие опросило всех жильцов дома. Алиби оказалось у всех, правда, к жильцу на третьем этаже днем приходил господин Шталь, но когда они закончили с делами и Шталь ушел, Топилин еще не вернулся. Будучи допрошен, Шталь утверждал, что с Топилиным в знакомстве не состоял, а больше никто из посторонних в дом не входил.
С чистым сердцем я оставил это дело, погрузившись в расследование других преступлений, требующих безотлагательного внимания. А вскоре меня срочно вызвали в Егоровские бани.
На Большом Казачьем переулке перед зданием бани дежурили двое городовых. Завидев меня, один тут же бросился ко входу и с силой забарабанил кулаком в дверь.
– Открывай, его высокоблагородие прибыли! – зычно рявкнул он.
– Запёрли, – с упором на букву «ё» добавил другой, распахивая передо мной дверь, – а то ведь сбегут, пока суть да разбирательство.