– Голубое атласное платье, по вороту кружева, рукава узкие, до локтя, оторочены кружевами. На груди белый бант с брошью, лиф расшит жемчугом. Ничего не напоминает?

– Да, именно его и не вернули. А вы?..

– А я его сегодня утром видел на скамейке возле Адмиралтейства.

– Что оно там делает? – глупо спросила кладовщица.

– Сейчас уже ничего. Сейчас оно в морге на Екатерининском. Там его и заберете.

– Ой…

Женщина в ужасе прикрыла рот рукой, и Брагин решил действовать, пока она не пришла в себя.

– Сейчас я просто перепишу паспортные данные девушки, а сам паспорт у вас попозже заберет человек из Следкома.

Кладовщица была настолько ошеломлена, что больше ничего не спрашивала. Она ушла куда-то внутрь помещения, а когда вернулась, держала в руках паспорт.

Ольга Владимировна Молчанова, 1994 года рождения, не замужем, проживающая по адресу… Брагин быстро переписал данные в блокнот. С фотографии на него смотрела миловидная большеглазая блондинка с тонкими чертами лица.

– Вы давно ее знаете?

– Олю? Нет, не очень, месяца три у нас работает. Хорошая девочка, аккуратная, исполнительная. Правда, жаловались тут на нее давеча из санатория – опоздала на детский утренник. Но оказалось, это железная дорога виновата – одну электричку отменили, следующую пустили позже расписания. Закончила театральный год назад, а работы нет. У нас почти все такие, непристроенные. Но и те, кто в театрах, тоже, считай, не лучше. Разве это работа, когда раз в неделю на пять минут на сцену выпускают? Вот и подвизаются у нас да на «Ленфильме». А что случилось-то?

– Случилось. Вы ее вчера видели?

– Да, видела. Наверное… – Голос женщины потерял уверенность. – Раз она платье брала, значит, видела.

– Ничего необычного не заметили?

– Ой, не помню. У нас тут суматоха не приведи господь – в представлении много людей задействовано, только успевай поворачиваться.

– А где ее вещи?

– Пойдемте, – поманила Брагина кладовщица куда-то в сумрачное нутро здания.

Ничего интересного подполковник не обнаружил. Джинсы, блузка, сумка. Смартфон запаролен отпечатком пальца. Кошелек с мелочью, помада, пудреница, какие-то пластиковые карты – то ли банковские, то ли скидочные от магазинов, он в этом плохо разбирался. Пока рылся в вещах, сотрудница «Карнавала» за ним бдительно наблюдала, будто он мог что-то украсть.

Подполковник с сожалением отложил вещи и повернулся к кладовщице.

– Молчанова вчера одна пришла?

Женщина только развела руками.

– Не знаете, она ничего не употребляла?

– Наркоманы?! У нас? – ужаснулась та. – Нет, с такими мы не связываемся. Как только начинаем подозревать, сразу расторгаем контракт. У нас ведь и детская анимация есть. Разве можно к детям наркоманов?

– Во сколько вчера представление закончилось?

– В десять, как всегда. Но обычно ребята еще час отрабатывают на набережной – многие с ними фотографируются. К двенадцати, как правило, все расходятся… А что все-таки случилось?

В глазах женщины любопытство мешалось с испугом.

– Следователь все объяснит, – туманно буркнул Брагин, прощаясь. Больше ему здесь делать было нечего.

Дворами он вышел к Мойке и двинулся через Дворцовую к Адмиралтейскому проспекту, где припарковал свою машину. Площадь постепенно заполнялась людьми. Туристы фотографировались у Александровской колонны, кто-то пытался сторговаться с кучером кареты, неприкаянно слонялись обвешанные рекламными плакатами продавцы экскурсий. Брагин внимательно посматривал по сторонам: не исключено, что среди толпы сейчас бродит преступник. Такая бравада частенько встречалась среди серийных убийц. Возвращаясь на место преступления на следующий день после убийства, они наслаждались чувством превосходства: опять удалось переиграть «легавых»!

Сделав крюк, подполковник вернулся к фонтану. Заградительные ленты уже сняли, на той скамейке сидела семья с двумя детьми. Смайлик еле-еле проглядывал на сером граните фонтана – наверняка дворник постарался. Если не знать, что там есть рисунок, ни за что не разглядишь.

Брагин остановился, еще раз огляделся по сторонам – нет, никого подозрительного. Он достал телефон и набрал участкового.

– Васильич, ты не мог бы разузнать, кто из ваших дежурил на Дворцовой вчера вечером и ночью? Вдруг заметили что?

– Сделаю, – пообещали на другом конце. – Только ребята сейчас отсыпаются. Я попозже позвоню.

– Конечно, пусть спят.

В разговоре возникла пауза, а потом участковый осторожно заметил:

– Бросил бы ты это дело. Хочешь доказать, что тогда был прав ты, а не начальство? Но даже если докажешь, все равно тебя не вернут. Место уже занято молодыми и эффективными. Такие динозавры, как мы, которым не все равно, больше не нужны.

– Спасибо за заботу, только я не вернусь, даже если позовут.

– А зачем тогда… – начал участковый, но Брагин уже закончил разговор.

«Действительно – зачем? Зачем я лезу в это дело? – думал он, направляясь к машине. – Из самолюбия? Из выработавшейся за четверть века привычки идти по следу? Или просто потому, что невмоготу сидеть в пустой квартире? А еще потому, что на свободе бродит убийца, маньяк, и убивать он будет все чаще и чаще».

Дома Брагин нашел страничку Ольги в соцсетях. Обычная девчачья страничка с котиками, шмотками и косметикой, слегка разбавленная театрально-киношной жизнью. Однако в глаза бросалась одна странность – девушка заходила в соцсети сегодня утром. Впрочем, мало ли кто мог знать пароль. Лучшей подругой Ольги была помечена некая Ирина Ефремова – еще одна миловидная блондинка. По всей видимости, девушка общительная, раз не боялась открыто писать номер телефона. В соцсети она в последний раз заходила вчера днем. Брагин набрал номер Ирины, но ему никто не ответил.

Подполковник вскипятил чайник, заварил пакетик чая и попробовал дозвониться до Ирины еще раз. На этот раз телефон оказался выключен.

До поездки в морг оставалась уйма времени, и дабы как-то убить его, Брагин решил приготовить что-нибудь на обед. Кроме того, ему всегда хорошо думалось, когда руки были заняты. Однако в холодильнике кроме куска лосося нашелся лишь засохший пармезан и упаковка сливок для кофе. Брагин с удивлением повертел сливки. Откуда они тут взялись? Он не помнил, чтобы покупал их, кофе он любил черный. В морозилке сиротливо покрывалась инеем початая пачка пельменей. Зато в буфете нашлись аж две пачки макарон – пенне, в просторечье «перья», и спагетти, которые он называл просто макаронами. Значит, на обед сегодня будет паста с лососем.

Брагин порезал рыбу на кусочки, обжарил на сковородке с лучком до золотистой корочки, затем залил сливками и оставил тушиться на небольшом огне. Поставил на плиту кастрюльку с водой. После некоторого колебания выбрал спагетти – они варятся быстрее. От рыбы уже тянул аппетитный запашок, и подполковник, сглотнув слюну, сообразил, что сегодня еще не ел. Он натер сыр и всыпал его в рыбу. Спагетти к этому времени как раз разварились до нужного состояния.

Есть решил прямо со сковородки – так вкуснее. Не хватало только завершающего штриха. Брагин вновь открыл дверцу буфета, но потом вспомнил, что «штрих» вполне мог расти на соседском балконе. Мысленно извинившись перед соседями, он выдрал из крайнего ящика веточку петрушки. Вот теперь все было как надо.

Но паста оправдала лишь половину возложенных на нее надежд – утолила голод. С умными мыслями оказалось сложнее.

Кофе и мытье посуды съели остаток дня. Пора было помаленьку выдвигаться к Фишману.

* * *

Фишман встретил Брагина в секционном зале. В помещении витал резкий запах формалина, к которому примешивался сладковатый удушливый запах разлагающейся плоти. Аккуратно зашитый труп Молчановой лежал на металлическом столе, рядом возился санитар. Мельком взглянув на тело, Брагин тут же отвернулся. За два с лишним десятка лет работы ему часто доводилось бывать во владениях судмедэксперта, он привык и к запаху, и к телам, но разве можно привыкнуть, когда смерть забирает молодую красивую девушку, которой жить и жить?

– Только что ушел, – сказал Фишман, снимая халат. Подполковник не сразу понял, что тот имел в виду Кравченко. – Он намерен закрыть дело, для него все «кристально ясно». Пойдем ко мне в кабинет, там и поговорим.

Предложив Брагину стул, хозяин кабинета развалился в кресле, вытянул ноги и чуть не застонал от наслаждения:

– На ногах весь день. Стал уставать.

Не вставая с кресла, он нагнулся и включил чайник на тумбочке, хлопнув дверцей, подцепил две кружки.

– Будешь?

Брагин покачал головой.

– Ну, как пожелаешь.

Брагин не торопил друга, понимал, что Михаилу нужно время прийти в себя. А тот, отфыркиваясь и обжигаясь, шумно выхлебал полную кружку чая и тут же заварил вторую.

– Ух, полегчало, – выдохнул он. – Теперь можно и к делу. Бумаги я пока не писал, но тебе ведь они и не нужны. Итак, по существу.

Судя по всему, девушка вела нормальный образ жизни. Для своих двадцати пяти плюс-минус пара лет была абсолютно здоровой, питалась правильно, следила за собой. В желудке нашлись остатки легкого ужина – зелень, овощи, рыба. Где-то около полуночи она выпила полстакана пива, в котором нашлись следы препарата, который обладал седативным и легким снотворным эффектом – Фишман произнес длинное название, ничего не сказавшее подполковнику. Через полчаса был сделан укол. Героин. Смертельная доза. След от укола остался на локтевом сгибе.

– Единственный след, заметь! – Михаил многозначительно поднял брови.

– То есть наркоманкой она не была?

Фишман уверенно покачал головой.

– Никоим образом. И, кстати, никаких следов в организме другой дряни. Даже никотина. Правильное питание и героин? Сомнительное сочетание.

– Решила попробовать… – пожал плечами Брагин.

– И начала с героина? И сразу передоз? И никого рядом из опытных?

Умные глаза Фишмана смотрели скептически.

– Да, странно.

– Это нам с тобой странно, а ему все «кристально ясно», – вздохнув, передразнил следователя судмедэксперт.

Следов насилия на теле девушки Фишман не обнаружил, если, конечно, не считать насилием над организмом туго затянутый корсет. Сексуального контакта тоже не было. Все выглядело так, будто она внезапно решила покончить с собой.

– Только, поверь мне, такие ухоженные девицы не кончают с собой. Не для этого они холят свое тело, чтобы вскорости с ним расстаться. На ногтях свежий маникюр. Я достаточно насмотрелся на суицидников после длительной депрессии или тех, кто сидел на «колесах», какой там маникюр – все ногти обкусаны до мяса. Тебе бы поговорить с кем-то, кто ее хорошо знал, – закончил судмедэксперт.

– А если это не самоубийство… – начал Брагин.

– Тогда ее убил тот, кого она знала, либо кто-то, кто не вызвал у нее подозрений, – подхватил мысль подполковника Фишман. – Он угостил ее пивом, подмешав туда препарат. Она стала заторможенной, невнимательной, сонливой, и он повел ее на скамейку. Если кто спрашивал, что с девушкой, говорил, что хлебнула лишку. Затем дождался, когда люди начнут расходиться, и сделал укол. Да, на шприце только ее отпечатки, но ведь он мог надеть перчатки. Да и отпечатки такие, что ей самой было бы трудно удержать шприц. Сама бы она держала его иначе. И направление прокола тоже странное. Возможное, но странное. Делала бы сама, игла, скорее всего, вошла бы под другим углом.

Фишман снял очки и начал протирать стекла полой рубашки.

– Впрочем, может, все это – мои старческие фантазии, – заметил он, вновь водрузив очки на массивную переносицу, – и прав как раз молодой да эффективный, а мы с тобой ни черта не понимаем в современной молодежи.

3

– Артем!