Коридор наполнился шумом: группа сценаристов вышла с планерки, мешая мне слушать адвоката.

– Прошу вас, пройдемте в кабинет, – попросил я, распахивая дверь в святая святых нашего шефа.

Пока они садились, я, стараясь не пялиться, исподтишка рассматривал юристов. Тот, что с кожаным портфелем, присев, поставил его на пол, а руки положил на стол, ладонями вниз. Мое внимание привлекла массивная серебряная печатка на левой руке, которая очень выбивалась из сдержанного образа мужчины. Я не успел рассмотреть, что же на ней изображено, потому что, заметив мой интерес, юрист накрыл руку с перстнем второй.

– «Каплан и Ко», – представился он. Мне протянули визитку, перегнувшись через стол. – Мы представляем нотариальную контору, которая существует с шестнадцатого века. Сейчас мы лишь выполняем последнюю волю вашего предка.

Он вытянул из безупречно гладкого кожаного портфеля пачку скрепленных документов и протянул мне.

– Что это? – прозвучало слишком заинтересовано, и это не укрылось от их внимания.

– Читайте, – улыбнувшись уголком рта, попросил мужчина в очках.

Так я пробежал глазами первую страницу и нахмурился. Бабушка настояла на изучении немецкого языка, и я зубрил его, хоть он мне и не нравился. Весь текст первой страницы был на немецком, и я смог уловить суть.

– Дэн? – заинтересованно протянул Фил и сунул нос в документы.

Я сжимал листы дорогой плотной бумаги и думал. Фамилия бабушки по отцу – Фауст. Ба сменила ее на американскую, когда вышла замуж, да и не в почете тогда было все немецкое. То, что я, судя по бумагам, являюсь потомком знаменитого доктора Иоганна Фауста, о котором ходит столько небылиц, и представить не мог. Ну, фамилии одинаковые, такое часто встречается. В документах был мой университетский тест ДНК на этническое происхождение, который я сдавал в рамках научной работы соседа. Это было буквально перед отлетом в Европу. С ума сойти! Невероятно! Это как если бы я прямо сейчас полетел на Луну.

Я положил листы на стол, пальцы дрожали от волнения. Мне необходимо было успокоиться и еще раз прочитать странное завещание Фауста, – кто бы мог подумать, моего предка. Фил хмурился, он предпочел не нависать надо мной, а сесть рядом. Подтащил стул к продолговатому столу для собраний, взял листы у меня из рук и шепотом спросил:

– Ни черта не понимаю. Что в них?

– На двадцатой странице можете прочесть полное завещание, для удобства переведенное на английский, – отозвался мужчина в очках, обращаясь к Филу.

Я послушно нашел указанную страницу, вчитываясь и стопорясь от невероятности событий. Я тринадцатый потомок, указанный в бумагах. Предок, судя по написанному, завещал мне старый особняк в Праге. Ох, неужели? Нет, не может быть! Быстро посмотрел адрес. Да, это был он. Знаменитая достопримечательность – мистический Дом Фауста.

Фил за моим плечом восхищенно присвистнул.

– Что, того самого Фауста? Вот круто! Но… как же налоги? Они, должно быть, бешеные.

«Портфель» заулыбался, словно ставил на этот вопрос и выиграл:

– Нам дали четкое распоряжение уплатить налог за наследника. На последних страницах документа это указано.

– Вот это уже отлично, – искренне улыбнулся Митсон, пнув меня под столом, чтобы я отмер и хоть что-то ответил.

– Да уж! – только и смог прошептать я.

Я ощутил необратимость происходящего. Словно наследство известного чернокнижника ложилось грузом мне на душу. Непонятная тревога скрутилась пружиной в животе, в горле пересохло, и меня начал душить кашель.

– Мистер Чейз? Вы принимаете наследство? Может, есть какие-то вопросы? – сдержанно поинтересовался мужчина в очках.

– Почему именно сейчас?

– Ваш возраст. Вы должны вступить в права наследования в возрасте двадцати одного года. Таково условие.

Я кивнул, принимая его объяснение. Моя голова была одновременно пустой и забитой мыслями, которые пока не складывались во внятные формулировки.

– Вопросы еще точно появятся, так как я не прочитал документы полностью. К тому же не каждый день человеку сообщают, что он наследник Фауста.

Юристы сдержанно хмыкнули, а я судорожно соображал, как поступить. Голодное детство оставило глубокую зарубку на психике. Я стал запасливым, словно хомяк, у которого зима длилась вечно. Плевать, как и почему Фауст завещал особняк в центре столицы. Он должен стоить сотни тысяч долларов. Посему я подавил желание послать их вместе с документами и растянул губы в наигранной улыбке.

– Я принимаю наследство, – заверил я их, убежденный, что глупо отказываться от целого дома в Праге.

После моих слов адвокаты повеселели и ответно заулыбались так, будто были детьми и увидели Санту, не меньше.

– Тогда прошу вас, поставьте подпись на двух экземплярах. И можете позвонить на неделе, мы договоримся о встрече, где ответим на все возникшие вопросы.

Я послушно поставил размашистую подпись, взяв предложенную ими перьевую ручку. Какая-то зазубрина на ней поцарапала палец, и маленькая капля из прокола упала на завещание.

– Черт! Прошу прощения. У вас кровожадная ручка, – неловко пошутил я.

– Пустяки! Это вы извините. Придется менять поставщика канцтоваров для фирмы, – пошутил один из адвокатов, лучась довольством.

Не пойму, чего они так обрадовались? Может, Дом Фауста должен городу денег за коммунальные услуги или еще что? Что-то не так, а я уже расписался, идиот!

– Оставляем вам копию. И вот, – адвокат выудил из недр кожаного портфеля связку ключей и протянул мне.

– Ключи от Дома Фауста?

Я внимательно рассмотрел связку, но это были совершенно обычные ключи.

– Да. Нужно же вам познакомиться с ним, – подмигнул мне второй, говоря об особняке так, будто он был живой.

Проводив странных распорядителей «Каплан и Ко», мы с Филом вернулись на съемочную площадку. Рабочий день пролетел, словно его и не было, а я все крутил в руках связку ключей.

– Ну что, Дэн? Мы посмотрим на твое наследство?

Митсон еле сдерживал любопытство и уже раз сто перечитал мой экземпляр завещания.

– Потом, друг, потом, – отмахнулся я, уже зная, что пойду туда один.

Не хотелось демонстрировать Филу свои страхи и опасения, он и так много лет оберегал и поддерживал меня. Плюс я эгоистично желал познакомиться с наследством в одиночку. Целый особняк. Нереально! Такое стечение обстоятельств казалось мне почти невозможным. Подобные совпадения бывают разве что в кино и ни в коем случае не происходят в жизни, по крайней мере, не в моей.

Спустя час я стоял напротив Дома Фауста. Вернее, уже моего дома. Особняк чернел окнами, словно огромными паучьими глазами. Ухоженный, по крайней мере, снаружи, он притягивал, заставляя рассматривать вычурные барельефы, потемневшие от времени и оттого еще более мрачные. К особняку номер пятьсот два на Карловой площади слева и справа прижимались другие дома. Казалось, соседи Фаустова Дома совсем не рады такому обстоятельству: стыки стен, где заканчивалось одно строение и начиналось другое, почернели и пошли трещинами.

«Просто взгляну на интерьер», – убедил я сам себя и шагнул ко входной двери. Только старинные двери обладали той самой эстетикой, которая недоступна современным образцам: наполовину деревянная, наполовину стеклянная. Стекло на правой створке оказалось грязным, а дерево на левой – бордовым, словно вымазанным давно засохшей кровью. Дерево начало рассыхаться, и на краске появились светлые прожилки. Я поднес связку ключей к замку, гадая, какой из них мог бы подойти, и случайно взглянул на свое отражение, чтобы тут же отшатнуться. В стекле был не я, а девушка из снов.

Я сделал шаг назад и чуть не навернулся с несчастных трех ступенек. Вернув телу равновесие, снова посмотрел на дверь. Никого, только фрагмент моего бледного лица.

– Эй, ты бы курил меньше! Тормоз! – меня сильно задели плечом, и я снова чуть не упал. Парень, прорычавший это, вел за руку спутницу. И тут я решил, что моя крыша точно поехала: у девушки были ярко-рыжие волосы и такое же ничего не выражающее лицо, как и у моей незнакомки из сна.

– Дэн?

Я обернулся. Элишка Чернова через дорогу от меня приветливо махнула рукой, смущенно улыбаясь и теребя кончик русой косы. Она выглядела невероятно элегантно в бордовом приталенном пальто, из воротника которого выглядывал черный свитер. Ноги в кожаных лосинах обуты в ботинки на толстом каблуке, наверное, размера тридцать пятого – очень изящные.

Я пересек разделяющее нас расстояние и ощутил, что настроение стремительно улучшилось.

– Тоже гуляешь?

Она кивнула, и на щеках появился милый румянец.

– Хотела понять, почему все так Прагу любят. – Элишка рассмеялась. – Но пока не поняла. Город как город.

Я притворно схватился за сердце, смешно, как мне казалось, гримасничая.

– Ты меня убиваешь! Как можно не любить ее? Пойдем! – взяв за ладошку, я потянул девушку в сторону Староместской площади.

Попутно шутил и рассказывал, как заблудился здесь в первый раз, свернув не туда на узких улицах. Элишка забавно морщила нос и смеялась над моими злоключениями.

– Слушай, а что ты там делал? Возле того старого дома?

– Эм… Ждал друга, а он не пришел, – соврал я.

– О! Так я помешала. Ты можешь позвонить ему, я совсем не против компании.

Я замялся, проклиная свой язык и Фила, хотя тот не был виноват. Пока нет. Пришлось звонить.

– Дэн? Все-таки хочешь, чтобы я сходил с тобой в Дом Фауста? – весело спросил Фил в трубку.

– Я сменил местоположение. Фил, подтягивайся к Пражским курантам. И я не один, а с мисс Черновой, – выпалил я.

На другом конце восхищенно зацокали, а я подавил раздражение, сжимая смартфон вспотевшими пальцами.

– Друг! Ну надо же! Вот это удача. Буду через двадцать минут, а может, и раньше.

Я скривился, но быстро взял себя в руки и повернулся к Элишке, уже широко улыбаясь.

– Фил скоро будет.

– Отлично! – восхитилась она, а я приуныл, ссутулившись.

– Красивые часы, – девушка достала мобильный из кармана пальто, чтобы сделать фото. Тонкие пальцы с овальными ноготками, окрашенными в цвет верхней одежды, быстро набрали пароль и защелкали камерой смартфона. Я заставил себя оторваться от ее рук, находя их самыми сексуальными из тех, что видел в жизни. Ветер, мерзавец, донес до меня запах духов Элишки: легкая сладость вишни и что-то древесное. Отступил на шаг и возмутился, уцепившись за ее последние слова.

– Красивые? Они уникальны! Самые старые астрономические часы из существующих в мире, которые до сих пор работают. Только представь, они почти никогда не останавливались.

– Да ладно! – ахнула она.

– Лишь несколько раз. Поэтому существует предание: если останавливаются «орлои»^[6] – быть беде. Мастеру, который их создал, выкололи глаза, чтобы он не смог создать копию для другого заказчика. По легенде, конечно же.

Элишка коснулась рукава моей куртки и приоткрыла рот от изумления, а затем придвинулась ко мне, словно желая быть ближе и лучше слышать.

– Знаешь, никогда не любила легенды, но ты преподносишь их с такой страстью, что история цепляет.

Я польщенно улыбнулся, чувствуя, как сердце радостно колотится в груди, а само присутствие Элишки ударяет в голову, будто бокал шампанского.

– Обожаю историю и легенды. Моя бабушка привила любовь к ним.

Этот момент можно было назвать восхитительным – симпатичная девушка ловила каждое мое слово и в особо кровавых местах рассказа хватала в испуге за ладонь. Я чувствовал себя совершенно счастливым, но всего лишь полчаса.

– Вот вы где!

Фил приобнял меня и Элишку за плечи, сияя довольной улыбкой.

– Привет, – кивнула мисс Чернова.

– Так и знал, что найду вас возле какой-то архитектурной вычурности вроде этих часов. Эли, он тебя еще не заболтал своими историями?