– Поля, – ответил один из сопровождавших. Интересно. Значит, горожане Филадельфии выращивали достаточно и старались не полагаться лишь на благосклонность контрабандистов. Что ж, их можно понять.

Однако это также делало их и уязвимыми, хотя Джесс сомневался, что люди это понимают.

Войдя в ратушу, Джесс словно попал в щедрый на декор античный мир. Здание изначально строилось в качестве серапеума Великой библиотеки, так что внутри все еще сохранились элегантные эмблемы, являвшиеся библиотечной визитной карточкой, прилепленные на высокие колонны, мраморные плиты под ногами и всевозможные украшения.

Что же здесь не сохранилось, так это книги. Ни книжных стеллажей, ни Кодексов, ни статуй библиотекарей. В самом центре главного зала инкрустированный на полу узор, который они миновали, выглядел куда скуднее всего остального, и Джесс пришел к выводу, что там однажды была эмблема Библиотеки, однако разбилась, а местные мастера подлатали на свой лад. Теперь символ, по которому они прошли, изображал раскрытую книгу, объятую языками пламени, полыхающими на корежащихся, горящих страницах. До отвращения к месту.

Джесс и его стражники поднялись по лестнице, огибающей здание до третьего этажа, а затем миновали длинный коридор, облицованный темным деревом и украшенный старыми портретами американской знати. Огромная, искусно выполненная картина в конце коридора изображала одну из битв за город: героическую армию поджигателей, восставших против библиотечных войск, а вокруг них пылали жуткие, зеленые языки пламени греческого огня, поглощающего деревья и здания. Картина вызывала ужас и восхищение одновременно.

Джесс постарался не смотреть на другие иллюстрации победы поджигателей, на которых были стопки книг, собранные в кучу на лестнице этого самого здания и объятые пламенем. При виде подобного Джессу тут же хотелось схватить нож и уничтожить картину. Сжигать книги, неважно по религиозным или политическим соображением, по мнению Джесса, подразумевало только одно – зло.

Один из стражников постучал в дверь, и приглушенный голос по ту сторону ответил:

– Входите.

Тогда стражник распахнул тяжеленную дверь в конце коридора. Джесса подтолкнули вперед – будто он без помощи бы не сообразил что к чему, – однако сами поджигатели, сопровождавшие его сюда из тюрьмы, входить не стали.

– Прикрой за собой дверь, а то сквозняк будет, – произнес мужчина, сидящий за столом: Уиллингер Бек. Он выглядел как никогда самодовольно и надменно. Джесс подчинился, скорее чтобы между ним и стражниками появилась преграда, чем чтобы услужить Уиллингеру.

Джесс проигнорировал Бека, потому что сбоку сидел Томас, расположившийся в уютном бархатном кресле, которое было достаточно большим для крупных размеров товарища и казалось даже пропорциональным. Томас поднял глаза, встретив взгляд Джесса, и едва заметно кивнул. «Я в порядке». Джесс не был уверен, что это действительно так, но понимал, что Томас пытается донести. И, сказать по правде, оказаться за пределами тюремной камеры, наверное, лучше, чем любые угрозы, какие Бек был способен здесь высказать.

Кабинет не особо-то внушал страх. Он скорее выглядел напыщенным по сравнению с руинами и бедностью, царящими в остальном городе.

Сам кабинет украшали блестящие деревянные панели, изысканные, удобные кресла и стулья, а письменный стол казался настолько огромным, что сошел бы, видимо, за обеденный стол человек на восемь, если не считать наваленные на нем бумаги. В кабинете имелись и стеллажи с книгами… оригинальными книгами, и ни единого библиотечного бланка среди них не было. Некоторые книжные корешки красовались позолотой, намекая на свою редкость, и Джесс узнал даже парочку книг, которые сам читал, держал в руках и тайно доставлял, бегая по Лондону по заданиям своего отца. Большинство книг здесь выглядели потрепанными и неуклюжими, определенно являясь творениями рук местных мастеров.

Однако от чего у Джесса скрутило желудок, так это книги, которые – почти составляя добрую сотню – лежали стопками рядом с Томасом. Джесс узнал эти книги, как узнал и пакеты и сумки, которые теперь валялись в углу и в которых эти книги принесли. Это были те самые фолианты, которые Джесс с друзьями спас из александрийских Черных архивов. Запрещенные книги. Книги, полные опасных идей, изобретений и знаний.

Томас, как осознал Джесс, как раз читал одну из этих книг.

– О-о, – начал Бек и поднялся из-за своего стола, чтобы подойти к креслу Томаса. – Проходи, садись. Нам с тобой есть что обсудить.

– Мне и здесь неплохо, – ответил Джесс. Ему куда больше нравилось оставаться на ногах, быть подвижным. Он уже начал изучать помещение, соображая, как отсюда можно сбежать – пожалуй, широкие окна станут лучшим вариантом. Нужно лишь швырнуть одну из тяжелых настольных статуэток в стекло, и ох, сколько открывается тогда возможностей. Больше всего Джесса беспокоило, как он будет убеждать Томаса последовать за ним. Но будем решать проблемы по мере их поступления. «Я мог бы убить Бека попутно».

– Я сказал, сядь, – произнес Бек, и вместе с приветливым тоном резко улетучился и весь его дружелюбный настрой, что уже больше походило на правду. Джесс в ответ уперся плечом в стену между двумя картинами, на которые даже не взглянул, и скрестил руки на груди. Молчание затянулось почти на полминуты, прежде чем Бек сделал вид, что Джесс только что и не пренебрег приказом, и повернулся к Томасу: – Ты говорил, он станет сотрудничать.

– Станет, – без запинки отозвался Томас. – Когда объясните ему, зачем он здесь.

Беку все это не нравилось, осознал Джесс. Ему не нравилось, что Томас, вопреки здравому смыслу и ситуации, заправлял положением дел. И ему явно не нравилось притворяться культурным. «Ну и хорошо», – подумал Джесс, представляя, как все эти книги обратятся в пепел, развеянный по ветру.

– Что ж, вы меня заинтриговали, – сказал Джесс. – Продолжайте.

Томас не продолжил, отчего пришлось говорить Беку, а точнее, не говорить, а ворчать:

– Он сказал мне, что вы вдвоем можете соорудить приспособление для репродукции оригинальных книг, работающее без помощи скрывателя или же копировальщика. Сказал, что для работы вы нужны оба.

– Это правда, – отозвался Томас. – Моя первая модель вышла грубоватой и нестабильной. Джесс предложил немало улучшений, которые помогли машине работать исправно.

Томас научился отлично врать. «Я плохо на него влияю», – подумал Джесс и внезапно почувствовал гордость за это. Бек сердито покосился на них обоих, сначала на Томаса, а потом на Джесса, который в ответ лишь пожал плечами.

– Рассуждайте об этом так, – сказал Джесс. – С нашей помощью вы сможете пошатнуть власть Библиотеки куда сильнее, чем от простого уничтожения книг.

– Это правда, – сказал Томас. – Как обесценить государственную валюту? Печатать все больше и больше денег до тех пор, пока они не обесценятся. Знания являются главной валютой Великой библиотеки. Если сделать так, что книги станут общедоступными без ограничений, Библиотека потеряет над вами власть. Потеряет власть над всеми.

Непроницаемое выражение лица Бека – суровое – не изменилось, и Джесс поймал себя на мысли, что этот мужчина, возможно, либо очень глуп, либо очень умело держит свои козыри при себе. Учитывая, как ему удается так долго выживать и оставаться предводителем поджигателей, ответ, скорее всего, кроется во втором варианте. Рука Бека потянулась к ручке на столе, и он начал вертеть ее между пальцами, когда он уселся обратно в кресло, глядя в упор на Джесса – только на Джесса – и о чем-то раздумывая.

– Я вас услышал, – произнес он наконец. Явно тянул время. – Очень любопытно.

Джесс вздохнул и сказал:

– Давайте ближе к сути.

Беку определенно не нравилось, когда его подгоняют. Ему, вероятно, хотелось сделать вид, что он всерьез размышляет над предложением, однако Джесс понимал, что решение мужчина уже принял. Так что вопреки своему суровому выражению лица, Бек вскоре продолжил:

– У нас нет возможности отправить книги, сколько бы вы их ни создали, за пределы стен города. Если, конечно, у вас нет какого-то магического решения для их транспортировки… с помощью вашей скрывательницы, например…

«Пусть не впутывает сюда Морган», – подумал Джесс, однако не знал, какой знак подойдет, чтобы сообщить об этом без слов Томасу.

Да это оказалось и не нужно.

– Вы не улавливаете сути, – сказал Томас, не моргнув и глазом. – Мы предлагаем способ, в котором необходимость в скрывателях отпадает вовсе. Мы построим для вас механизм и предоставим чертежи, по которым можно будет построить еще больше таких механизмов из простейших составляющих, которые можно раздобыть где угодно. Отправьте за стены города чертежи, не книги. Создайте книжные издательства в каждом уголке мира.

Теперь жадную искорку в глазах Уиллингеру скрыть все же не удалось, она проскользнула сквозь суровую маску на его лице на долю секунды, а затем исчезла бесследно, вновь вернув ему его профессионально скучающий вид.

– Для начала мне нужно увидеть подобное чудо в действии.

– Разумеется, – ответил Джесс. – И увидите, если предоставите нам инструменты и возможность построить машину.

– И вы предоставите письменные инструкции по строительству этой машины в обмен на что именно?

– Свободу, – сказал Джесс. – В обмен вы освободите нас и всех наших друзей.

В ответ на это Бек невесело усмехнулся и произнес:

– Я не могу отпустить на свободу за пределы наших стен даже своих собственных людей. С чего вы взяли, что я могу пообещать подобное вам?

– Он имеет в виду то, что вы гарантируете нам свободу здесь, в Филадельфии, – сказал Томас. Он включился в беседу так легко и непринужденно, что Джесс даже не понял, ожидал ли Томас, что Бек начнет спорить, или же просто быстро среагировал. – Никаких больше тюремных камер. Вы будете нас кормить и позволите жить, как пожелаем. На свободе.

Теперь Бек рассмеялся уже в голос, однако коротко и безрадостно, и тут же сказал:

– Нет, – отрезал он. – Вы, должно быть, считаете меня мямлей и идиотом. Отпустить на свободу ученых и солдат, чтобы они разрушили наш город? Да я скорее продам вас библиотечным войскам!

Этого Джессу с друзьями точно не хотелось. Он думал, что как только в Библиотеке выяснят, что профессор Вульф и его студенты выжили в битве в Лондоне и оказались в ловушке в Филадельфии, архивариусу не составит труда сообразить, что к чему: пора уничтожить весь город. И убить их в процессе. Удобно и вдвойне выгодно.

– Сделка с библиотечными войсками не принесет вам ни капли выгоды в отличие от сделки с моей семьей, – сказал Джесс, тем самым ставя точку в их спорах. – Полагаю, вы знаете моего отца. Каллума Брайтвелла.

Джесс точно увидел, когда мировоззрение Уиллингера Бека переменилось. Глаза мужчины распахнулись шире, он моргнул. В этот самый момент он уже и не выглядел как человек, умеющий играть в игры, требующие навыка блефовать.

– Брайтвелл, – повторил Уиллингер так, словно не верил своим ушам. – Брайтвелл. – Второй раз имя прозвучало с нескрываемым огорчением.

– Вижу, вы с ним знакомы, – продолжил Джесс. – Предположу, что вам приходится работать с контрабандистами, чтобы выжить тут. Возможно, будет ошибкой с вашей стороны ссориться с одной из самых влиятельных семей ради глупой ошибки, которую можно предотвратить.

Выражение лица Бека застыло, а щеки покрыли красные пятна. И все-таки он был не из тех, кто торопит события. Он задумался. И пока он думал, Джесс покосился на Томаса, который в ответ молча вскинул, а затем опустил брови. Удивился? Забеспокоился? Сложно сказать.

Вскоре Бек снова совладал со своими эмоциями. Голос его зазвучал опять ровно, но напряжение, опасное, как клыки у акулы, все же по-прежнему проскальзывало в нем:

– А я и не заметил сходства. Да, я знаком с твоим знаменитым отцом и не менее выдающимся братом.

«Ну разумеется», – подумал Джесс.