– Моего знаменитого отца и не менее выдающегося брата подставили ваши люди у реки в Лондоне, – сказал Джесс. – Отец будет не в лучшем расположении духа. И не станет терпеть очередное оскорбление своей семьи.

– Никогда не слышал, что у него есть сын в библиотечной форме. Мне любопытно, а ты по-прежнему считаешься частью семьи?

Слова Бека задели за живое, ужалили. Однако Джесс лишь улыбнулся, чтобы скрыть это, и ответил:

– О-о, Каллум Брайтвелл отлично осведомлен о том, какая на мне форма. Гарантирую вам, отправить меня в Библиотеку было его идеей. – И то и другое было правдой. Эти две фразы не совсем точно описывали положение дел, тем не менее Джесс заметил, что Бек начал сомневаться в своей правоте.

В конце концов Уиллингер решил избрать осторожную тактику и сказал:

– Он всегда вел с нами дела честно. Даже симпатизировал нам. Думаю, я могу полагаться на него в нашем бизнесе, каковы бы ни были… твои обстоятельства.

– Мой отец превыше всего ценит две вещи: свой бизнес и свою семью. Для него и то и другое одинаково важно. И если вы обидите меня, его сына, – или же моих друзей, то могу поклясться, он воспримет все на свой счет.

Бек не спешил с ответом, обдумывая свое решение. Он вновь поднялся, подошел к окну и выглянул, сложив за спиной руки. С падавшим ему на лицо мягким светом он походил на искусный портрет политика. Джесс задумался, а не специально ли он так встал – чтобы произвести впечатление.

– Мне следует делать то, что в интересах моих людей, разумеется, – наконец заговорил Бек. – И вражда с Брайтвеллами, пожалуй, не в их интересах.

– Здравая мысль, – сказал Джесс. Он был не против и похвалить человека, когда тот говорит очевидные факты, и если эти факты играют Джессу на пользу. – Я бы посоветовал вам дать мне возможность написать отцу письмо и все ему объяснить.

Бек ничего на это не ответил. Он еще долго смотрел в окно, пока в полной тишине кабинета тикали часы, а затем повернулся к Джессу с Томасом с внезапной улыбкой на лице. Слишком уж широкой улыбкой. Слишком уж теплой.

– Нет, – сказал он. – Думаю, я лучше напишу ему сам. Не сомневаюсь, что пока ты находишься в Филадельфии с нами, он охотно захочет нам помогать. И, конечно же, я приветствую идею создания этой машины, о которой вы говорите. Мы можем обсудить некоторые небольшие привилегии для ваших друзей на время вашей работы. – Затем он обратился к Томасу и добавил: – Вас это устраивает, профессор Шрайбер?

Такая речь, подумал Джесс, немного удивляла. Здесь одновременно и признание, что они в заложниках, и обещание привилегий, и, точно вишенка на торте, обращение к Томасу с по праву заслуженным званием. Званием, которое поджигатели обычно используют в качестве насмешки.

– Нет, – сказал Томас. Он явно не был дипломатом. Всегда говорил прямо, открыто и начистоту. – За то, что мы тешим ваше самолюбие, за еду и доверие вы получаете оружие, которое никого не убивает и ничего не уничтожает, но зато дает отпор тирании, которой вы якобы противостоите. Жизнь человека дороже книги – таков ваш девиз. Мы можем доказать это на деле, а не просто на словах.

В тишине, последовавшей за словами Томаса – тяжелыми, уверенными, мудрыми словами, – Джессу показалось, он буквально может почувствовать, как вокруг него меняется мир. Медленно, но меняется.

По взгляду Уиллингера Бека Джесс видел, что и тот это тоже почувствовал. Однако этот мужчина выживал так долго не за счет того, что был доверчивым.

– Я предоставлю вам все необходимое для строительства вашей машины, а также еду для вас двоих – только вас двоих, – сказал Бек. – Порции у нас здесь на вес золота. Остальным придется зарабатывать на хлеб своим трудом, и пускай двери тюрьмы и останутся незапертыми, о свободе перемещений для вас речи быть не может. Вы либо ходите со стражей, либо не ходите вообще. Если ваша машина и правда оправдает ожидания, тогда вы заслужите дополнительные права. Не раньше.

Джесс встретился взглядом с Томасом, и Томас сдержанно пожал плечами. Очень по-немецки, отчего Джессу стало приятно. «Может сработать». Он кивнул Томасу.

– Сойдет, – сказал друг. Глядя на него, Джесс внезапно увидел того самого ученого, каким Томас мог бы стать в один прекрасный день – уверенного, сконцентрированного, рассудительного и спокойного, а еще чертовски умного. Великого человека, нужно было лишь остаться теперь в живых. – Я составлю вам список всего, что нам понадобится.

Бек рассмеялся. Смех вышел безжизненным.

– Можешь составлять сколько угодно списков, мой мальчик. У нас есть что есть, и придется довольствоваться этим, как и все мы. А твоему отцу я напишу, Брайтвелл. И если у нас не найдется того, что вам необходимо, мы обратимся к нему. Думаю, он будет рад посодействовать, если узнает, что жизнь его сына в такой же опасности, как и все наши.

Может быть. Однако старший брат Джесса Лиам когда-то умер в петле в Лондоне, и похоронили его в неизвестной могиле как безымянного контрабандиста книг. «Па мог бы его спасти». Но – па не спас, потому что оказаться пойманным, по его мнению, приравнивается к смертному греху.

Джесса тоже поймали. Только теперь нужно было заставить Бека поверить в обратное.

Кажется, договоренность была достигнута, так что Джесс позволил себе слегка расслабить плечи… и поторопился, потому что Бек внезапно произнес:

– Еще кое-что. Вы в курсе, что капитан Санти некогда командовал войском за пределами наших стен?

– Неужели? – переспросил Джесс. И пожал плечами. Он не собирался отвечать на этот вопрос. Джесс рассчитывал, что Бек знал имена не всех капитанов, бывавших в военном лагере за стенами.

– Он сядет рядом с моим капитаном, Индирой, и покажет ей на карте все, что знает о библиотечных войсках. О сильных сторонах отрядов, расположении палаток, режиме дня. Все.

«Он не станет этого делать». – Джесс тут же это осознал. Санти, может, и отвернулся от Библиотеки, но предавать библиотечных солдат? Ни за что.

А в следующий миг Джесс подумал: «Но капитану Санти может понравиться возможность немножко наврать». Так что Джесс помедлил, а затем непринужденно ответил все таким же спокойным тоном:

– Я передам вашу просьбу.

– Это была не просьба.

Джесс уставился на Бека в ответ, не говоря ни слова. Было в Беке что-то, что очень сильно напоминало ему об отце. И сравнение это Джессу совсем не нравилось, поэтому он не прочь был заставить Уиллингера подождать. Знал, что отцу всегда не терпелось, когда кто-то отвечал ему молчанием.

Так же отреагировал и Бек.

– Его будут ждать утром, – сказал Бек. – Передай ему, чтобы обратился к Индире. Если не прибудет с рассветом, его приволокут в кандалах.

– Все, кроме нас двоих, будут здесь у вас завтра, – сказал Томас. – Профессора и Морган начнут переводить книги. Это заработает им на ваш хлеб, так?

– Ваша девчонка-солдатка… Уотен, верно? Уотен мне не нужна, – начал было Бек, но Томас его оборвал:

– Командир Глен Уотен является личной охраной профессора Сеиф. Они остаются вместе. Таков протокол.

Это и впрямь была отличная ложь, и Джесс не мог не восхититься. Это одновременно делало Халилу загадочно важной и наделяло статусом и Глен. У Бека, наверное, имеется некая информация о них всех, но точно не вся. Нужно было лишь вести себя осторожно.

Бек в ответ мрачно усмехнулся, обиженно поправил ворот своего пиджака и проворчал:

– Протокол!

– Считайте, это для вашей же безопасности, – сказал Джесс. – Один из ваших людей оскорбил профессора Сеиф, и она не в настроении все прощать.

– Если Сеиф такая неженка, может оставаться в камере!

Томас внезапно захлопнул книгу, которую держал в руках. Вышло на удивление громко, и, пока все были в замешательстве, Томас поднялся на ноги.

– Обращаться к ней необходимо как к профессору Сеиф, и если вам нужен перевод ваших книг, вам она нужна в первую очередь, – сказал Томас. – Ваш человек потянул к ней свои руки. Такого больше не должно повториться.

– О, теперь будем угрожать? Должно быть, думаете, вы опасны, – сказал Бек.

Джесс вскинул брови, покосившись на Томаса.

– Мы опасные? – уточнил он.

– Иногда, – кладбищенским тоном ответил Томас.

Впервые с момента их знакомства Бек потерял терпение. Он вдруг резко хлопнул обеими ладонями по столу, отчего бумаги на том полетели в разные стороны.

– Мы тут не в игры играем, избалованные вы дети! – воскликнул он. – Думаете, легко мне защищать и прокармливать свой народ, заботясь о том, чтобы у каждого был теплый дом, когда Библиотека подвергает наш город регулярным бомбежкам? Лучше заткнитесь и будьте благодарны за то, что я вас терплю, иначе в будущем с вами вообще никто церемониться не станет!

Джесс открыл было рот, чтобы ответить, однако промолчал, когда Томас покачал ему головой. «Лучше пусть будет, как он хочет, – понял Джесс. – То, что нам необходимо, мы получили».

Томас совершенно спокойно поклонился. Вышло естественно.

– Спасибо вам, – сказал Томас.

– Просто проваливайте!

Томас покорно кивнул, и, когда двери кабинета Бека распахнулись, они отправились следом за высокой стражницей, обратно по длинному коридору. Еще несколько солдат шагали у них за спинами.

– Вы Индира, – сказал Джесс. Женщина покосилась на него. Нехотя. – Вы здесь главная?

– Если это тебя касается, – ответила она. Больше ничего не добавила. Джесс попытался ей улыбнуться, однако отлично понимал, что на фоне Томаса со своим очарованием парнишки с фермы выглядел больше похожим на преступника. Так что на Индиру преступное очарование Джесса не подействовало. Поэтому Джесс вскоре бросил свои попытки выглядеть добродушным и занялся тем, что начал запоминать детали здания, которые они проходили, и все, что было видно снаружи.

Они шагали по лестнице крыльца, когда сигнализация сработала в первый раз. Звук завывал ужасно, исходя, кажется, со всех сторон. Из-за городских стен. Становился то громче, то тише, словно рев заблудшей души, и, несмотря на то, что Джесс понимал, что это такое, ему было не по себе, и в животе все скрутило. Пришлось постараться, чтобы не позволить себе зажать руками уши.

– Что это такое? – крикнул Томас у уха Джесса, и хотя его голос оказался едва различим, в нем отчетливо слышалась нотка паники.

– Предупреждение о нападении библиотечных войск, – крикнул в ответ Джесс. – Бомбардировка.

Джессу приходилось переживать подобное во время обучения, однако он не ожидал услышать звук так близко сейчас. Это походило на нечто древнее и потустороннее, словно вопли богов, и должно было предупредить горожан о том, что вот-вот разверзнется ад.

И жители Филадельфии, как заметил Джесс, были к подобному приспособлены. Никто не спешил зажимать уши, не считая маленьких детей.

Индира схватила Джесса за руку, стиснув ее так, будто наручники нацепили, и поволокла за собой еще быстрее. Зашагала спешно, но все равно спокойно, как шагали все люди на улицах, каких Джесс видел вокруг. Когда Индира повела Джесса с Томасом направо и остальная их стража последовала за ними, Джесс заметил, что народ уже тоже стекается в этом направлении, к некой двери. Джесс чуть было не выдернул руку. Если у нападающих греческий огонь, здание не спасет – оно вспыхнет, запылав вокруг тебя и зажав в ловушку, останется лишь умирать в муках.

Индира заметила сомнения Джесса и крикнула:

– В подвал!

Уже лучше. Не идеально, но лучше.

Они как раз подошли к ступенькам, которые вели вниз во тьму, когда сигнализация вдруг оборвалась последним предупреждающим ревом, и воцарилась тяжелая тишина, не предвещающая ничего хорошего.

– Погодите! – Джесс попытался развернуться. – Но остальные…

Индира толкнула его вперед, со словами:

– Им придется позаботиться о себе самостоятельно, и да поможет им теперь Бог. Двигайся!

– Она права, – сказал Томас. – Мы ни за что не успеем добраться до них вовремя.