Невеста на вечер (страница 3)
Если бы только знала она, что Панкрат и сам был смущён этим никак не клеющимся разговором. В отличие от неё, он просто лучше владел собою, и понять, что происходит в его душе, было на первый взгляд нельзя. Света ему как раз-таки понравилась. И в том смысле, что выглядела совершенно неадекватной ситуации, и в том, что внешностью обладала вполне подходящей для того, чтобы не смутить посторонних, но при этом произвести задуманное впечатление на отца. Если её принарядить, сделать правильную причёску и поработать опытному визажисту с лицом, то она не уступит ни одной из его бывших подружек, на которых облизывалась половина его друзей. И было что-то ещё в этой девушке. Но что именно, Панкрат пока толком не понимал. Как-то сладко ёкнуло его сердце, когда он впервые её увидел, и ещё больше заныло, когда Света сказала, что никогда не была знакома со своими родителями. Как она вообще сохранила себя такой в той реальности, из которой к нему явилась? Он будто сам почувствовал себя беспризорным и закинутым на произвол судьбы на седьмой этаж блока «С» башни «Империя», в хаос офисов, апартаментов, фитнес-залов, магазинчиков и косметических салонов. Просто досталась ему по жребию роль директора, с которой он едва и справлялся, ну, и плюсом ещё однокомнатная квартира на сорок третьем этаже площадью в сто квадратов. Мелочи. Если подняться на пятьдесят восьмой уровень, выйти на смотровую площадку и посмотреть на Москву, то вообще ощутишь себя песчинкой, случайно занесённой сюда ветром. Ему просто повезло, что среди хороших знакомых у него оказался Фёдор Ильич в роли отца – вот и весь расклад. С сорок третьего этажа своих апартаментов, неуютных, больше похожих на спортзал, в котором тренажёры поменяли на нелепую мебель, с дурацкой лестницей на второй ярус, куда он ни разу не поднимался, всё это тоже можно было почувствовать. Но там он был чаще всего один, а на смотровой площадке всегда суетились туристы, случайные люди, загнанные на высоту двухсот тридцати метров тем же коварным ветром. Для них он был таким же случайным, и это передавалось Панкрату и обостряло чувство ненужности и иллюзии всего, что он вокруг видел.
В кабинет вошла секретарша и, элегантно провиляв задом, поставила перед Панкратом дымящуюся чашку чёрного кофе.
– Вас отец просил зайти, как только освободитесь, – тихо сказала она.
– Спасибо, – поблагодарил Панкрат и проводил взглядом так же элегантно уходившую Анжелику.
Потом снова закурил, сделал небольшой глоток из маленькой чашки и откинулся на спинку кресла.
– Ваши контакты у меня есть, – сказал он. – Я обязательно позвоню вам, Светлана.
Панкрат всё уже решил для себя. Но пауза здесь была элементом необходимым.
– Можно идти? – спросила Света.
Вид у неё был расстроенный.
– Можно, – ответил Панкрат. – Завтра же я и приму окончательное решение. Ждите звонка.
– Хорошо, – заключила Света и, стараясь не делать, подобно Анжеле, лишних движений тазом, вышла из кабинета.
Закрыв за собой дверь, она прижалась к стене и выдохнула. В голове гулял ералаш из обрывков услышанных фраз, из сигаретного дыма, всё ещё застилающего глаза, из брошенного в контейнер делового костюма, из белых кед с прошлогодней свадьбы и Бог знает из чего ещё. И она не вполне понимала, отчего так сильно переволновалась. Уж кабинетов-то всевозможных в своей жизни она повидала немало, и ещё больше провела разговоров с теми, от кого зависела её жизнь. Что-то другое смутило её больше, чем важность и одновременная глупость прозвучавших вопросов и ответов. Это было предчувствие какого-то нового поворота в её судьбе, вовсе не связанное с уборкой офисных кабинетов. Но с чего бы вдруг? И она стала гнать это предчувствие прочь, возвращая себя в реальность.
4
После собеседования Панкрат зашёл к отцу, как тот и просил. Секретарша Анжела сидела в предбаннике именно пред его кабинетом. К Панкрату она прибегала по совместительству.
Дерзкий план его имел теперь фундамент в виде Светланы, и можно было прямо говорить о том, что до этого момента существовало только в намёках.
– Паня, – с ходу начал Фёдор Ильич, – тут намечается у нас знатная вечеринка. Деловая. Приезжают американцы. По твою душу.
– В смысле? – удивился Панкрат и хотел было опять закурить.
Но отец жестом его остановил.
– Ну вот не надо тут только чадить. Когда ты наконец бросишь? Ведь обещал ещё в прошлом году.
– Брошу, па, – сказал Панкрат и спрятал в карман пачку. – Нервы сейчас ни к чёрту.
– Это у тебя-то нервы? – усмехнулся отец. – Чего это они расшатались?
– Да… – Панкрат напустил на себя таинственности. – Рано пока об этом.
– О чём об этом? Давай колись, сына. Чего ты там ещё надумал себе? Не ко времени эти твои нервы.
– Так что там про мою душу? – попытался перевести стрелки Панкрат.
– Да нет уж. Ты теперь говори. О душе после.
– Да что говорить-то? В общем, невеста моя…
– Что? – Крестьянский прищур наконец исчез с лица Фёдора Ильича. – Какая невеста? Почему мне об этом ничего не известно? Впрочем… Давай, что там такое с ней стряслось?