Игровая терапия. Золотой парашют для вашего ребенка (страница 6)
Вы помните, что на первой диагностической встрече рисунки Пети говорили о том, как низко он ценил самого себя? Так вот, в процессе крайне простого занятия ребенок возвращал себе самоуважение, ну или взращивал его.
Естественно, ситуации способствовали мои заинтересованные глаза и теплая реакция на возгласы и действия мальчика. Он не сам по себе ходил по комнате и упражнялся в выдувании пузырей. Другой человек – я – разделял его радость и восторг. «Да, – вторила я реплике Пети, – ты выдул два больших-пребольших пузыря! У тебя получилось!» Или: «Ты знаешь, что у тебя хорошо получается делать это!» Моя реакция в любом случае была эмпатическим откликом. Фактически каждой своей фразой, сказанной, надо заметить, с теплом и любовью, я говорила: «Я тебя вижу, мне важно то, что с тобой происходит, это ценно».
Через какое-то время ребенок оказывается способен заразиться этим отношением к себе, присвоить его, сделать частью своего внутреннего мира. А человек, спокойно и уверенно принимающий себя, ценящий себя и свои проявления, знаете ли, ведет себя в жизни и относится к другим людям иначе, чем человек, лишенный этих свойств!
Как часто вы, уважаемый читатель, бесконечно едите себя поедом за сделанные ошибки или несовершенства, как часто привычно критикуете себя, уже даже и не замечая этого? На самом деле, к сожалению, это довольно распространенная история – усвоить критическое отношение к себе, сделать его своим внутренним механизмом.
Игровой терапевт способен вернуть ребенка к невинности самопринятия, а соответственно, и к большему принятию других людей. И это дорогого стоит, на самом деле. Кабинеты игровой терапии должны быть в каждом заведении, где учатся или лечатся дети 3–10(12) лет. И вовсе не только для так называемых проблемных мальчиков и девочек. Нам всем нужен кислород, чтобы дышать.
Что касается Саши, то через несколько встреч разборки с Чиполлино сменились игрой в кегли. Он пригласил и меня поучаствовать. При этом, естественно, сам устанавливал правила, а также вел таблицу результатов, отмечая там набранные очки. Я довольно часто вижу в игровой такие переходы от игр с агрессивными сюжетами к спортивным поединкам.
Не прошло и десяти встреч, как родители сообщили, что Саша (впервые за много месяцев) захотел выйти во двор погулять с ребятами. На родительской консультации был вскользь упомянут эпизод, когда на ребенка агрессивно навалились несколько ровесников. Вероятно, это происшествие и стало травматическим событием, вызвавшим потом и агрессивность мальчика, и его желание избегать контактов с ребятами.
Во всех четырех историях дети сами решали, чем им заниматься. Это базовый принцип подхода: инициатива в игровой комнате полностью отдается ребенку. Каждый из мальчиков использовал время наших встреч по своему усмотрению. Митя выдирал фигурки футболистов с поля и топил дельфинчиков. Андрюша инициировал поединки Буратино и лесных обитателей. Саша рисовал стихийные бедствия и устраивал битвы пластилиновых бойцов. Петя швырял пластмассового Чиполлино, выдувал мыльные пузыри и решал математические примеры.
Я ни о чем не расспрашивала мальчиков. И, разумеется, не рассуждала о том, как надо управляться с гневом, к примеру. В фокусе нашего общения ни разу не появилась ни одна так называемая психологическая проблема. При этом родители всех ребят отмечали те или иные улучшения в их поведении.
Как это вообще возможно? Ведь дети, как может показаться на первый взгляд, «просто играли».
О важности свободной игры для душевного благополучия ребенка было подробно написано в прологе. Здесь же отмечу, что в нашем подходе игра рассматривается как язык ребенка, способ его самовыражения. Обратите внимание: жизненные истории мальчиков не отражались в их игре напрямую. Митя не брал фигурки мамы, папы, мальчика и младенца. Андрюша не играл в больницу. Собака появилась в сюжете Саши один раз, совсем ненадолго. Петя не инсценировал сцены общения с одноклассниками и ребятами со своего двора.
Но. В игровой активности детей выражались самые настоящие чувства и переживания. До терапии они не имели возможностей (внутренних и/или внешних) признать и адекватно выразить их. Митя не мог в полной мере понять и грамотно обойтись со своим негодованием по поводу рождения сестрички. Андрюша испытал страх и бессилие в ходе болезненных медицинских манипуляций. Саша пережил ужас во время нападения собаки. В жизни Пети был эпизод, когда на него напали несколько мальчиков, и сопротивляться им в полной мере он не мог.
В игровой комнате эти ребята встретились с изнаночной стороной испытанного страха – ядерными запасами гнева. Эти боеприпасы, хранившиеся на дне души, стали взрываться один за другим, как только позволила ситуация. Кабинет на время словно бы стал специальным, предназначенным для этого, полигоном.
Будучи признанными и прожитыми, болезненные переживания теряют власть над поведением и состоянием человека, перестают рулить им, по-партизански появляясь, откуда не ждали. В полной мере проявляясь, выражая себя в игровой комнате, ребенок наводит порядок в закоулках своей души. В итоге Митя обнаружил способность мирно уживаться с родителями, Андрюша стал освобождаться от плаксивости и боязливости, у Саши пропало желание перестрелять всех вокруг, а Петя начал восстанавливать способность нормально общаться со сверстниками.
Часть вторая. Как и почему это работает
Как все начиналось. Карл Роджерс: выход из кокона
Он вырос в очень верующей семье. Молитва, работа, учеба, не до баловства. Когда дети стали подростками, отец затеял переезд – подальше от городских соблазнов, к размеренной сельской жизни. Шестеро детей росли на земле. Дома много книг, журналов, в том числе по сельскому хозяйству. В статьях рассказывается, как ухаживать за растениями и животными. Приводятся результаты исследований, как при изменении условий содержания и ухода меняются и сроки всходов, и качество культур.
Он усваивает этот взгляд на мир, с необходимостью выстраивать причинно-следственные связи, с желанием анализировать происходящее, видеть закономерности, понимать, почему происходит так, а не иначе. Длинный, в очках, довольно замкнутый и стеснительный подросток с пытливым умом.
Он увлечен выращиванием тутовых шелкопрядов. Это бабочки, которые используются человеком для получения шелковой нити. Привет мальчику из Китая, родины этих чешуекрылых, одомашненных человеком. Через несколько лет, студентом колледжа, юный Карл проведет там полгода в составе студенческой православной миссии и переживет глубинную трансформацию, выйдет из прежнего себя… как бабочка из кокона? Пока же он подросток, ему интересны тутовые шелкопряды.
Сначала самка и самец спариваются. Потом самка откладывает яйца. Потом – иногда на следующий сезон (!) – из яиц появляются на свет гусеницы. Температура и влажность воздуха, вид бабочек – все это важно. Весь этот процесс наблюдает и организует внимательный мальчик в очках. Он терпелив и наблюдателен. Он исследует и ждет, записывая результаты в тетрадь.
Солнце оставляет на полу светлые полоски. Запахи земли, растений, выпекаемого хлеба образуют невидимое пространство, в котором тихо и неприметно растет будущий революционер от психотерапии.
Карл Рэнсом Роджерс хотел стать священнослужителем, агрономом, педагогом. Но стал психологом, практиком и исследователем. Он был очень внимателен к происходящему на приеме. И заметил, что возможность быть выслушанным помогает клиентам продвинуться в разрешении своих проблем.
Надо понимать, в какое время учился и работал молодой Роджерс. Двадцатые-сороковые годы прошлого века – это время становления психотерапии и практической психологии и в Новом, и в Старом свете. Специалист, подобно жрецу древних времен, окружен ореолом тайных знаний или, точнее, клинико-диагностических критериев. Он пользуется тестами и опросниками, которые говорят правду о человеке. Он – посвященный.
Котурны специалиста, возвышающегося на сцене психотерапевтического взаимодействия над растерянным пациентом, не пришлись ему впору. Этот внимательный, даже дотошный молодой человек имел смелость заметить: терапевт может помочь пациенту, если откажется от роли эксперта. Человек, по мнению Роджерса, имеет все возможности для роста и развития, внутри гусеницы уже содержится бабочка, хотя и не в материальном пока виде. Специалист (другой человек, а не небожитель!) может помочь ему при соблюдении трех условий.
1. Проявлять безусловное положительное отношение.
2. Быть честным, подлинным по отношению к себе и к клиенту. Это означает, что психотерапевт не скрывается за белым халатом, он внимателен к своим внутренним процессам и не изображает то, чего нет. Если он говорит что-то человеку, то говорит искренне.
3. Проявлять эмпатическое понимание. Специалист старается улавливать происходящее с клиентом. Не только смысл его слов, а подтекст, который тот может не осознавать. Это тонкая работа, требующая предельной концентрации на происходящем в кабинете. При этом психотерапевт никогда не настаивает на своей версии. Он высказывает предположение. «Похоже, вас это очень задело», – может сказать он клиенту. Тот может ответить: «Нисколько!» А может и согласиться: «Да, пожалуй». Или даже уточнить, к примеру, для себя самого и для психолога: «Не то что задело, а даже раздавило». Это процесс понимания самого себя при помощи другого человека.
Позже перечисленные условия назовут триадой Роджерса. Ну, а в начале 1940-х годов он только вводит новую парадигму в обиход практической психологии.
Он не боялся выходить из кокона. И делал это несколько раз на протяжении жизни. Поездка в Китай в составе студенческой православной миссии сделала его другим. Потом последовал выход из господствовавшей на тот момент матрицы клинической психологии и психотерапии. Мантия преподавателя, лежавшая у него на плечах в силу образования, регалий и положения, также оказалась не нужна. Он учил студентов так, как никогда не делалось прежде. Приносил в аудиторию книги, записи, протоколы и сообщал, что можно пользоваться всем этим и им самим. Лекций не читал, заданий не предлагал. Часть аудитории гневно недоумевала, часть начинала выходить из своих коконов, пробиваясь к СОБСТВЕННЫМ поискам пути.
В последнее десятилетие своей жизни он снова выходит из привычных берегов, на этот раз клинической практики, чтобы уделить внимание политике, а именно – фасилитации встреч политических лидеров.
Игровая терапия, центрированная на ребенке, во многом стоит на плечах этого человека. Психолог в нашем подходе не учит и не лечит в традиционном понимании этих слов. Он создает условия и пространство. В первую очередь – собой. Принимает и ждет. Из червячка появится на свет бабочка. Это произойдет, когда придет время. И никак не раньше.