В дальнем конце двора, сгорбившись, голосила старуха – обнимала руками чью-то отрубленную голову и торопливо молилась. Титу захотелось подойти и сломать ей шею, затолкать в ее беззубый рот каменное крошево – что угодно, лишь бы она замолчала. Вместо этого он двинулся на задний двор. Охраняемые покойниками ворота так и остались распахнутыми. Тит поддел ногой чужой меч, и тот с дребезгом отлетел в сторону. Рыжий воин удивленно посмотрел на него остекленевшими глазами.

Нужная башня уцелела. Кто-то бросил дверь открытой, и пол покрылся тонким слоем снега. На нем отчетливо виднелись чужие следы – слишком большие для сухощавого старика-лекаря. К несчастью, они вели и внутрь, и наружу, и было непонятно, есть внутри кто-то или нет.

Тит боком протиснулся в коридор и остановился, прислушиваясь. Здесь пахло дымом, как и везде.

Спиной почувствовав чей-то взгляд, Тит резко обернулся и поймал на себе взгляд королевского воина. Синий плащ взлетал за его спиной, подхваченный ветром, и царапины змеились по позолоченным доспехам. Абнер привел с собой не больше сотни мечников, но среди них не было ни одного из золотой армии. Тит провел с ними пять дней и шесть ночей и точно мог сказать, что его окружали только собственные люди и мегрийцы в серебряной броне. Мужчине, стоявшему перед ним, неоткуда было взяться. И все же он находился здесь и терпеливо дожидался дальнейшей реакции Тита.

Заметив, что тот не торопится убегать, воин благожелательно улыбнулся. Снял шлем и не спеша обтер лицо. Невысокий, темноволосый и темноглазый, он годился Титу в отцы. Рунд закричала, а после затихла, впав в болезненное полузабытье.

– Если вы ищете лекаря, то мы отвели его в башню к королю. Его величество послал за вами, – спокойно сообщил мужчина и протянул ему широкую грязную ладонь. Меч при этом остался в ножнах, что совершенно сбило Тита с толку. – Ваша дочь? Наверное, пострадала в пожаре. Мне очень жаль.

И сукиному сыну правда было жаль – Тит видел искренность во взгляде. Он пошевелил губами, но так и не смог произнести ни слова в ответ. Может, вообще онемел и больше никогда ничего не скажет? Так было бы лучше. Тит крепче прижал к себе тщедушное детское тело – даже сквозь ткань плаща ощущался исходящий от него жар.

– Она обязательно поправится. Вам нечего бояться – тацианские лекари творят чудеса. Мы привезли одного из них с собой, чтобы помочь раненым. На тот случай, если замковый лекарь не справится, конечно.

Раненым? Тит решил, что воин сошел с ума. Сам он не видел во дворе раненых – только мертвых.

– Будет хорошо, если оружие вы оставите здесь, – вежливо, но настойчиво попросил воин. – Меня зовут Вигго Натал, я командир правой золотой руки. Пойдемте со мной. Пойдемте. Вашей дочери нужна помощь. Вы, должно быть, ничего не поняли – его величество объяснит все куда лучше меня.

Не понимая толком, что делает, Тит обронил шестопер и послушно последовал за Вигго. Во дворе живые торопливо собирали мертвый урожай: и воины, и уцелевшие в бойне слуги поднимали останки и сгружали их на носилки и тележки. Над стенами в серое рассветное небо устремлялись клубы черного дыма. Проходя мимо выломанных главных ворот, Тит увидел за стенами Горта огромные погребальные костры, испускающие запахи горелой плоти и паленого волоса.

– Нам сюда.

Вигго провел его знакомой дорогой к башне, в которой обычно останавливался Тит – обычно, но не в этот раз. Лучшие спальни – рядом со своими покоями – Норвол подготовил для высоких гостей, а Тита попросил разместиться в дальней деревянной пристройке. Воевода не возражал: в ней не так шумно, и Вела могла спокойно кормить и укладывать Рунд. Да и князю было важно получить благосклонность короля – его сын, кронпринц Абнер Стравой, ехал, чтобы закрепить договоренность. Весной ожидалась новая война. После нее король Стеврон обещал сдавить своими руками идунов и проложить путь на запад, к Трем сестрам. Когда Норвол рассказывал об этом Титу, глаза его лихорадочно блестели.

«Не к добру, – подумал тогда Тит. – Лишняя война – лишняя кровь».

Но вслух ничего не сказал. Может быть, зря.

В каменных коридорах не горели факелы, но чем выше поднимались воины, тем становилось светлее. Над Равнскёгом загорелась алая полоса. Она становилась все шире и шире, и к тому времени, как они дошли до княжеской спальни, кровь затопила полнеба и первые солнечные лучи заплясали по темному камню.

– Отдайте ее мне. Даю вам слово, с ней ничего дурного больше не произойдет.

Тит успел напрочь забыть о Вигго и удивленно посмотрел на протянутые руки. Рунд захныкала и, едва очнувшись от обморока, снова завопила.

Дверь позади них распахнулась.

– Его величество ждет вас.

Улучив момент, Вигго поспешно забрал у Тита дочь и тут же исчез за поворотом. Противный дребезжащий звук его доспехов становился все тише и тише, в то время как сам Тит рассматривал Гарольда, одного из ближайших воинов Норвола. На том был все тот же серый плащ, и вышитый серебряными нитями ворон расправлял свои крылья на широкой груди. Гарольд улыбнулся Титу и отступил в сторону, давая дорогу.

– Прошу.

Абнер сидел за массивным столом князя и перебирал бумаги. Часть из них лежала в беспорядке на полу, другие юноша сжигал в разведенном камине, и огонь жадно пожирал исписанные Норволом пергаменты. Ставни были плотно закрыты, и Титу понадобилось время, чтобы рассмотреть: здесь, в спальне Норвола, стояли все теневые воины. Все, кроме зарубленного им Неода и Вальда, уведшего с собой княжича. Если тот сохранил верность князю, то все будет хорошо. Но если поступился своими клятвами, как и его братья… Тит вновь увидел широко распахнутые зеленые глаза Якоба, страх и ненависть. Мальчик ничего не понял.

Тит оглянулся. Гарольд прикрыл дверь и стал рядом с ней, сложив руки на груди. Полог рядом с кроватью был плотно задернут.

– Да, Тит Дага. Проходи.

Абнер приглашающе указал на стул, но Тит остался на ногах. За те несколько часов, что они не виделись, кронпринц побледнел еще больше. Светлые глаза лихорадочно блестели на узком скуластом лице, темные вьющиеся волосы в беспорядке разметались по плечам, а вокруг рта запеклась кровь. Ему было плохо. Тит слышал, что недуг сразил сына короля Мегрии еще в раннем детстве. Стеврону не повезло с наследниками: королева умерла первыми и последними родами, и вся надежда оказалась в хилых руках младенца. Инге болезнь обошла стороной, но власть в Мегрии передавалась женщинам, только когда не оставалось другого выхода. Не в пример империи, где ценилась сила – и не важно, кто ею обладал.

Левая рука принца держала бумаги твердо, но правая мелко тряслась. Абнер заметил пристальный взгляд Тита и убрал ее под стол. Титу не понравилась кривая улыбка, которой он при этом его одарил.

– Ваше величество? – Голос Тита прозвучал сипло, и он попытался откашляться. – Мне сказали, что меня ждет король.

– Тебе не солгали. Я бы на твоем месте присел. – Абнер снова показал на стул. Тонкие пальцы его были перепачканы в засохшей крови. – Столько новостей ни одни ноги не выдержат.

Тит на стул даже не взглянул.

– Мою жену убили ваши люди. Они напали на Генриха на моих глазах. Где князь и княгиня? – Он почувствовал, как в нем закипает гнев, и его руки затряслись так же, как рука Абнера. Улыбка кронпринца тут же сползла, уступив место скучающей гримасе. – Что произошло?

– Что произошло, что произошло. Ты вроде бы умный человек, и покойный Норвол тебя хвалил-расхваливал. Лучший мечник, умнейший воевода! Может, ты и впрямь умный, но говоришь как тупой. – Абнер позволил себе смешок. – Эй, Гарольд, будь любезен, открой окно.

«Покойный Норвол».

Гарольд послушно подошел и снял со ставен тяжелый засов. Ветер осторожно прокрался в комнату – тут же запахло гарью, стали слышны крики и треск сучьев в огромных кострах. Мост был опущен, и по нему через ров мертвых отправляли в их последний путь. Над распахнутыми воротами, закручиваясь и сверкая в лучах рассвета, один над другим реяли стяги империи и Мегрии.

– Видишь, я даже похоронить их решил согласно дурацким обычаям. А ведь мог отрубить головы и украсить ими всю стену вокруг Горта – за предательство и пособничество в покушении на кронпринца, который – осмелюсь заметить! – явился сюда на переговоры. За жену извини, – принц прикрыл глаза и потер переносицу, – этого в моих планах не было. Мне жаль. Можешь не верить – действительно жаль. Я не хотел, чтобы она умерла. Но воины… – Абнер пошевелил пальцами и презрительно скривился, – любят насилие. Кому, как не тебе, это знать. Закрой окно, Гарольд. Холодно.

В спальне было душно, но Абнера трясло все сильнее – он сам подбросил в очаг дрова и выпрямился.

– Сядь на этот проклятый стул, или я распоряжусь приколотить к нему твою тощую задницу. Где твоя дочь? Она жива?

Тит стиснул челюсти, но взял верх над своей гордостью и осторожно опустился на черный бархат. Теперь их с Абнером лица оказались на одном уровне, и принц заметно успокоился.

– Она пострадала. В пожаре. Не знаю, выживет ли. Ее забрал ваш командир, Вигго…

– Натал, да. Я привез с собой лекарей, они сделают все, что потребуется.

– Он говорил об этом.

Повисла пауза. Тит оглянулся – эти теневые воины, лучшие из лучших, ловкие, текучие, словно вода, преклоняли колени вместе с ним в сыром осеннем лесу. Они пили из одной чаши, произносили одни и те же обеты. Многих он считал своими друзьями. Тит обратил внимание, что трое из них переместились ближе к укрытой за балдахином кровати. Абнер истолковал его взгляд по-своему.

– Гарольд, Хоук, Хед – останьтесь. Остальные могут уйти. Этот человек не опасен.

Тит и впрямь ослабел, таким уставшим он не чувствовал себя давно. Его руки лишились последней силы, как только у него забрали девочку, – и ярость, которую он испытывал, очень быстро погасла. Ему хотелось забиться подальше в угол. Пусть даже его отправят в темницу – без разницы. Вот только, закрыв глаза, Тит видел лицо Велы, страх в ее распахнутых глазах и кровь, смертельными узорами изрисовавшую бледную кожу.

– Я отправил на тот свет двоих воинов серебряной руки, – глухо сообщил он Абнеру. Тот не удивился.

– И поделом. Если бы не ты, их казнил бы я. Трогать женщин и детей – последнее дело. – Тит вздрогнул. – В конце концов, мы должны давать шанс всем, прежде чем их вешать. Конечно, исключения есть всегда. Честно говоря, Дага, я думал, что ты ринешься спасать этого вороненка – Якоба, самого младшего из Наитов. Куда он делся, ты не знаешь?

Светлые глаза принца смотрели пристально, и в них не было сомнений или неуверенности. Он точно знал, что делал. Тит покачал головой.

– Ладно. Я рассчитывал на другой ответ, но люди, отправленные в погоню, обязательно его отыщут. Шегеш не так велик, а через горы ему не перейти. Тени говорят, что среди них нет какого-то Вальда – возможно, он взял миссию по спасению на себя. В любом случае, Дага, как я уже и говорил, мы должны давать шанс всем. Это я о тебе. – Абнер снова улыбнулся окровавленным ртом. – Все очень просто.

– Вы говорили о предательстве.

– Вы говорили о предательстве, ваше величество, – пропел Абнер и постучал себя по голове. – Здесь нет короны, но – можешь на меня полностью положиться – перед тобой сидит сам король Мегрии. Видишь ли, за прошедшую ночь очень многое изменилось.

С этим Тит не мог не согласиться.

– А как же Стеврон?

Абнер поднял с пола два кубка и потянулся к кувшину – Тит заметил, что рука его перестала дрожать. Налив вина, Абнер придвинул один из кубков Титу.

– Думаю, что мой драгоценный отец почил еще вчера. Сам понимаешь, новости в эту глушь доходят с опозданием, но и тут можешь мне поверить – вчера, не сегодня. Стоило мне покинуть Амад, как люди взбунтовались против своего правителя. Я, конечно, ничего не видел, но готов биться об заклад: Совет Десяти снял голову моего отца и насадил ее на пику прямо над главными городскими воротами. Отвратительно, должно быть, – глядеть после смерти на страну, которая тебе больше не принадлежит, – пригубив из кубка, Абнер скривился. – Ужасное пойло. Вчера на ужине подавали куда лучше.