В окнах домов были стёкла. А это значило, что помимо пилорамы тут где-то должна быть стеклодувная мастерская. Дорога уходила дальше, в глубь этой пародии на настоящий город. За деревянными кривыми постройками виднелись постройки каменные, и они так же были выполнены неправильно с точки зрения архитектурной геометрии. Строительный материал их напоминал пеноблоки. Окна в них, как и в деревянных домах, были расположены абсолютно хаотично, и размер их варьировался по высоте от десятков сантиметров до трех-четырех метров. Контуры не настоящих людей и машин вдалеке проступали сквозь туман, но деталей их видно не было. Глядя на весь этот абсурд, казалось, что Вася с Алёной попали в картину Пикассо! Сейчас Ласкину стало по настоящему страшно, руки его охватил тремор. Он не мог ничего с собой поделать – мозг все эти искажения в привычных вещах воспринимал как неизвестность и опасность, давая сигнал тревоги телу. При грубом приближении, с высоты птичьего полета – это был обычный город, но если рассматривать его, стоя на одной из этих иллюзорных улиц, то кажется, что ты в каком-то полусне, в бреду. Кривые линии крыш, стен, окон, забора вызывают в сознании диссонанс, такой, что хочется развернуться и бежать отсюда, спасаться из этого неправильного мира, работающего по своим извращенным законам. Все это выглядело настолько не живым, не естественным, мерзким, что вызывало отвращение, отвергало, будто чужую плоть. Человеческий разум никогда не смог бы создать такие пропорции, на которые было физически больно смотреть, вплоть до тошноты и дрожи. Все равно, что рассматривать уродливую картину на полотне и понимать, что ее рисовал маньяк-убийца, замучивший и изнасиловавший сотни женщин и детей. Он резал их заживо, выкручивал им руки до хруста в суставах, снова насиловал и рисовал… её. Ты стоишь и видишь эту картину… видишь нечто, что является плодом его воспаленного разума. Через эту картину ты взаимодействуешь с автором. Эта картина – связь с его мыслью. Зритель, это всегда соучастник процесса. Ты соединяешься с ним. Он входит в тебя через это изображение. Он сейчас в твоей голове. Он – часть тебя. Будто тебе положили в рот кусок гнилого мяса с белыми маленькими копошащимися опарышами. Сейчас этой картиной для Васи был вид псевдо-города Потерянное.

– Пошли отсюда, – Вася сделал шаг назад и натолкнулся на Алёну.

– Всё? Насмотрелся? – девушка стояла с телефоном в руках. Снимала.

– Да. Мне тут… что-то не хорошо.

Ласкин развернулся. Вид у него был скорбный.

В мертвой тишине неожиданно послышалось тихое – “помогите”.

– Ты слышала? – Вася убрал руки от носа. Дышал ртом.

– Да. Из дома.

– Помогите, – снова раздался сдавленный, посаженный мужской голос.

Алёна первая пролезла между досками забора и, оказавшись на участке, обошла застывшую бабку. За стеклом было темно. Девушка прислонилась лбом к окну и разглядела в доме людей.

– Там кто-то есть. Кажется, такие же, как и эта, – девушка указала рукой на старуху.

– А если это ловушка? – Вася зашел на участок. Старался не смотреть на отвратительные, морщинистые лица замершей бабки.

– Я внизу, в погребе, – звучал голос из дома.

– Я думаю, это кто-то из пропавших жителей, – сказала Алена. Девушка подошла к входной двери и хотела открыть её, но оказалось, что дверь эта прибита к стене. Алёна заглянула за угол дома. Там висело еще несколько приколоченных деревянных дверей, одна на высоте метр от земли, вторая немного ниже.

– Я обойду дом, – произнесла она, – ты со мной?

– Да.

Ласкин с Алёной шли по невысокой траве, внимательно глядя под ноги. Настоящая дверь все же нашлась и была не заперта. Пола в доме не было. Стены, толщиной в одну лишь доску, были просто вбиты в грунт. Лучи дневного света сквозь множество щелей тонкими линиями прочерчивали земляной пол. Внутри стояла жуткая вонь, еще сильнее, чем была на улице – это был запах смерти, запах смеси гнилостных газов, таких, как сероводород, аммиак, метан. Алёна включила режим перманентной вспышки, продолжая снимать всё на телефон.

В первой комнате по правую сторону стоял настоящий шкаф, раковина на тумбе и коробка с каким-то хламом. Всё это местные существа, скорее всего, насобирали в настоящем Потерянном. Среди хлама Ласкину бросились в глаза детские куклы, лежащие на самом верху.

– Батарея скоро сядет, – сказала Алёна. Она стояла позади Васи, – у тебя заряжен телефон?

– Заряд есть, но мало. Позвонить можно, но камеру и фонарик он не включит.

– Ясно. Буду снимать пока не выключится. Звонить нам тут все равно некуда.

Вася из-за неимоверной вони прикрывал рукой нос и рот. Во вторую комнату Ласкин заходить не спешил. Хотя он и понимал, что если хозяева в доме, то они давно знают о непрошенных гостях. Заглянув в дверной проход, Ласкин увидел кровать, на которой во мраке, исполосованном светом, кто-то сидел.

– Посвети сюда, – сказал он.

Алёна встала в проходе между двумя комнатами. Когда свет от вспышки телефона осветил второе помещение, Василий оторопел от ужаса: на кровати лежала женщина, а на животе у нее сидел бородатый старик, повернутый к лицу женщины спиной. В руках у него была пила – ножовка. Правая нога женщины была отделена от тела немного выше колена и лежала на простыне чуть съехав в сторону. Старик замер, держа в руках рукоять пилы, вонзившейся в бедро левой ноги жертвы. Вторую ногу он успел допилить лишь до середины. Простынь, сам старик, земля под кроватью и возле, стена… всё это было залито кровью. Женщина была мертва, но вонь от разложения не могла идти от нее, так как погибла она, судя по крови, всё еще сочившейся с ее ран, недавно, может даже только что. Хотя, тогда были бы слышны крики?

– Ну всё! Это уже перебор! Пошли отсюда! – простонал Вася в руку.

Не слушая Ласкина, Алёна уверенно зашла в комнату. Источником вони был полуразложившийся труп слева от прохода, который из первой комнаты видно не было.

– Помогите, – раздалось снизу.

– Не пойму, откуда голос, – Алёна шарила лучом по углам.

– Я признаю, я был не прав, – бубнил Вася, – не надо было сюда идти. Всё, прости… давай, пойдем скорее, я не могу тут стоять больше.

– Эти существа все обездвижены. Значит, о помощи просит настоящий человек. Я не могу бросить его.

– У-у-уффф, – Вася с трудом выдохнул, – сейчас вырвет. А еще я замерз как не знаю кто!

– Вон, погреб! – Алёна светила на деревянную крышку, напоминающую вход в подвал. Крышка эта лежала на земле и, казалось, просто прикрывала яму.

– Я внизу! – хрипло прозвучал голос.

Алёнин телефон издал сигнал, а после камера и вспышка отключились.

– Всё? Кина больше не будет? – спросил Вася, растирая себе руками плечи.

– Да. Но мы и так достаточно сняли.

Алёна подошла к крышке в погреб. Ласкин стоял по центру комнаты и косился на сцену на кровати.

– Если там раненный, как мы без носилок его потащим? – спросил Вася.

– Мы сейчас к вам спустимся! – Алёна села на корточки возле деревянной двери вниз, – вы ранены?!

– Не оставляйте меня тут! – кричал мужчина.

– Вась, давай, крышку подними.

Ласкин подошел к погребу и снова оглянулся. В единственное в этой комнате небольшое заляпанное окно, через которое скорее всего даже пролезть не получится, он увидел старуху со спины и дорогу, по которой они сюда шли из леса.

– Я тебе говорю, это какая-то ловушка, – сказал Ласкин, которого уже начало слегка потряхивать, – они заманивают нас в погреб.

– Я не заставляю тебя туда спускаться, – возразила Алёна, – просто сдвинь доски.

– Из-за тебя, мы тут и останемся…

– Ух ты… как заговорил! Из-за меня, да?!

Вася недовольно цокнул, наклонился, сунул пальцы под холодное дерево двери и поднял крышку. Прислонил ее к стене напротив. Алёна, щуря глаза, пыталась рассмотреть, что там на дне, но тьма не давала этого сделать. Помещение было глубокое, примерно метра два, и площадь его составляла квадратов пять-шесть. По периметру были набиты доски на направляющие балки. Потолок подвала, уходящий под грунтом за пределы дома, был укреплен листами ДСП. А вот пол не был ничем отделан, как и в самом доме. На полу, возле противоположной от люка стены, Алёна с Васей увидели силуэт лежащего человека. Света не хватало – единственного маленького окна было недостаточно, чтоб осветить не то, чтобы пространство в погребе, но даже саму эту отвратительную комнату. А свет, исходящий из щелей между досками стен дома, только сбивал мозг с восприятия ситуации вокруг.

– Я тут! В подвале! – простонал мужчина.

– Почему он сам не вылез, а? – спросил шепотом Вася, – вот же лестница.

– Вы ранены? – спросила девушка.

– Я ранен, – ответил он.

– Человек так не отвечает, – шепнул Вася, – на твой вопрос он бы ответил “да” или “да, у меня такая-то рана”. Ты что, не слышишь его интонацию? Он даже не понимает твои вопросы!

– Помогите! Вытащите меня отсюда!

Алена достала телефон и попробовала его включить.

– Нет, всё, сел с концами. Давай твой. Посвети.

– Я же говорю, у меня тоже нет заряда, – Вася нажал на кнопку разблокировки, но экран телефона практически не дал света.

– Направь экран на него.

– Они напали на меня, – продолжал стонать мужчина, – я не смогу отсюда сам вылезти.

Вася сел на корточки. Повернув телефон в сторону голоса из подвала, они оба, склонившись и щурясь изо всех сил, пытались рассмотреть в густом мраке молящего о спасении человека.

– Мне кажется, или он без ног? – спросила Алёна.

– Да, без ног, – ответил Вася и в очередной раз оглянулся на демонического старика с пилой. С расстояния в пять метров рассмотреть деда в деталях было невозможно из-за тьмы, а подходить к нему Вася не решался.

– Что с вами случилось? – спросила следователь.

– Они отрезали мне ноги, – навзрыд произнес мужчина.

– Кто это сделал? – спросил Вася.

– Я не ничего не знаю. Я не понимаю, что им надо. Не бросайте меня, умоляю вас!

Алёна с Ласкиным переглянулись.

– И как мы его вытащим? – спросил Вася и встал.

– Ты спускаешься, берешь его на руки, а я отсюда помогу затащить, – предложила Алёна.

– Я туда не полезу! Ты издеваешься! Я понятия не имею, кто это такой там, – Вася уже говорил вслух и плевать он хотел, что раненый незнакомец его слышит.

Краем глаза Ласкину показалось движение за окном. Он резко обернулся.

– Мне кажется, там кто-то ходит, – Вася подскочил к окошку, а точнее сказать, к форточке, и принялся высматривать округу. Жуткая двуликая бабка стояла на своем месте.

– Что там?

– Вроде никого нет. У меня, похоже, уже нервы сдают. Пошли отсюда! – ноги Ласкина вконец окоченели от сырой земли. Он перетаптывался, не переставая растирать себя.

– Я работник полиции, – сказала Алёна, – я не брошу этого человека.

– А я тебе говорю, это не человек!

– Тогда как ты объяснишь, что все эти существа замерли, а этот двигается?

– Я понятия не имею!

– Я человек! Прошу! Они убьют меня!

Я спускаюсь к вам, – произнесла Алёна и поставила ногу на перекладину лестницы стремянки, прислоненной к стенке погреба.

– Я из полиции. Я вооружена, – Алёна спустилась лицом вперед и коснулась босыми ногами земли, еще боле холодной, чем та, что являлась полом дома.

Вася подбежал к погребу и сел поставив ноги на перекладину лестницы.

– Что, Ласкин, страшно? – сказала Алёна, не оглядываясь.

– Т-с-с-с, – Вася схватил крышку погреба и медленно потянул ее на себя.

– Ты что делаешь?

– Замолчи! Они тут! – злобно стиснув зубы, зашипел Ласкин. Он, придерживая крышку над головой, спустился чуть ниже и прикрыл вход вниз.

– Помогите! – крикнул пленник.

– Тихо, – снова прошептал Вася, – замолчи быстро!

Сверху раздался хлопок дверью и следом звуки шаркающих ног, неспешно перебирающих по сырой могильной земле. Стоя в полной темноте, Вася коснулся Алёны, одновременно шепнув:

– Тихо, это я.

Девушка вздрогнула, но звука не издала. Наверху, еле уловимо, было видно полоски света на крышке деревянного люка.

– Довольна? – сказал Вася ей на ухо.

– Я довольна? Я тебе еще в лесу сказала, что надо идти за полицией.

Наклонившись и коснувшись рукой земли, позабыв от страха про трупную вонь, Ласкин мелкими шагами начал двигаться вперед, пытаясь нащупать раненого. Водя перед собой рукой во тьме, он прополз пару метров, пока не коснулся теплого тела.

– Лежите тихо, – сказал Вася, продолжая ощупывать человека уже обеими руками.

– Спасибо, – произнес мужчина.

Ощупывая, Ласкин постепенно поднялся до шеи, а вскоре и до лица.

– Что вы делаете? – спросил незнакомец.

– Хочу удостовериться, что вы настоящий. Как вас зовут?

– Меня зовут Иван, – Вася почувствовал пальцами, как шевелятся мокрые губы. С чувством неприязни он отдернул руку от его лица.

– Кто там наверху? – тихий голос Алёны раздался возле Васиного правого уха, – девушка тоже сидела на корточках.

– Женщина. Я видел силуэт платья.

Алёна коснулась мужчины. Она вела рукой по его бедру. Не дойдя до колена, Алёна ощутила, что нога Ивана резко заканчивается. Коснувшись второй ноги и нащупав там тоже самое, следователь поняла, что от ног мужчины действительно остались две культи.

– Они отрезали мне ноги, – сказал вслух Иван.

– Тихо. Шепотом говорите! Вы что, не понимаете?! – со злобой прошептал Ласкин.