Я переступила порог, морщась от боли во всём теле. Макс сразу поднялся и хмуро посмотрел на мою руку.

– Садись и давай посмотрим твои раны,– спокойно сказал доктор.

Буравя ненавистным взглядом то Макса, то Альбиноса, я села на кушетку и отвела ладонь от предплечья. Доктор осмотрел укусы, прыснул что-то на припухшую кожу и наложил широкий белый пластырь.

Всё это время Макс внимательно следил за действиями Альбиноса и молчал. А я гасила бурлящую ярость всеми возможными способами, чтобы не сорваться и не придушить его, вцепившись зубами в горло, как та змея.

– Ничего страшного,– отчитался врач Максу и сразу вышел в другую дверь.

«Да… Ничего страшного, пока я не добралась до тебя…»– мстительно подумала я, переводя дыхание, оттого что боль в руке утихла.

– У тебя неплохо получается справляться с интеллектуальными задачами и некоторыми непредвиденными трудностями, но физически ты слабая,– произнёс Макс, сменив строгий изучающий взгляд на беспокойный, и неожиданно взял меня за плечи и бесцеремонно ощупал.– Нужна тренировка на физическую выдержку. Бег с препятствиями три раза в день и развитие мышц рук…

Я брезгливо отмахнулась от его пальцев, посмотрела в глаза со всем презрением, на которое была способна, и сдавленно прошептала:

– Что же вы за звери такие?! Зачем такие извращённые пытки?

– Мы ищем слабые звенья…

– Натравливая нас друг на друга?

– Вы не друзья и не команда. У каждого будет своя задача. А все провалы случаются только из-за слабой воли или наличия моральных зажимов. С последними у тебя тоже слабовато. Это твоё слабое звено.

– Вы что, делаете из нас киллеров?– фыркнула я.

– Нисколько. Но мы должны быть уверены, что вы сможете защитить себя и то, что добудете для нас любым способом. И здесь моральные принципы только мешают. У нас важная цель. А эти жертвы во благо миллионов людей.

– Террористы и маньяки всегда прикрываются высокими целями!– выплюнула я.

Макс рассмеялся. И от этого моё положение стало казаться не просто безвыходным, а абсолютно определённым: шансов на спасение нет – вокруг сумасшедшие люди.

Я уронила плечи и уткнулась подбородком в грудь. Закрыв глаза, подышала несколько секунд, собираясь с мыслями, а потом посмотрела на мучителя исподлобья и выдохнула:

– Я здесь умру?

– Ну что ты? Смотри на всё оптимистичнее,– снисходительно улыбнулся тот.– Мы не убиваем без необходимости. Не доставляй нам хлопот, выложись по полной, и ты получишь то, чего так сильно желаешь.

– Трудно сохранять оптимизм там, где тебя хотят уничтожить. И ещё труднее, когда уничтожить хочешь ты,– подняла голову и вперилась в Макса решительным взглядом. Кажется, я уже готова была убивать только за то, что кто-то стоял на пути к свободе.

– Тебя никто не хочет убить. Ты здесь, потому что нужна,– склонился Макс, и на секунду показалось, что в его глазах мелькнуло нечто тоскливое. Как тогда, в ресторане, когда он «умирал» на моих коленях…

– Для чего?– отклонилась в сторону, ощутив его дыхание на коже.– Хватит говорить загадками…

– Об этом ты тоже скоро узнаешь. Если не будешь бунтовать, я стану оказывать тебе поддержку. В конце концов, ты здесь, чтобы помочь нам…

– Искалеченная?!– и ткнула ему в лицо рукой в пластыре.

Но он сочувственно улыбнулся, поставил ладони на край кушетки по обе стороны от меня и неожиданно поцеловал в локоть.

Я брезгливо поморщилась и, как бы ни болели мышцы, прогнулась под его рукой и спрыгнула с кушетки.

– Не преувеличивай,– тихо засмеялся он и оглянулся. А потом достал из кармана какие-то белые капсулы и протянул мне.– Это бонус за единственное испытание, которое ты прошла.

Я скептически глянула на его раскрытую ладонь.

– И что это?

– Обезболивающее.

Я сделала шаг навстречу и, сдерживаясь из последних сил, процедила:

– Скажи, сколько это продлится?

Макс замер на мне задумчивым взглядом, а потом отошёл за спину и распахнул дверь.

– От тебя неприятно пахнет. Иди в душ, и на завтрак. Ещё увидимся.

– Садист хренов!– прошипела я и, проходя мимо него, ударила по протянутой ладони так, что капсулы отлетели в стену.

Глава 8.

Я так вымоталась, что под холодными струями воды почти ничего не чувствовала. К концу семи минут, выделенных на процедуру, еле смыла гель с тела одной рукой, чтобы не намочить раненую, на мытьё головы ни времени, ни сил уже не осталось.

«Может, и нужно было взять те таблетки… Даже если это наркотики… Хочется просто умереть…»– отчаянно думала, кое-как обтираясь полотенцем.

В одноразовых пижамах мы прошли в стерильный и всё же тюремный барак. В шкафу ожидала свежая одежда, идентичная предыдущей.

Все были разбиты, и никто не смотрел друг другу в глаза. Никто и словом не обмолвился до самой столовой. И нас действительно больше никто не сопровождал.

Мы молча расселись на негласно закреплённые места. Еды было уже не так много. Перед каждым стоял порционный поднос с дымящейся кашей, напоминающей клейстер с комочками, кусочек хлеба с маслом, какие-то орехи и напиток. Снова загорелся таймер.

– Неужели опять голодовка?– проговорила Первая, переливая кашу ложкой и шумно вздыхая.– Жрать охота, аж живот скручивает… А каши я ненавижу!

– А я после этих червей… есть не могу,– скривилась Вторая и отодвинула поднос.– До сих пор во рту этот мерзкий привкус…

«Её заставляли есть червей?!»– округлила глаза я, но положила в рот орехи и стала жевать, чтобы хоть как-то отвлечься. Был только завтрак, а казалось, прошла целая жизнь с того момента, как я проснулась сегодня.

На стене-экране включили вестерн с Клином Иствудом.

«Издевательство какое-то!»– вздохнула я и положила в рот ложку каши. Но снова не почувствовала вкуса еды. Поморщилась. Не могла принять её, будто не заслуживала. Я здесь. Мои дети где-то там. Погиб Арес… Мелькали голодные лица парней…

«Что будет, когда вернусь? Что скажу людям, которые спросят о них?– задумалась я и тут же горько усмехнулась:– А вернусь ли?..– поморщилась и выплюнула кашу на поднос.– Нет! Всё не так! Всё враньё! И это тоже… Я скоро проснусь…»– закрыв глаза, старалась дышать ровно, а сердце болезненно трепыхалось, заставляя кровь бушевать.

Я поставила локти на стол и, закрыв уши ладонями, пыталась собраться с духом, чтобы не разреветься. Несколько минут тишины, и вдруг пронзительный голос Ламары прогремел:

– Дополнительные тридцать минут отдыха тому, кто скажет, сколько выстрелов сделал главный герой в последней сцене?

Я вскинула голову, растерянно посмотрела на экран, где появилась Ламара, а затем на лица сидящих. Не все сразу включились в смысл происходящего и недоумённо переглядывались.

– Э-э… шесть!– выкрикнула Четвёртая.

– Тридцать минут твои после завтрака,– строго прищурилась Ламара, и её лицо рассыпалось пикселями по экрану.

Я даже не поняла, что это было. Другие возмущённо зашептались.

Азиатка довольно села и быстро доела всё, что было на подносе.

Как только время вышло, все стали подниматься и выстраиваться у выхода с тревожным ожиданием в глазах. Никто не знал, что нас ждёт дальше.

– Убрать за всеми со стола и догнать группу!– раздался приказ моего координатора.

Все двинулись к выходу, а я осталась стоять у стола.

Шестая оглянулась, не понимая, почему я не иду, и тревожно кивнула, чтобы следовала за ней. Но я тут же вернулась к столу, собрала все подносы, одноразовые приборы и выбросила их в мусорный карман в стене. Стереть крошки со стола было нечем, но я аккуратно собрала их ладонью и высыпала в тот же карман. Оглядевшись, всё ли убрала, была прикована к полу голосом в передатчике:

– Следующий раз, когда Сейнара прикажет кого-то скинуть с дистанции, делай это не раздумывая и без разговоров.

На сей раз это был голос Макса.

– Откуда мне знать, как именно выполнять эти издевательские указания?– процедила я, выпрямляясь и оглядывая потолок в поиске видеокамер. Но тщетно.

– Общение между вами было запрещено…

– Я не знаю, что именно запрещено, а что нет!

– Всё, что не запрещено до нового указания, разрешено. И наоборот. Для этого нужно только внимательно слушать и запоминать. Это последнее предупреждение.

– И ты запомни: если с моими детьми что-то случится, я тебя на куски порву!– прошипела я.

– Охотно верю,– хрипло рассмеялся тот.– Догоняй группу, строптивая девица!– и затих.

«Извращенец!»– уже выбегая из столовой, с ненавистью представила, как душу Макса.

В какую сторону ушла группа, не знала. Но, не теряя времени, бросилась к лифту и не ошиблась. Едва протиснулась в закрывающуюся дверь и, тяжело дыша, посмотрела в лица пленницам.

«Похоже, теперь мы и сортир будем чистить»,– проворчала мысленно на вопросительный взгляд Найти и других, а потом отошла, чтобы выпустить всех и встать седьмой.

Нас направили в новое помещение, оказавшимся чем-то вроде зала для отдыха: гостиная с диванами, креслами-качалками и обычными пуфами, стеллажами с книгами и большой стеной-окном, за которым был лесной пейзаж. Но это было не натуральное окно, а интерактивная картинка.

Я окончательно убедилась, что все помещения в Скале похожи: светло-пепельные литые стены из какого-то неизвестного материала, целиком светящийся мягким светом потолок и полуматовый бежевый пол.

Всё было чистое, практически стерильное, не похоже на то, что здесь происходило что-то страшное, но всё равно это – тюрьма.

Тело ломило от усталости, но слабость как рукой сняло, когда вдруг на той самой стене, ставшей большим экраном, разделившемся на семь секторов, в последнем увидела Соню и Илью, играющих в песочнице с той же женщиной, что и вчера.

– Соня! Илья!– вскрикнула на выдохе и осеклась, потому что в центре экрана появилась Ламара и бросила на меня угрожающе-недовольный взгляд.

Я судорожно закрыла рот ладонями и не мигая смотрела на неё. Остальные женщины, вероятно, тоже разглядели родных: помещение заполнил тревожный ропот.

– Ну а сейчас, чтобы вы кое-что усвоили, внимание на экран,– с подозрительной мягкостью произнесла Ламара и ехидно прищурилась.– Смотрите внимательно, и ни звука!

На весь экран появилось видеоизображение темнокожего мужчины, ведущего через дорогу девочку лет трёх. Я его не знала, а местность напоминала маленький городок в Европе. Внезапно раздался скрежет тормозов, а кто-то в помещении вскрикнул.

Я увидела, как Найти потянулась к экрану и замотала головой в душераздирающем крике:

– Нет, нет! За что?!

Мужчину сбил автомобиль, и тот откатился к краю дороги и не шевелился. Испуганную малышку кто-то подхватил на руки и держал лицом к упавшему мужчине.

Найти упала на колени и, зажав ладонями рот, залилась слезами, не сводя глаз с экрана.

– За что?! За что-о…

Всё внутри оборвалось. Я прижала ладони к животу и упёрлась спиной в стену, чтобы самой устоять на ногах.

– Общение между собой вне общей задачи запрещено!– прозвучал жестокий голос Ламары.

И на экране показали наше спальное помещение, где все мы лежали в кроватях, а Найти говорила о своей команде, о прошлом. Это было вчера.

Комната наполнилась сдавленными стонами остальных.

– Сегодня Третья не выполнила приказ инструктора и координатора дважды. А три нарушения – это наказание! Никто не будет стоять над вами с электрошокером: ваш прокол – и страдать будут ваши близкие…

Все голоса стихли. В зале настала вязкая тишина. Свет будто померк, оставив единственное высвеченное пятно на стене – лицо несчастной темнокожей малышки, непонимающе глядящей на лежащего в стороне мужчину.

– Daddy⁷…– послышался её тонкий голосок.