– Налей, – я кивнула. – Так чего там с Максимом?

– У меня уже все продумано, – судя по Иркиной самоуверенности, Толмачев был заранее обречен. – Я все про него знаю. Ну точнее знаю все, что про него знает Никитос. Хочешь расскажу?

– Мне неинтересно, – я пожала плечами.

Но, как видимо, моего ответа и не ждали.

– Так вот, Максу двадцать семь лет, не женат, не был и не собирается, – с вдохновением тараторила Ира. – Закончил архитектурный, фирму свою строительную сам основал и…

– Ир, – перебила я, – ты не видела, душ свободный?

– Свободный был вроде, – она кивнула. – Ты со своим телефонным бойфрендом в семь встречаешься?

– Ага. И чего-то я, если честно, очкую.

На самом деле я боялась просто до ужаса.

– Чего очкуешь-то? Я тебя сразу предупреждаю, что он – стопроцентно урод. Вот припрется к тебе на встречу сегодня пень с ушами, сразу мои слова вспомнишь!

– Да какая разница, как он выглядит. Главное, я знаю, какой он замечательный. А это намного важнее красоты. Я не этого боюсь, – я вздохнула, – я боюсь, что я ему не понравлюсь.

– Лер, ты совсем, что ли, баран? – Ира смотрела на меня с крайним сомнением.

– Надеюсь, что нет, – я хмыкнула. – Ладно, я в душ.

До выхода оставалось полчаса. Ирка собиралась вместе со мной. Причем ее путь лежал в ночной клуб, где по утверждению Берсенева-старшего по пятницам бывал Максим.

– Я сегодня ночевать не приду, – предупредила меня подруга, критически оценивая свое отражение в зеркале на степень убойности. – Как я выгляжу?

– Как голливудская кинозвезда, – заверила ее я.

– Правда? – Ира засияла. – А какая?

– Брюс Уиллис.

– Старая шутка, – буркнула она. – Старая и несмешная.

– Да хорошо ты выглядишь, не переживай. Как там, кстати, с погодой в окружающем мире?

– Холодно. И снег обещали. Лер, а если серьезно, ты прикинь, окажется твой Сергей жутким прыщавым заикой. Чего тогда делать будешь?

– Буду любить его таким, какой он есть. Для настоящей любви внешность не имеет значения.

– Ню-ню. Меня от твоей «настоящей любви» уже мутит, – Ира покачала головой. – Как вы друг друга узнаете-то?

– Ну я примерно представляю, как он выглядит, он ведь описывал. Светлые волосы, голубые глаза…

– Ахах, ну прямо Бред Питт, – моя подруга скептически хмыкнула. – В общем, Лерка, послушай доброго совета мудрого человека, постой где-нибудь в сторонке и посмотри, что за чудище лесное придет. Ну и линяй сразу по-быстрому без всякой там твоей благородной философии. А если вдруг он окажется вполне себе ничего, то не забывай, что сегодня на вахте лютая Марьванна дежурит. Так что ты должна вернуться домой до десяти, а то общагу закроют, – назидательный Иркин тон перешел в хихиканье, – Золушок ты мой.

Учитывая, что площадь Ленина умудрились разместить далеко от моей общаги, пилить мне предстояло практически через весь город. Автобус, в который я села, явно производили в Зимбабве, потому что на декабрьский мороз он был не рассчитан. По крайней мере, дубак в салоне стоял страшенный. Ну или, может, просто я не слишком тепло оделась. Конечно, дубленка бы вполне вписалась в погоду, но осеннее пальто выглядело не в пример лучше, а произвести впечатление у меня стояло на первом месте. Ну а здоровье… Красота требует жертв. Особенно добивало, что в перчатках набирать сообщения было сложно, так что пришлось морозить пальцы.

«Волнуешься?:)»

«Очень!» – призналась я и тут же отправила вслед: – «А ты?»

«Нет. Я счастлив. Я наконец-то увижу тебя, услышу твой голос, взгляну в твои глаза, возьму тебя за руку… Я вообще сейчас готов орать на весь автобус, что люблю тебя.:)»

Я счастливо улыбнулась. Даже забыла о том, что замерзла.

«Не ори.:)) А то кондуктор тебя выгонит.:) Мне, кстати, еще шесть остановок осталось.»

«А мне четыре.:)»

Я не успела написать ему ответ, как пришло еще одно сообщение.

«Лер, тут на мосту авария, я в пробке.:(( Так что могу немного опоздать.:((( Ты только не уходи, хорошо?»

«Да ничего страшного, я буду тебя ждать.:)»

По закону мирового свинства мой телефон надсадно запищал, предупреждая, что заряду батареи вот-вот капут. Я едва успела отправить еще одно сообщение.

«Сережа, у меня батарея села, не теряй.:(»

И предатель-мобильник отключился. Блин, надо со стипендии, наконец, разориться на новый аккумулятор.

Ставший мгновенно бесполезным куском пластика телефон я убрала в сумку и перевела взгляд в окно. Неприглядную серость города разбавляли пятнами оранжевые окна домов – и на фоне черного неба пейзаж смотрелся смазанной картиной какого-то урбанистического импрессиониста. Особенно через заиндевевшее стекло. Интересно, живи тот же Ван Гог в наше время, стал бы он рисовать современный город? Я бы на его месте точно не стала.

Хотя в автобусе было ни разу не тепло, но на улице оказалось намного холоднее. Подавив желание замотать лицо шарфом а-ля мумия, я поспешила через сквер к фонтану. Так замерзла, что уже даже не боялась предстоящей встречи. Мне почему-то казалось, что едва я увижу Сергея, мороз перестанет на меня действовать, и я мгновенно согреюсь.

Подходы к фонтану просматривались издалека. И хотя воображение еще по пути упорно рисовало мне высокий широкоплечий силуэт, но с действительностью это не совпало. Не было ни высоких, ни широкоплечих – на месте встречи не было вообще никого. Я немного расстроилась, но памятуя, что пробки – хоть и вселенское зло, но все же не вечное, облюбовала себе лавочку напротив фонтана и запаслась терпением. Воображение вовсю рисовало, как Сергей придет и скажет: «Лера, прости, что заставил так долго ждать». А я улыбнусь и отвечу: «Я тебя всю жизнь ждала, по сравнению с этим несколько минут – вообще ничто».

Я замерзла настолько, что даже перспектива очутиться вдруг в аду казалась мне исключительно вожделенным шансом согреться. Пальцев на ногах вообще уже не чувствовала. А тонкое пальто только что инеем не покрылось. Даже закралась мысль, что если постучать, допустим, по рукаву, то он и не сомнется, словно из дерева сделан. Такими темпами мне действительно только деревянная одежка будет впору. Ящичек такой по росту.

Я плохо представляла, сколько можно стоять в пробке. Просто потому, что ездила куда-то редко. Да и как долго я уже изображаю тут ледяную фигуру, тоже не знала. Мобильник упорно не включался, прохожих в сквер не заносило. Даже маньяки и те, наверное, от мороза попрятались.

Пообещала себе героически выдержать еще примерно минут пятнадцать. Ну точнее столько, сколько по-моему длятся пятнадцать минут. Тот факт, что это может стоить мне отмороженных конечностей не пугал. Просто потому, что, скорее всего, я уже и так себе все отморозила. Даже философские размышления типа «Великая любовь требует жертв» не помогали. Хотелось одного: чтобы произошло какое-нибудь чудо, и я вдруг оказалась в своей комнате. Да и вообще, разве есть на свете что-то важнее, чем теплое одеяло и горячий чай?

А потом пошел снег. Из-за угольной черноты неба казалось, что снежинки материализуются из ниоткуда только в паре метров над землей. Падали настолько медленно, что у меня даже закралась мысль о заторможенности моего восприятия. Да и спать хотелось просто жутко.

Воображаемые пятнадцать минут истекли реальных за пять. Убеждение, что «а вдруг я сейчас уйду, а Сережа тут же придет» больше не срабатывало. Вариантов оставалось только два. Либо я сейчас ухожу, либо остаюсь тут навеки окоченелой статуей припорошенной снегом.

Первый же шаг дался с трудом. Ноги в ботинках замерзли настолько, что я не чувствовала пальцы. Злость на собственный идиотизм придала сил, и я ускорила шаг. Насколько вообще его можно было в таком состоянии ускорить.

– Лера!

Мне в первое мгновение показалось, что я ослышалась. Ну мало ли, вдруг слуховые галлюцинации – один из симптомов обморожения мозга. И все же на всякий случай я обернулась.

Мужской силуэт в конце сквера и вправду был высоким и широкоплечим. Он приближался, и мое сердце пело от радости. От искренней, щемящей радости. От радости, что сейчас Сергей ко мне подойдет, и я его просто закопаю в ближайшем сугробе. Любовь любовью, но моя скорая смерть от обморожения требовала отмщения.

– Лера! – буквально рявкнул он, подойдя ко мне. – У тебя вообще мозг есть?!

Вместо ошарашенного «Максим?..» получилось какое-то невнятное лепетание. Откуда он вообще тут взялся? Да еще и злой как цербер.

– Чего ты на меня орешь? – обиженно прошептала я. Почему-то нормальным голосом говорить не получалось.

– Это я еще не ору, – Максим смотрел на меня так сердито, будто я растратила все его накопления. – Пошли, – он взял меня за руку.

– Никуда я с тобой не пойду, – я замотала головой. – И вообще я тут жду кое-кого.

– Кое-кого это кого? Деда Мороза на санях? То-то я смотрю, ты в Снегурочки решила заделаться, – он чуть ли не силком повел меня к выходу из сквера.

– Куда ты меня тащишь? – возмущение кое-как пробилось через мою заторможенную апатию.

– Я тащу тебя греться. Ты вообще в курсе, сколько сейчас времени?

– Сколько?

– Половина одиннадцатого, – Максим в очередной раз наградил меня сердитым взглядом.

Я чуть не разревелась. Как так-то? Неужели я столько проторчала здесь? Неудивительно тогда, что чуть не околела, за три с половиной часа… Добил тот факт, что общагу уже закрыли, и фигушки я теперь домой попаду. Мне стало настолько себя жалко, что я даже тихо всхлипнула.

– Не реви.

– Я не реву, – голос все-таки дрогнул. – И вообще, тебя моя жизнь не касается! Чего ты ко мне привязался?!

Странно, но моя грубость его не задела. Максим лишь усмехнулся.

– Считай, что в данный момент я – армия спасения.

– С чего это вдруг ты такой заботливый? – усомнилась я. – Да и как ты вообще узнал, где я?

– Благодари свою подружку. Она мне быстро доложила, что ты на свидание со своим принцем ушла и так и не вернулась.

Припаркованный на обочине черный джип походил на мрачный вражеский танк, слегка припорошенный для конспирации снегом. Выглядел донельзя зловеще. Я покосилась на Максима. А может, он – какой-нибудь криминальный злыдень? Ну а что, мало ли.

– Садись, – он открыл дверцу пассажирского сидения спереди.

– Не поеду я с тобой никуда, – я нахмурилась. Правда, заявила я это не слишком уверенно. Измученный организм требовал срочного потепления, а в салоне автомобиля наверняка было тепло.

– Куда ты вообще везти меня собрался? – добавила я, чувствуя, что такими темпами, действительно, скоро окоченею.

– К себе. Садись давай, – он смахнул снежинки со своей куртки и наградил меня взглядом, в котором терпение вело неравный бой с зарождающимся раздражением.

– Я тебя вообще второй… – я запнулась, – то есть третий раз в жизни вижу и…

– Я тебя тоже, – насмешливо перебил Макс. – Нет, ну если, конечно, тебе нравится ночевать в тридцатиградусный мороз в сугробе, то на здоровье, – и уже серьезно добавил: – Тебе в любом случае больше некуда податься.

– С чего ты взял? – хмуро спросила я.

– У тебя крайне болтливая подружка.

Ну вот и как теперь быть? Родственников у меня тут нет. Попроситься переночевать к кому-то из одногруппников? Так я адресов не знаю, а телефон сдох. Ночевать на вокзале? До него еще как-то добраться надо через весь город, на такси денег нет, а автобус в такое время уже не дождешься. Конечно, не появись Максим, что-то бы делать пришлось. Но он ведь появился…

– И в чем проблема? – выжидающе смотрел на меня он.

– В здравом смысле, который не советует садиться в машину к незнакомому мужчине да еще и среди ночи, – я переминалась с ноги на ногу в попытке хоть немного согреться.

Максим мученически вздохнул и терпеливо поинтересовался:

– Ты видишь сейчас прохожих? А часто ли автомобили мимо проезжают?

– Это ты к чему? – не поняла я.