Они, работяги мои с помоек, даже при такой богатой жратве и любимом пойле вонючем, без серьёзных порезов и травм всё равно дохнут кто через пару лет, кто через три. Но тут как ни жаль, но… – «Бугор» опустил голову. – Его прежняя бичёвская жизнь – это коллекция разных болезней. Дольше пяти лет работают у меня восемь – десять человек всего. У них нет недугов тяжких, едят хорошо и мало пьют. Это в основном мужики, которых жены бросили и квартиры себе отсудили. Причём бросили не пьяниц. Просто другого полюбили. Бывает такое. Он помыкался без жилья, бичевать не кинулся, «тормозуху» не стал жлуктить, а пошел искать объявления – куда устроиться, чтобы было, где жить и что есть. Нас находят как строительную контору. Шурик Выдрин телефон свой даёт. Ты Шурика видел на вокзале. Он вас сюда собрал.

Витюша поднялся и пошел одеваться.

– Вы запомните, что я держу слово. Пусть Вас судьба сама накажет за столько убийств. Пусть даже опустившихся, никчёмных, поглупевших и безответных, но людей! Я нигде не произнесу об этом ни звука. Но что хочу сказать. Шибко, думаю, не удивитесь. Я не убегу. Но мы с женой скоро отсюда уедем. Вы это отлично чуете. И никто нас не остановит. Вот не сомневайтесь ни секунды: уеду спокойно. Сами отпустите. Да ещё заплатите за ударный труд мне и жене. Меня ищут, но пока промахиваются. Скоро найдут.

У меня дом. А в доме дел полно и на работу ответственную скоро выходить уже. Я к Вам просто так зашел. В глаза посмотреть когда больше нет никого. И скажу, что человек Вы хороший. Добрый, умный, руководить умеете и дело, хоть и втихаря, но хорошее дело делаете. Только вот не туда Вы попали. Победил Вашу доброту и силу духа Ваш босс. Деньгами всё задушил. Только деньги Вас уничтожат как достойного мужчину. Сожрут. Безразмерные деньги хуже тифа, чумы и рака вместе взятых. Я не колдун, не пророк. Просто чувствую так. Ну, спасибо за коньяк. Пошел я.

Вышел Витюша на воздух, набрал его, холодного, полную грудь и крикну вверх. Может просто небу крикнул, может Богу, в которого не верил.

– Не надо свободы! Волю мне дай!!!

И пошел в ангар к своему учителю по резьбе камыша Сергею Ткаченко, которого«бугор» единственного отпускал с озера в увольнение на городские тротуары.

Глава двенадцатая.

Ангар для хранения камыша и матов, готовых изделий, с шести утра до семи вечера был открыт. Настежь.Ворота из пятиметровой толстой доски в ширину длились аж восемь метров. Закрывали и открывали их дежурные. Пятеро. Одному или двоим не было возможности шевелить таким массивом. Пятый помогал толкать середину и закрывал изнутри ворота на огромную щеколду. Её кузнец районный отковал как игрушку. Приварил к широкой двухметровой железке из белого ковкого чугуна вензеля, кружочки и змейки, а потом слегка окунул всё это произведение в корыто с бронзовой краской. « Бугор» обожал всякие красоты и даже их излишество.

Витюша пять раз стукнул пяткой валенка по доске и весёлый хриплый голос вечернего дежурного прокричал в рифму.

–Если ты свой,

Песенку спой!

Да не любую,

А знаешь какую.

Скажешь – петь не хочу,

Так в степи и ночуй!

И добавил прозой.

– Чё, падла шастаешь по темнякам? Нам работяги нужны. А их в темень волки жрут!

Шанин не дождался конца популярной у косильщиков «страшилки» и спел баритоном.

– Не жди меня мама,

Хорошего сына.

Твой сын не такой,

Как был вчера.

Меня засосала озёрная трясина,

И жизнь – моя гиблая игра!

Витюша надорвал глотку, закашлялся, но трагический музыкальный пароль довёл до последней ноты.

Из домика напротив, из столовой, выскочила в вязаной тётей Валей кофте и ботах «прощай молодость» Наталья Желябина. Уже почти жена. Росписи в ЗАГСЕ только и не хватало. Она на вытянутых руках несла большой кулёк из серо – желтой толстой обёрточной бумаги с прикатанными мелкими стружками внутри всего листа. Кулёк явно содержал вкусности.

– Тут пирожки с ливером, кислой капустой, колбаска докторская и бутылка «алиготе», благородного вина. Семь премиальных марок со всего мира на этикетке. Не «солнцедар», что б его черти весь до капли вылакали! -Наташа обняла дорогого своего, ненаглядного, после чего перестала улыбаться и осторожно поинтересовалась.

– Поговорил с Егором «Бугром»? Ну, я тебя знаю. Правдой бил его по башке.

И, небось, доложил, что мы не сбежим, а спокойно уедем, да ещё и с точным заработком за два почти месяца.

–Подслушивала что ли?– Засмеялся Шанин Витюша.– Ну, точно так. Он мне свои проблемы втюхивал, а я ему нарушения закона выдал, которые увидел и понял.

– Ха!– Вскинула руки Наташа.– Ему твоя правда как собаке пятая нога. Он что делал, то и будет творить. Теперь оглядывайся чаще. Он кому надо уже завтра свистнет, чтобы тебя кокнуть. Ну, меня, естественно, тоже.

Витюша обнял свою почти жену предельно нежно и развернул мягко, тихо подтолкнул к столовой.

– Спасибо за «туесок», хоть и бумажный. Иди, поужинай, и болтайте с Валентиной. Но не про наш отъезд отсюда, поняла? Не поднимется у него рука на нас. Я ему сказал, что нас уже ищут очень серьёзные дяди и скоро найдут. А народ наш, косари, дружный. Хором утвердят, что мы здесь почти два месяца насильно удерживаемся. И что они нас час назад видели. Я кое – с кем договорился уже. А они мысль перескажут остальным. Если честно – «бугра» не боятся. Больше уважают. Он же всех распрекрасно кормит и поит. А столовая! А кухня ресторанная! Из столовой уходить не хочется. Красиво, вкусно, музыка по душе гладит.

Витюша изобразил блаженство подмёрзшим лицом.

–Боятся надо бы тех, кто с ружьями. Но они без его благословления на курок не надавят. Точно. Он же их и сдаст при первом случае. Охрана это понимает и сама мечтает тихонько его убрать. Но слабо и опасно им Ильича грохнуть. Босс у Егора – это ж громадина областного ранга. Всех охранников быстро найдут хоть у чёрта в заднице и под самую высшую, под расстрельную подтянут. Всё. Иди, моя хорошая! Я тоже спать пораньше собираюсь. Намахался сегодня тесаком на полторы нормы. Рука – сама не своя и не моя.

Ворота приоткрылись ровно на столько, чтобы Витюша продрался внутрь. Камыш гигантской стопкой лежал справа и доставал почти до потолка. Метра четыре высотой была длинная эта стопка, почти на весь стометровый ангар разлеглась. Свежескошенный складывали за основной массой тоже специально обученные работяги. Без хитрых приёмчиков камыш ровненько не уложишь до высоты двухэтажного дома. Этот засохший многометровый монолит казахстанского тростника и был «золотым ключиком» к двери волшебной, за которой лежали утаённые мудрыми людьми социалистические миллиарды для себя лично, чтобы и Родине верно служить, и одновременно, аккуратно и без лишнего визга тратить денежки на машины себе, на квартиры кооперативные, дворцы- дачи и золото с бриллиантами дамам сердца.

Подняться требовалось на верх камышового «небоскрёба», где работяги сделали спальные места из подаренного Егором Ильичом солдатского шинельного сукна. Подушки свернули мягкие, простыни и одеяла. А туда можно было залезть  по расшатанной тяжелой поступью «рабов» лестнице, приставленной к торцу аккуратно уложенного навала. На другой стороне ангара, напротив, где уже ждали покупателей отлично собранные, крепкие, тёплые маты, весело жили вязальщики. Особая, высшая каста «рабов» Егора. Они пили водку, дразня косарей, хлебавших «бормотуху», их не трогала охрана, а «бугор» лично покупал им и «московскую», и тёплую спецодежду, которую зимой носят городские строители.

Витюша прошел по краю, задевая головой электролампочки, и сел рядом с Серёгой Ткаченко, который своими уроками быстро и очень умело вытащил сообразительного Витюшу в передовики за неделю. Ткаченко читал журнал «Знание – Сила», откуда вылавливал научно-технические премудрости и прогрессивные веяния.

Они выпили, «алиготе», портвейн номер двенадцать и хорошо утрамбовали в вине пирожки плюс граммов триста колбасы. И стало им легко. Хорошо стало. Серёга растянулся на сукне и стал свистеть мелодию из фильма «два бойца», с любовью поглаживая себя по животу.

– Ну, так ты когда в город отпуск очередной выпросишь у шефа?– Шанин Витюша достал из кармана три конфеты "буревестник", шоколадные,прихваченные случайно с прошлого обеда, и бережно вложил их в руку свистящего товарища.

– Завтра пойду.– Серёга задумался.– Должен увольнительную выписать «бугор» обязательно. Сам светиться в городе не хочет. А меня просил купить ему в следующем отгуле фонарик, который из розетки заряжается. Ну, ещё две мормышки немецкие. Шикарные штуковины. Он свою утопил на той неделе. Рыба большая, видно, прицепилась. Так он одну в запас решил взять.

– «Бугор» – рыбак? – Удивился Витюша. Глаза округлил. Ничем не напоминал огромный грозный дядька, которому с вилами на медведей ходить, тихого смирного рыбачка, ничего общего не имел с любителями трясти над лункой коротенькой удочкой. А он как заморыш, ни на что более не годный, оказывается, часами вянет у лунки, доставая мелких окуньков и ершей.

– Ну, да! – Сказал Ткаченко.– Сам балдею.

–Позвонишь по одному телефону? – Прошептал Витюша.– Никто не узнает, что это ты звонил. Потому, что за нами приедут не сразу, а через неделю. Ты только этому мужику, зовут его Вадим Андреевич, скажи где точно с трассы свернуть и что по раздвоенной на десятом километре дороге поехать надо вправо. Через неделю, не раньше за нами надо поехать. Понял? И попроси его обязательно, пусть передаст Хохлову привет от Шанина.

– «Мусора»? – Догадался Серёга. – Да как же твои ищейки тебя упустили. Чтобы ты в яму скатился?

– Случайно вышло.– Витюша опустил глаза.– Это мы с Натахой идиоты. Да и не «мусора» мы с женой. А тебе есть разница?

– Да никакой! Так вы и меня прицепом заберите. Официально. Чтобы Егор паспорт отдал.– Ткаченко разволновался и съел, не разжевывая, все три конфеты. – Я бы и сам из увольнения не вернулся. Долго что ли свалить? Но паспорта нет. Денег нет. Опять пить крепко стану. Бездомные кореша напоят в зюзю. И Егор меня быстро выловит. Уехать же я без паспорта и башлей не смогу. А вы мне займёте на билет до Миасса? Девять рублей и надо – то. Там брат мой токарем вкалывает. Я долг пришлю по почте сразу. Не косись. Я с деньгами честный.

– Ладно. Поёдёт такой расклад.– Витюша оторвал от Наташкиного кулька кусок, послюнявил химический карандаш. Всем раздавали для первого подсчёта укоса. – Вот смотри. Гридин Вадим Андреевич. Телефон 2 – 22 – 67. Не спрашивай у него – куда ты попал. Правильно ли номер набрал. Скажи просто – пусть позвонит Хохлову. Что нашли Витю Шанина и надо его забрать. И ты Гридину поясни точно – на каком километре повернуть, какие приметные строения рядом, может, плакаты или стенды. И пусть Хохлов не один приедет, он знает кого с собой взять, но не раньше, чем через неделю. Чтоб у Егора Ильича к тебе подозрений не было. Я ему час назад внятно сказал, что меня уже ищут и найдут обязательно. Тебя мы заберём, не жухай.

Номер телефона начальника отдела по работе с участковыми инспекторами области майора Гридина Хохлов дал Витюше на всякий случай, чтобы он после одобрения рапорта участкового сам лично отвёз Гридину заявление своё о приёме на курсы сержантов и свои документы. Хохлов с Гридиным учились вместе, дружили и всегда друг другу шли на помощь.

– Я завтра на покосе его упрошу. Он же ко мне обязательно придёт. – Ткаченко засмеялся и распечатал ещё одну бутылку «двенадцатого» – Хочет секрет какой – то мне подарить, чтобы я тебя обогнал и снова, как раньше, лидером был. Поговорю. Отпустит он меня. Мормышки- то купить требуется немедленно. Через месяц весна. Тепло если в марте будет, так на лёд ходить опасно. Тончает он быстро. Утопнет «бугор» и делу хана. У босса другого надежного, преданного и доверенного нет.

Врезали они еще по стакану и Шанин, цепляясь заплетающимися ногами за валенки дремавших работяг, доплёлся до своего «плацкартного» места, упал, начал думать о хорошем, но не успел. Портвейн и «алиготе» усыпили его за минуту до утра