Глава 10

– Я понимаю, как непросто это было услышать, Кортни. Особенно после всего, через что тебе пришлось пройти с Джереми, – сочувственным голосом произносит Амелия, педиатр и, можно сказать, моя близкая знакомая. За последние три года с этой женщиной я общалась чаще, чем с кем бы то ни было.

– Понимаешь? – скептично изгибаю бровь. – Вряд ли, Лия. К счастью, твои дети здоровы и никогда не сталкивались ни с чем, с чем столкнулся Джей-Джей. И вот опять… С ним же почти два года было всё в порядке, а сейчас… За что ему всё это? За что?! Почему я за всё это время ни разу даже не простудилась, а он болел десятки раз, проходил лечения в больницах, употреблял кучу лекарств? И теперь его снова ждёт всё это. Только ещё хуже. Операция, Лия! Моему мальчику срочно нужна операция, иначе он… – даже договорить не могу слово «умрёт». От одной только мысли о подобном исходе меня целиком сковывает льдом.

– Кардиолог уже подтвердил, что без хирургического вмешательства проблему не решить?

– Да. После кучи проверок и подтверждения диагноза, он так много всего мне наговорил, но я и половины не запомнила. Мне казалось, я попала в самый ужасный в моей жизни кошмар, когда он сообщил, что Джей-Джею срочно требуется замена сердечного клапана. Я просто не могла поверить, что не брежу. Что это действительно происходит с моим мальчиком. Как так, Лия? Мы же столько раз проверяли его здесь, сдавали кучу анализов. С прошлой проверки прошло меньше года. Почему ты ещё тогда не сообразила, что с его сердцем что-то не в порядке? Почему только сейчас моему мальчику стало плохо настолько, что он аж потерял сознание? За что я вам всем тут платила такие бабки, если вы не смогли выявить у него такую серьёзную проблему, как порок сердца?

– Потому что во время прошлого обследования никаких признаков нарушений в работе сердца не было обнаружено, Кортни. И это нередкое явление. Часто бывает, что симптомы порока клапанов сердца проявляются в более позднем возрасте. В случае с Джереми они выявились к трём годам.

– Но почему?! За что ему это?! Сколько он может продолжать бороться за свою жизнь?! Когда это прекратиться?! – выпаливаю я и до крови кусаю себе щёку изнутри, чтобы не сорваться на абсолютно бессмысленные слёзы.

– Кортни, милая, – Амелия обходит стол и сжимает мою руку. – Ты права, я даже представить не могу, каково тебе сейчас, но прошу тебя, успокойся. Сейчас тебе как никогда необходимо оставаться сильной и не падать духом. Ради Джереми.

– Знаю! Знаю, чёрт побери! Но как мне не падать духом, если я не имею и малейшего представления, где и как мне достать деньги на операцию и все прочие расходы на лечение?

– А как же медицинская страховка?

– Она покроет лишь часть затрат. А ты сама знаешь, сколько стоят услуги в вашей частной клинике. И не смей мне предлагать перевести Джей-Джея лечиться в одну из государственных больниц. Тебе ли не знать, какие они отстойные в нашем городе, – со старта пресекаю порыв Лии выдать подобный вариант.

Я лучше устроюсь на десять работ, продам почку или подамся в шлюхи, но не позволю своему сыну справляться со столь серьёзной и опасной для жизни проблемой в обычной больнице, где неизвестно сколько нужно будет ждать очереди на операцию. И где нет того индивидуального ухода, современной медицинской техники и высококвалифицированных врачей, какие имеются здесь.

Я не бросала слов на ветер, когда говорила, что делаю всё возможное, чтобы снабдить Джей-Джея самым лучшим. Мы живём не в дешёвой маленькой квартирке, а в трёхкомнатных апартаментах в новостройке недалеко от живописного парка и реки. Я закупаюсь только качественными витаминами и дорогими натуральными продуктами, а не тем, что стоят в магазинах со скидками и сомнительным составом. Оплачиваю самую крутую и профессиональную няню из всех, что смогла найти. И в случае болезни Джереми всегда трачусь на первоклассное лечение. И этот раз не будет исключением.

– Мне нужно успокоиться и как следует подумать, где смогу найти как минимум пятьдесят штук, чтобы суметь оплатить всё, что будет необходимо для оплаты операции и последующего восстановления Джей-Джея.

– Если бы у меня была в запасе такая сумма, я бы непременно одолжила тебе. За эти годы Джереми стал мне как родной. Но ты сама знаешь, на что уходит почти вся моя зарплата.

– Да. Знаю. Я даже не думала просить деньги у тебя, – тут же заверяю я, прекрасно зная ситуацию Амелии.

Помимо двух детей, она заботится и о больной матери. У неё и своих трат хватает.

– А что насчёт твоей мамы? Она не сможет помочь?

– Ты прикалываешься? Помочь, тем более финансово, – это никак не про неё. Моя мама может только тянуть из меня деньги, а не наоборот.

Что, собственно, она и делает всю жизнь. И если во время брака с Полом мне ничего не стоило каждый месяц посылать ей определённую сумму, лишь бы она не заявлялась к нам домой и не портила мне настроение своими мерзкими высказываниями, то после рождения Джей-Джея обеспечивать её стало для меня напрягом. Но у меня нет вариантов. Моя мать умеет добиваться своего. И зачастую она делает это с помощью шантажа.

– А кредит пробовала взять? – интересуется Лия, вырывая меня из удручающих мыслей о матери.

– Пробовала. Обошла уже все банки. И все отказали. На мне и так висит ипотека за квартиру, плюс я недавно потеряла работу. Никто не согласился выдавать кредит матери-одиночке без постоянного дохода. Мои подработки фотографом эти сволочи не стали брать во внимание. И плевать они хотели на то, что от их решения зависит жизнь ребёнка. Уроды!

– Вот чёрт. А какие-нибудь друзья или дальние родственники? Неужели никто не может помочь?

– Нет у меня никаких дальних родственников. Как, впрочем, и друзей с такими финансовыми возможностями. Я позвонила нескольким фифам, с которыми раньше общалась. Две даже не ответили на звонки, одна написала смс, что перезвонит позже, но прошло уже несколько дней, а она так и не перезвонила. Про Джину вообще слов нет. Истеричка с лёту начала на меня орать, как только подняла трубку. Я и слова не успела сказать.

– Орать? Почему?

– Потому что считает, что по моей вине её котик охладел к ней.

– Кто?

– Неважно. Я не хочу сейчас говорить об этой идиотке. Как и об этом похотливом козле, который часто названивает мне вечерами. Хотя… Чувствую, если не найду другой вариант, то придётся вытянуть деньги у него, а потом расплачиваться натурой, – морщась, выдаю я, чем неслабо удивляю Лию.

– Ты серьёзно?

– Конечно серьёзно. Я ведь уже все варианты испробовала. Даже своему бывшему любовнику позвонила с той же целью. Он хотя бы мне приятен, не то что этот обколотый ботоксом старик. Но увы, Вейн тоже проигнорировал меня. Все как будто сговорились не отвечать на мои звонки.

– А мужу тоже звонила?

– Чего? – на сей раз я несказанно удивляюсь, бросая на Амелию ошарашенный взгляд.

– Я спрашиваю: мужу бывшему тоже звонила? Если я правильно помню твои рассказы, он тоже при деньгах.

– Ты правильно запомнила, но явно забыла, по какой причине мы с ним развелись и на какой ужасной ноте расстались.

– Ну и что? Это случилось давно, Кортни. Неужели с его любовью к детям он не согласится одолжить тебе деньги на операцию мальчику только потому, что вы плохо разошлись?

– Я не знаю, – с отчаянием выдыхаю я.

– И не узнаешь, пока не спросишь у него, Кортни. Серьёзно. Подумай об этом.

А я даже думать об этом не хочу, но… Думаю, чёрт побери. Даже несмотря на то, что до слов Амелии ни на секунду не помышляла о том, чтобы обратиться к Полу за помощью, ведь он не знает о существовании моего сына, и я больше трёх лет делаю всё, чтобы он о нём и не узнал.

По приезде в Спрингфилд я решила не сразу рассказывать истинную причину своего возвращения в город «подругам», которые были знакомы с Полом. Интуиция подсказывала, что с этим стоит подождать, и чуйка не подвела меня. Уверена, Джина быстренько растрепала бы Полу о Джереми. Если не во время моей беременности, то сейчас, когда считает меня виновницей их с Мартином разлада.

Ещё в целях сохранить сына в секрете от бывшего мужа и ото всех, с кем он знаком, я никогда не выставляю фотографии с Джереми в соцсетях. Все их храню лишь на компе и в телефоне. Не слишком часто посещаю с Джей-Джеем общественные места в центре города и самое весёлое – плачу родной матери, чтобы она не вздумала рассказать Полу о Джереми. В этом, собственно, и заключается её шантаж. Неплохо придумано, правда?

Я действительно плачу родной матери за молчание. Но я не могу иначе. Я не могу позволить Полу узнать о сыне, о котором он всегда мечтал. Которого я всегда отказывалась ему подарить. Который должен был быть его, но увы. И всё благодаря тому, что я разрушила наш брак самым мерзким способом, а потом уехала.

Я и так причинила слишком много боли Полу. Я разбила ему сердце. Я уничтожила наши отношения. Сказать ему ещё и о том, что у меня есть ребёнок от другого мужчины – то же самое, что всадить нож в спину. Даже спустя четыре года разлуки.

Разумеется, Пол давно уже пережил наш разрыв, но я ни за что не поверю, что за его равнодушием, которое я увидела на званом вечере, не скрывается прежние обида, неприязнь и ненависть ко мне. И мне даже страшно представлять, как эти негативные чувства обострятся, если он узнает мой секрет. И как я вновь испытываю тот ужас при взгляде на Пола, который пережила во время нашего развода. Это так пугает, что меня аж передёргивает. Однако этот страх, сопровождающий меня на протяжении всей жизни Джереми, не идёт ни в какое сравнение с ужасом перед мыслью о его смерти. И с каждой секундой я непроизвольно начинаю всё больше думать о том, чтобы последовать совету Лии.

Закончив беседу с Амелией, я вхожу в палату, где на больничной койке лежит мой маленький мальчик. После всех проверок и вколотых ему лекарств, он крепко спит и выглядит до невозможности бледным. Тёмные волосы кажутся угольными на фоне светлой, почти прозрачной кожи, а губы сухие и слегка отдают синевой, словно Джей-Джей долго пробыл в холодной воде.

– С тобой всё будет в порядке, мой маленький монстр, – шепчу я, нежно сжимая крохотные прохладные пальчики. Поглаживаю их, желая отдать им своё тепло.

Сердце будто исчезает из груди, оставляя за собой ноющую пробоину, стоит лишь подумать, что Джереми весь станет холодным, и я больше никогда не смогу его согреть. Не смогу обнять крепко-крепко, прижать к себе, вдохнуть сладкий и вкусный запах его кожи. Не смогу увидеть лучезарную улыбку или то, с каким интересом он познаёт мир. Не смогу услышать его плач, заразительный смех, детский лепет и наполненное любовью «мамотька».

Боже!

Нет! Нет! Нет!

Ни за что и никогда!

Джереми не умрёт. Я не позволю. И сделаю всё, что в моих силах, чтобы оплатить его лечение в одной из лучших клиник. Даже обращусь к своему бывшему мужу и столкнусь со всеми пятидесятью оттенками ненависти, что непременно возгорятся в пронзительных глазах Пола.

Плевать!

Пусть ненавидит меня. Пусть презирает ещё больше. Пусть я опять причиню боль. И ему, и себе. Всё это не имеет значения. Важен только Джереми и его сердечко, которое обязано продолжать стучать ещё много-много десятилетий.

– Ты будешь жить, Джей-Джей. Клянусь тебе, – даю уверенное обещание я и, просидев с сыном ещё минут пятнадцать, тихо покидаю палату.

Собрав всю волю в кулак, достаю телефон и среди множества имён выискиваю контакт, который за все эти годы так и не смогла переименовать.