– Феникс?

– Что? – В его глубоком голосе слышится враждебность.

Я удерживаю его взгляд.

– Хочу, чтобы ты понял. Я ни за что на свете не стану тебя осуждать. – Я вырываю эссе у него из рук. – Но ты читаешь уже очень долго.

Я жду, что он объяснится, но этого не происходит.

– Ладно. Давай перейдем к вопросам.

Взглянув на список, я зачитываю первый.

– Какими великими открытиями знаменит XVI век?

Это вопрос с несколькими вариантами ответов, поэтому он должен быть относительно легким. Однако Феникс ошибается. Он говорит мне, что ответ А, хотя на самом деле это В.

Сохраняя бесстрастное выражение лица, я задаю ему еще один вопрос, а затем еще один.

На каждый из них он отвечает неправильно.

– Феникс, – шепчу я, стараясь проявить как можно больше сочувствия. – Ты не ответил верно ни на один вопрос. Но это нормально…

Слова застревают у меня в горле, как только он выхватывает у меня эссе и разрывает его пополам.

– К черту. – Он поднимается на ноги. – Не нужно мне это дерьмо. Я найду себе другого репетитора.

Проблема не во мне. Проблема в нем.

Точнее, в его отказе признаться мне в том, что происходит.

– Если хочешь, можешь найти другого, но не думаю, что это поможет. Черт возьми, у меня даже не было возможности на самом деле научить тебя чему-то, потому что ты ничего не прочитал.

– Я читал, – бормочет он.

– Тогда какими великими открытиями знаменит XVI век?

Он не отвечает… потому что не может.

Подняв две половинки разорванного им листка, я кладу их рядом друг с другом.

– Ответ находится во втором предложении. Прочитай его мне.

Я вижу, как Феникс старается, и это разбивает мне сердце.

– Все в порядке, – уверяю его. – Я не собираюсь смеяться над тобой, обещаю. Просто хочу помочь.

Он отводит взгляд.

– Я не гребаный идиот.

– Знаю. – Я делаю вдох. – Идиот не смог бы так петь или играть на пианино. Идиот не может водить машину. У идиотов не такой хороший музыкальный вкус, как у тебя… Так что нет, ты не идиот. Но мне кажется, что у тебя трудности с чтением. Можешь попытаться объяснить, что происходит, дабы я могла лучше понять?

Феникс молчит так долго, и я боюсь, что зря трачу время… Но потом он наконец произносит:

– Слова… буквы. Они все смешиваются. Я не могу их разобрать.

На мгновение я задумываюсь.

– Имеешь в виду дислексию?

Он пожимает плечами.

– Понятия не имею, как это называется. Просто знаю, что так бывает.

Желая продолжить расследование, я зачитываю вслух первые два предложения и задаю ему тот же вопрос, что и раньше.

Феникс все понимает правильно.

Дабы убедиться, что это не случайность, я читаю все эссе. Затем озвучиваю ему соответствующие вопросы. Кроме парочки, он на все отвечает верно и дает достойные ответы на те, которые не подразумевают заготовленные варианты.

Очевидно, что он определенно разбирается в материале… Если только тот не представлен в письменном виде.

Какого черта никто этого раньше не заметил?

– Хорошо. Итак, я не могу официально диагностировать у тебя дислексию или что-то подобное, но я почти уверена, что у тебя именно она. – Я вздыхаю. – Не понимаю, как никто из твоих учителей не заметил.

Даже миссис Герман.

Он выглядит смущенным.

– Они и не могли.

– Почему?

Феникс проводит рукой по лицу.

– Потому что всякий раз, когда нам нужно читать книгу для урока, я обязательно беру аудиоверсию. Также у меня есть приложение, которое сканирует и зачитывает мне вслух. Сторм тоже читает мне всякую ерунду, когда я прошу.

Ладно, в этом есть смысл… и одновременно нет.

– Тесты не проводят в аудиоформате. Как ты их сдаешь?

– Большую часть времени не сдаю, поэтому и отстаю. Но время от времени… – Его кадык дергается. – Я справляюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда в тесте предлагают варианты ответов, я заглядываю в чей-нибудь бланк и копирую. – Он пожимает плечами. – В иных случаях нахожу девушку, которая уже сдавала тест, и прошу у нее ответы.

Я вопросительно приподнимаю бровь.

– И они так просто дают их тебе?

Мне хочется мысленно ударить себя, потому что, разумеется, так они и поступают.

Он же Феникс Уокер.

Он может просто существовать, и девушки будут выстраиваться в очередь, чтобы броситься к нему.

Включая меня.

У меня нет намерений потакать его жульничеству. Однако я хотела бы помочь ему сдать экзамен законно, чтобы он смог выпуститься.

Проблема в том, что я понятия не имею, как это сделать.

Феникс бросает взгляд на часы.

– Во сколько ты должна быть дома?

– В полпервого, а что?

– Сейчас двенадцать сорок.

– Черт.

Феникс достает ключи из кармана и открывает дверь гаража.

– Пошли. Я отвезу тебя домой.

Всю дорогу мы едем в полной тишине.

Только когда он подъезжает к моему дому и глушит двигатель, я произношу:

– Если я смогу найти способ помочь – по-настоящему помочь тебе, – ты позволишь мне это сделать?

Его взгляд скользит по каждому дюйму моего лица, словно я головоломка, которую он никак не может разгадать, а затем кивает.

– Забери меня завтра, – говорю я, вылезая из машины. – В это же время.

Войдя в дом, я обнаруживаю, что отец еще не спит. Без сомнения, ждет меня.

– Ты застряла в другой галактике, где нет понятия времени? Или часы на телефоне, который у тебя всегда под рукой, сломались? Я сказал двенадцать…

– Что ты знаешь о дислексии?

Как правило, я рассказываю отцу почти все, потому что обычно он дает лучшие советы. К сожалению, это не его область знаний, и он отвечает:

– Не очень много. Зачем тебе?

– Я почти уверена, что у парня, с которым я занимаюсь, она есть. И теперь понятия не имею, как ему помочь.

Но очень хочу.

Несколько мгновений отец обдумывает мои слова, прежде чем снова заговорить:

– Как бы тебе ни хотелось помочь ему, Мартышка, не уверен, что ты сможешь. С подобными трудностями в обучении должны справляться квалифицированные учителя. Не ты.

– Учителя позволили ему их одурачить.

Хотя я не могу их винить. Феникс прилагает все усилия, чтобы скрыть это.

Я следую за отцом на кухню, где он наливает нам по стакану молока и достает упаковку печенья.

– Насколько все плохо?

– Настолько, что он даже не смог прочесть первую страницу эссе. Говорит, что все слова смешались и он не может их разобрать.

Неудивительно, что Феникс выглядел так сосредоточенно. Должно быть, это настоящая пытка.

Поднеся печенье ко рту, мой папа съеживается.

– Звучит довольно плохо. Не думаю, что ты в силах ему помочь.

Но я отказываюсь в это верить.

– Дело в том, что… он правильно ответил на большинство вопросов, когда я зачитала ему эссе вслух. Феникс сказал, что у него есть приложение на телефоне, которое сканирует и зачитывает текст, чтобы он мог делать домашние задания. Он также находит аудиоверсии книг, которые нам задают читать для уроков. – Я макаю печенье в стакан с молоком. – Он замотивирован на учебу… – Как и отметила миссис Герман. – Просто его мозг отказывается ему в этом помогать.

Не по своей воле.

Отец жует еще одно печенье.

– Я все понимаю…

– Я не откажусь от него. – Чувствуя прилив сил, я выхожу из кухни. – Знаю, что могу чем-то помочь. – Должно быть хоть что-то.

Я останавливаюсь и смотрю на отца, прежде чем выйти.

– Извини, что опоздала.

Отец закрывает пакет печенья.

– Учитывая обстоятельства, я сделаю вид, что ничего не произошло.

Я закусываю уголок губ, размышляя над тем, как лучше это сказать.

– Мне восемнадцать, пап. Я собираюсь продолжать обучать Феникса по ночам. Тебе придется ослабить поводья.

– Почему репетиторство должно проходить так поздно? Неужели вы не можете встретиться в нормальное время?

Ночь тоже нормальное время. Просто мой отец – ископаемое.

Я лихорадочно пытаюсь придумать причину, которую он не только примет, но и будет уважать.

– Он работает после школы и освобождается только после девяти.

То есть отчасти это правда, поскольку Феникс играет в группе. Я предполагаю, что он много репетирует.

Несмотря на то, что отцу все еще не нравится такой расклад, он уступает.

– Ладно. Но не заходи в этот дом после часа ночи.

– После часа пятнадцати, – парирую я.

– Посмотрим, – отвечает он, что меня вполне устраивает.

– Люблю тебя, папа.

Взяв пакет молока, он ставит его в шкаф.

– Я тоже тебя люблю.

– Эм, пап?

– Да, Мартышка?

– Насколько я знаю, молоко следует хранить в холодильнике.

Смеясь, он открывает дверцу шкафа.

– Упс. Меня так отвлекли эти разговоры о комендантском часе, так что, наверное, я перепутал его с печеньем.

Я убегаю из кухни, пока он не передумал насчет времени.

Переодевшись в пижаму, я достаю ноутбук и сажусь на кровать. Затем провожу остаток ночи и раннее утро, изучая все, что только можно, о дислексии.

Глава 5

Леннон

Вчера Феникс нашел меня после школы и предупредил, что вечером не сможет уделить время учебе. Я собиралась упрекнуть его за попытку сбежать от проблем, но он заверил, что ему нужно позаботиться о чем-то важном.

А затем попросил мой номер.

Я не думала, что он им воспользуется, но сегодня вечером, примерно в восемь пятьдесят, мой мобильный завибрировал от входящего сообщения с неизвестного номера.

Неизвестный: Ты сегодня свободна, Группи?

Скрипя зубами от этого прозвища, я сохраняю его контакт.

Леннон: Все зависит от обстоятельств.

Феникс: Каких?

Леннон: Собираешься ли ты отнестись к этому серьезно и позволишь мне помочь?

Я наблюдаю за появляющимися и исчезающими точками, прежде чем приходит еще одно сообщение.

Феникс: Выгляни в окно своей спальни.

В замешательстве я отдергиваю занавеску и смотрю вниз.

Мне с трудом удается сдержать улыбку, когда вижу его машину, припаркованную под большим деревом немного дальше по улице.

Леннон: Знаешь, ты мог припарковаться на подъездной дорожке.

Феникс: Тащи сюда свою задницу.

Переодевшись в джинсы и футболку, я запихиваю в сумочку линейку, которую купила вчера специально для Феникса, и забираю папку с эссе и вопросами.

И также беру с собой ноутбук.

– Пока, – кричу я, проходя мимо отца в гостиной.

– Не позже часа, – отвечает он. – Люблю тебя.

Спустившись с крутого холма, где расположена наша подъездная дорожка, я встречаю Феникса возле его машины.

На этот раз динамики рвет Zombie группы The Cranberries.

– Отличная песня, – пытаюсь перекричать я, проскальзывая на пассажирское сиденье и пристегивая ремень безопасности.

Он одаривает меня своей знаменитой ухмылкой.

Я жду окончания песни, а после нажимаю на паузу.

– Ты мгновенно отвечал на мои сообщения. Как смог их так быстро прочитать?

На его руках от напряжения выступают вены, пока он мчится по дороге. Никогда раньше не думала, что это может быть настолько сексуально.

– Я использую функцию преобразования текста в речь, чтобы прослушивать сообщения. Очень помогает. – Его губы растягиваются в кривой улыбке. – Если только не переписываюсь со Стормом и он не устраивает истерический припадок, пока я нахожусь в общественном месте. Тогда я ловлю кучу косых взглядов.

Я смеюсь, пока мне не приходит в голову другая мысль.

В исследовании, которое я проводила, говорилось, что существуют разные типы дислексии, и не у всех есть проблемы с написанием слов. Мне интересно, присутствуют ли они в его случае.

– У тебя есть проблемы с написанием текста?

Феникс морщится.