– Это тоже не моя сильная сторона, поэтому я использую функцию преобразования речи в текст. А для заданий печатаю всякую хрень на ноутбуке, который подарила мне в прошлом году бабушка Сторма. Мне все еще тяжело, но это на порядок легче, чем писать от руки.

– Бабушка Сторма подарила тебе ноутбук? – спрашиваю я, обдумывая полученную информацию.

– Ага. – Он вздыхает. – Милейшая женщина с золотым сердцем. Я не хотел принимать его, поскольку знаю, что с деньгами у них туго и ей сложно себе это позволить, но она меня заставила. Сказала, что запрещает мне приходить на репетиции, пока я не приму ноутбук. Когда я снова запротестовал, она выставила меня за дверь метлой. И заперла ее. – Он усмехается. – В знак благодарности я до сих пор стригу ее газон каждое воскресенье.

Мое сердце оттаивает, потому что, кажется, в Фениксе все же есть что-то хорошее.

Хотя печально, что бабушка Сторма, похоже, единственный взрослый в его жизни, кто проявляет достаточно заботы, желая помочь ему. Интересно, что с его родителями.

Я чувствую, как он буравит меня задумчивым взглядом, прежде чем произнести:

– Еще вопросы, Группи?

Раз уж она сам спросил.

– Вообще-то, есть один. – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. – Как ты узнал, где я живу?

Ведь я никогда ему не говорила.

Игнорируя мой вопрос, Феникс останавливается перед домом Сторма.

– Я не собирался динамить тебя вчера. У нас со Стормом состоялась встреча с менеджером «Вуду». После некоторых уговоров он позволил нам выступить через месяц. Они смогут выпустить нас на сцену только на три песни, но это уже кое-что.

Это все.

Когда я выхожу из машины, меня охватывает волнение.

– Обалдеть! Это же потрясающе.

Конечно, «Вуду» всего лишь бар с дырявыми стенами, но там часто выступают удивительные, но пока еще неизвестные артисты. Некоторые из них даже приобрели популярность после местных концертов.

Поскольку мне исполнилось восемнадцать лишь в прошлом месяце, я была в «Вуду» всего раз, но планирую вернуться туда в ближайшее время.

Искренняя улыбка на лице Феникса говорит о том, что он тоже взволнован предстоящим выступлением.

– Не возражаешь, если я приду? – спрашиваю я, когда он открывает дверь гаража.

С тех пор как он подметил, что я его преследую, в школе я стараюсь делать вид, что его не существует. Ненавижу, что он считает меня какой-то жалкой – ну, группи, – которая следит за каждым его шагом.

Хотя, наверное, доля правды в этом есть.

– Чем больше билетов мы продадим, тем лучше, так что да. Приходи, если хочешь.

Хотя в его голосе не чувствуется восторга по поводу моего присутствия, но и раздражения тоже незаметно.

Приму это за победу.

Феникс подходит к футону и садится.

– Давай покончим с этим.

Я присаживаюсь рядом с ним.

– Во-первых, нам нужно обсудить некоторые варианты.

Я действительно считаю, что Фениксу было бы полезно рассказать нашим учителям о его дислексии.

Он вопросительно приподнимает бровь.

– Какие?

– Вариант первый – поговорить с миссис Герман и рассказать ей правду. Она очень понимающая и хочет, чтобы ты добился успеха, поэтому я уверена, что она тебе поможет. – Я удерживаю его взгляд. – У тебя проблемы с обучением, Феникс. Это не твоя вина, и в этом нет ничего постыдного. Школа может посодействовать. Конечно, это означает, что тебе придется остаться еще на год, но, если администрация будет в курсе, ты сможешь посещать специальные занятия и получить индивидуальную программу…

– Оставаться еще на год – ни хрена для меня не вариант, Леннон. – Его ноздри раздуваются от разочарования, но в тоне заметен намек на страх. – Мне нужно убраться отсюда как можно скорее.

Он говорит так, будто это вопрос жизни и смерти.

– Ладно. Тогда остается второй вариант.

– Какой?

– Мы прикладываем максимум усилий, чтобы ты сдал выпускной экзамен.

Феникс опускает голову.

– Я ценю это, но могу сдать экзамен самостоятельно…

– Флиртовать с девушкой, чтобы она дала тебе все ответы, – это не самостоятельная сдача экзамена. Это списывание. – Я тянусь к папке. – Как бы то ни было, я провела небольшое исследование. Навряд ли это волшебным образом излечит твою дислексию, но я подготовила то, что может немного облегчить ситуацию.

Он выглядит ошеломленным.

– Подготовила что-то для меня?

Вытащив из папки эссе, я достаю из сумочки линейку.

– Это линейка для чтения. – Я кладу ее поверх листов. – Ты сказал, что буквы смешиваются, что логично, поскольку при чтении дислексия может вызвать проблемы с визуальным восприятием. По сути, это цветная прозрачная линейка, выделяющая предложение, которое ты хочешь прочитать. Надеюсь, что это поможет тебе лучше сосредоточиться на одном слове и одном предложении за раз.

Таким образом, они не будут так смешиваться.

– Но если нет, ничего страшного. Мы можем попробовать разные способы. Просто этот казался самым простым.

Не представляю, как понять выражение его лица.

– Ладно.

Не желая, чтобы Феникс чувствовал, будто я дышу ему в затылок, я слезаю с футона.

– Если понадоблюсь, буду там.

Я подхожу к инструментам. Даже если они подержанные, они все равно стоят денег.

Как и машина и телефон Феникса.

Интересно, чем он зарабатывает?

Я оборачиваюсь и смотрю на него. Похоже, он все еще испытывает трудности, но не так сильно. Линейка уже достигла середины первой страницы… зайдя дальше, чем в прошлый раз.

Полчаса спустя он добрался до конца второй страницы.

– Не работает. Это занимает у меня так много времени, что, пока я пойму, о чем говорится в предложении, забываю все остальное.

Я знала, что линейка не сотворит чудес, но надеялась, что он сочтет ее полезной.

Печально то, что я знаю: подойди я и прочитай ему эссе вслух, он смог бы правильно ответить на большинство вопросов. Однако вижу, что Феникс расстроен, поэтому решаю сменить тактику.

– Отложи листы. – Я возвращаюсь к нему. – Давай немного сосредоточимся на чем-то другом.

Дотянувшись до ноутбука, я плюхаюсь рядом с Фениксом.

– Часть твоего внеклассного проекта – написание собственного эссе. Давай поработаем над этим.

Откинувшись на футон, он издает хриплый горловой звук.

– Кажется, я выдохся.

Я заметила. Возможно, стоит ненадолго сменить тему.

– Чем ты зарабатываешь?

– Это твой способ сказать, что хочешь оплату за услуги?

– Нет. Мне просто любопытно, как ты можешь позволить себе инструменты и прочее.

– Летом занимаюсь благоустройством участков. А иногда подрабатываю на стройке у отца.

Итак, отец в его жизни присутствует.

– Вы близки? – Я поворачиваюсь к Фениксу. – А твоя мама?

Заметно раздраженный прямотой моего вопроса, он бормочет:

– Давай вернемся к эссе.

Я включаю ноутбук и открываю новый текстовый документ.

– Тема звучит так: «Что движет духом человека». Думаю, будет проще, если ты начнешь говорить, а я – записывать.

Таким образом, Феникс может полностью сосредоточиться на том, что хочет сказать, не заботясь о том, как это напечатать.

Он медленно выдыхает.

– Не думаю, что могу ответить на этот вопрос, потому что у всех по-разному, – начинает он, пока мои пальцы стучат по клавишам. – Все зависит от интеллекта, эмоций, страхов, тех сложностей, через которые человек прошел… чего он действительно хочет и в чем нуждается. Я знаю только то, что движет мной. – Феникс зажмуривается. – Для меня… это музыка. Творчество.

Он сейчас так откровенен. Так искренен. Мне кажется, что я вижу его настоящего, скрывавшегося под маской.

Мне приходится напоминать себе, что нужно печатать, пока он продолжает:

– Когда я погружаюсь в музыку, остальное перестает иметь значение… Потому что вся скверна исчезает, и я будто становлюсь совершенно чистым холстом. Который превращает меня в то, что необходимо нотам, аккордам и текстам. Словно на меня накладывают заклинание, и я перестаю быть человеком. Более я не материя, занимающая пространство… Я чистейшая энергия. Сосуд для магии, которую даже не могу объяснить. Все, что я знаю, – эти искры волшебства… Лучшее чувство в мире. То, ради чего я живу и дышу. Вот что мною движет.

Открыв глаза, Феникс встречается со мной взглядом.

– Всякий раз, когда пою или играю, я становлюсь подлинной версией себя. И это единственное время, когда мне не хочется быть кем-то другим.

Мое сердце сжимается, когда я заканчиваю печатать его слова.

– Это… здорово.

Не думаю, что у миссис Герман возникнут проблемы с данной частью проекта.

Точно нет. Она захочет приблизиться к солнцу.

Сохранив документ, я отправляю его Фениксу по электронной почте, чтобы он мог сдать его. Часы в правом углу ноутбука показывают двенадцать пятнадцать. А это значит, что у нас еще есть время, прежде чем мне придется уезжать.

– Мой комендантский час теперь сдвинут до часу ночи. – Не желая показаться отчаявшейся, я быстро добавляю. – Но, если ты устал, можешь отвезти меня домой пораньше.

С безрадостным смехом он достает из кармана пачку сигарет и закуривает одну.

– Должно быть, здорово иметь родителей, которым не наплевать. – Прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду, Феникс выпаливает: – Жить в этом прекрасном большом доме с достатком еды и всего остального, чего только, черт возьми, и пожелаешь.

Дым от зажженной сигареты, зажатой во рту, клубится в воздухе, а его верхняя губа кривится в презрении.

– Держу пари, родители всегда говорят, как гордятся своей милой, невинной маленькой девочкой.

Не знаю, откуда все это взялось, но его жестокие слова ощущаются как удар под дых.

– Родитель. В единственном числе. – Когда я встаю, на его лице появляется смущение. – И я понятия не имею, гордилась бы мама мной, потому что она умерла спустя несколько минут после моего рождения. – Я собираю свои вещи. – Она всегда была не более чем призраком, чья смерть разбила отцу сердце. – Недостающий кусочек, который я никогда не смогу вернуть. – Но, ради бога, продолжай рассказывать мне, насколько прекрасна моя жизнь.

– Леннон.

Не обращая на него внимания, я направляюсь к двери гаража.

Я знаю, что у Феникса нет прекрасного дома и его семья испытывает финансовые трудности, но это не дает ему права додумывать обо мне и моей жизни.

Особенно когда у него есть то, чего у меня никогда не будет.

То, за что я готова убить.

Я чувствую резкий рывок за запястье, а затем Феникс разворачивает меня к себе.

– Я повел себя как придурок. – Мое лицо обдает его рваным дыханием. – Прости, ладно?

Выражение его лица говорит об искренности.

Но сказанные им слова все еще причиняют боль.

– Все нормально. – Свободной рукой я достаю телефон из кармана. – Я вызову такси.

Вместо того чтобы отступить, Феникс усиливает хватку на моем запястье.

– Нет. Я могу подвезти тебя. – Он заметно сглатывает, и его голос становится тише… Будто все, что он собирается произнести дальше, причиняет ему физическую боль. – У меня тоже нет мамы.

Для меня это новость.

Опять же, оказалось, что… в конце концов, я совсем не знаю Феникса.

– Твоя мама тоже умерла?

– Хуже, – отвечает он. – Онаушла.

Боже. Это ужасно. Моя мама не оставляла меня намеренно… У нее никогда не было выбора. Должно быть, чертовски больно, когда родители бросают тебя по собственной воле.

– Сколько тебе было?

– Семь.

Переживать такое в любом возрасте ужасно… Но он был так юн, когда это случилось.

Мы оба молчим, кажется, целую вечность, прежде чем я нарушаю тишину.

– Мне жаль.

Феникс отпускает мою руку.

– Это не твоя вина. – Он роется в кармане в поисках ключей. – Я отвезу тебя домой.