Макс, разумеется, обладал феноменальной способностью приходить в себя, присущей тем, кто был наделен такой необузданной силой заклинателя фурий, как он, но ему удалось развить в себе невероятную склонность к пьянству – в качестве компенсации. Тави не впервые приходилось приводить его в чувство после ночей, проведенных им в городе. Оказавшись в холодной воде, Макс дико завопил и принялся размахивать руками, но, когда он выбрался из бассейна и бросился к лестнице, Тави его поймал и снова столкнул в воду.

Через дюжину погружений в ледяную воду Макс со стоном прижал руки к голове:

– Великие фурии, Кальдерон, я пришел в себя. Выпусти меня из этой поганой ледяной воды.

– Только после того, как ты откроешь глаза, – твердо сказал Тави.

– Ладно, – проворчал Макс и посмотрел налившимися кровью глазами на Тави. – Доволен?

– Счастлив, – ответил Тави.

Макс заворчал, выбрался из ледяной воды и принялся стягивать одежду, затем нырнул в теплую, освещенную заговоренными огнями воду соседнего бассейна. Как всегда, Тави не мог оторвать глаз от шрамов, пересекавших спину друга, – отметин, оставленных хлыстом или когтями дикой кошки, которые он мог получить только до того, как обрел способность вызывать фурий. Тави сочувственно поморщился. Сколько бы раз он ни смотрел на шрамы, они оставались для него чем-то поразительным и ужасным.

Он огляделся по сторонам. Помещение было огромным, с несколькими бассейнами и водопадами, с белыми мраморными стенами, полами, колоннами и потолком. Кадки с растениями и даже деревья смягчали суровый холодный мрамор, тут и там имелись уголки для отдыха, где посетители могли посидеть и поболтать с друзьями, дожидаясь своей очереди. Мягкий свет заговоренных ламп, голубой, зеленый и золотистый, окрашивал воду в бассейнах, указывая на ее температуру. Шум падающей воды отражался от равнодушного камня, наполняя воздух звуками, заглушавшими голоса. Одно из немногих мест в столице, где можно было поговорить так, чтобы вас не подслушали.

В это время здесь было пусто – рабы, служившие в бане, должны были прийти лишь через час. Тави и Макс оказались в полном одиночестве.

Тави разделся, смущаясь гораздо больше, чем его друг. Когда он жил в домене, мытье являлось делом частным и необходимым. Тави пришлось привыкать к обычаям большого города, но ему так и не удалось избавиться от неловкости, когда он раздевался в присутствии других людей.

– Не смущайся, дружок, – сказал Макс, не открывая глаз. – Это мужская баня. Здесь никого нет, а у меня закрыты глаза. – Он наградил Тави очередным мрачным взглядом, хотя уже не таким сердитым. – Если бы ты оставил меня там, где нашел, мог бы наслаждаться тут в полном одиночестве.

Тави забрался в бассейн, где плескался Макс, и заговорил очень тихо, так что шум воды почти заглушал его голос:

– Возникла проблема, Макс.

Макс перестал хмуриться, и в его покрасневших глазах загорелся интерес.

– Какая проблема?

И Тави ему все рассказал.

– Кровавые вóроны! – взревел Макс. – Ты хочешь, чтобы меня прикончили?

– Да. По правде говоря, мне от тебя никогда не было особой пользы, Макс.

Тави наблюдал за тем, как его друг удивленно заморгал, а потом нахмурился.

– Ха-ха! Очень смешно! – заявил Макс.

– Ты и сам прекрасно понимаешь, если бы я знал кого-нибудь, кто сможет с этим справиться, я не стал бы втягивать тебя, – ответил Тави.

– Не стал бы? – обиженным тоном спросил Макс. – Это еще почему?

– Ибо ты знаешь о том, что происходит, – всего десять секунд, а уже начал жаловаться и стонать.

– Я люблю жаловаться. Это священное право каждого солдата, – проворчал Макс.

Тави почувствовал, что против воли улыбается:

– Ты больше не легионер, Макс. Ты курсор. Точнее, будущий курсор.

– И все равно я оскорблен, – объявил Макс и через мгновение добавил: – Тави, ты мой друг. Если тебе нужна помощь, ты должен понимать, я всегда буду рядом, хочешь ты этого или нет.

Тави прикусил губу, разглядывая Макса:

– Правда?

– Так будет проще, – протянул Макс. – Итак, я должен стать двойником Гая, верно?

– А ты сможешь? – спросил Тави.

Макс вытянулся в горячей воде и, улыбнувшись, ответил:

– Понятия не имею.

Тави фыркнул, подошел к водопаду, взял мочалку и принялся тереть тело, стараясь смыть пот и усталость прошедшего дня. Потом он ополоснулся в прохладной воде, дрожа от холода, выбрался из бассейна и принялся вытираться полотенцем. Макс присоединился к нему через пару мгновений, тоже вытерся, и они переоделись в чистую одежду, которую в прошлый раз оставили слуге, а грязную положили на соответствующие полки.

– Что я должен делать? – спросил Макс.

– Отправиться в цитадель, пройти по южной галерее в западный зал и спуститься по лестнице.

– Там караулка, – заметил Макс.

– Верно. На первом посту попроси позвать дона Майлса. Он тебя ждет. Скорее всего, Киллиан уже там.

Макс удивленно приподнял брови:

– Майлс захотел призвать на помощь курсоров? Я думал, он на это не пойдет.

– Думаю, Майлсу неизвестно, что Киллиан продолжает оставаться на службе, – сказал Тави. – И уж конечно, он вряд ли знает, что Киллиан в настоящий момент является легатом.

Макс возмущенно хлопнул себя по голове, и во все стороны полетели брызги.

– Я сойду с ума, пытаясь запомнить, кому и что позволено знать.

– Ты же сам согласился пройти обучение и стать курсором, – напомнил ему Тави.

– Прекрати попирать мои священные права, Кальдерон.

Тави ухмыльнулся:

– А ты делай то, что делаю я. Никому ничего не говори.

– Да уж, это надежнее всего, – кивнув, согласился с ним Макс.

– Пошли. Я должен привести еще кое-кого. Встретимся в цитадели.

Макс поднялся, собираясь последовать за ним, но в последнюю минуту остановился.

– Тави, – сказал он, – я не жалуюсь, но это вовсе не означает, что дело не опасное. Очень опасное.

– Я знаю.

– Я только хотел быть уверен, что ты это понимаешь, – сказал Макс. – Если у тебя появятся проблемы… ну, если тебе понадобится моя помощь… Надеюсь, твоя гордость не помешает тебе обратиться ко мне. Если возникнет ситуация, когда кто-нибудь прибегнет к боевой магии, я тебя прикрою.

– Спасибо, – спокойно ответил Тави. – Но если возникнут такие проблемы, это будет означать, что мы потерпели такое сокрушительное поражение, что меня не спас бы даже мой личный легион.

Макс грустно рассмеялся, соглашаясь с ним, расправил плечи и, не оглядываясь, вышел из бани.

– Береги свою спину.

– Ты тоже.

Тави подождал пару минут и, быстро выбежав из бани, поспешил к помещениям для слуг. К тому времени как он туда добрался, небо на востоке приобрело голубой оттенок, сообщая о приближении рассвета, и Академия начала просыпаться. Тави осторожно шагал по коридорам и узким лестницам для слуг, стараясь никому не попадаться на глаза. Он бесшумно шел по темным коридорам, не взяв с собой фонарь, и полагался на редкие слабые огни, которые их освещали. Он пробрался по последнему тесному коридору и остановился около маленькой двери, ведущей в нору в стене – комнатку Линялого.

Тави внимательно прислушался, не идет ли еще кто-нибудь, и, убедившись, что его никто не видит, открыл дверь и скользнул внутрь.

В комнате раба пахло плесенью, было холодно и сыро. Она была даже не настоящей комнатой, а ошибкой, случившейся во время строительства: две оштукатуренные стены, потолок всего пять футов высотой; внутри – видавший виды сундук без крышки и спальный тюфяк.

Тави, стараясь не шуметь, подошел к тюфяку и протянул руку, собираясь разбудить того, кто на нем спал.

Лишь в следующее мгновение он сообразил, что под одеялом лежит постельное белье, свернутое так, чтобы казалось, будто это человек. Тави повернулся и принял боевую стойку, а его рука метнулась к кинжалу, но кто-то быстро и бесшумно подскочил к нему в темноте, ловко вытащил кинжал у него из-за пояса, сильно ударил Тави плечом, и тот, потеряв равновесие, упал на пол. Его противник тут же поставил колено ему на грудь, а затем прижал острие своего оружия к его шее.

– Свет, – тихо сказал он, и древняя тусклая заговоренная лампа на стене вспыхнула пурпурным сиянием.

Человек, напавший на Тави, был небольшого роста и среднего телосложения. Каштановые волосы с множеством седых прядей спадали на плечи и закрывали почти все лицо, и Тави едва удалось разглядеть за их завесой карие глаза. Зато он отлично видел отвратительный шрам, клеймо, которым легион отмечал тех, кого обвинял в трусости. Его руки были длинными, жилистыми и жесткими, совсем как старый кожаный ошейник раба на шее, а еще их покрывало множество белых шрамов. Некоторые из них, крошечные, от ожогов у кузнечного горна, другие были ровными и тонкими, такие Тави видел на руках старого Джиральди в гарнизоне и у дона Майлса.

– Линялый, – выдохнул Тави, в груди у которого все сжалось от неожиданного и такого стремительного нападения. – Линялый, это я.

Линялый на мгновение приподнял его подбородок, чтобы хорошенько рассмотреть, затем расслабился и отодвинулся.

– Тави, – пробормотал он сонным голосом, – обидел тебя?

– Со мной все хорошо, – заверил его Тави.

– Пробрался, – хмуро проворчал Линялый. – В мою комнату.

Тави сел:

– Да. Извини, если я тебя напугал.

Линялый ловким движением перевернул кинжал, взял его за клинок и протянул Тави. Тот взял свое оружие и убрал на место.

– Спал, – сказал Линялый и зевнул, тихонько фыркнув в конце.

– Линялый, – сказал Тави, – я помню зубчатые стены гарнизона. Я знаю, что ты притворяешься. Ты совсем не умственно отсталый, не идиот.

Линялый одарил Тави широкой бессмысленной улыбкой.

– Линялый, – заявил он весело.

Тави мрачно посмотрел на него и сказал:

– Не делай этого. Никто не посягает на твои тайны. Можешь оберегать их сколько пожелаешь. Но не оскорбляй меня дурацкими розыгрышами. Мне нужна твоя помощь.

Линялый замер и долго сидел неподвижно. Затем склонил голову набок и заговорил тихим мягким голосом:

– В каком смысле?

– Не здесь, – покачав головой, ответил Тави. – Идем со мной. Я тебе все объясню.

Линялый вздохнул:

– Гай.

– Да.

Раб на мгновение закрыл глаза, затем подошел к сундуку и достал оттуда несколько предметов и запасное одеяло. Затем он с силой надавил на дно, и послышался глухой треск. Линялый вынул из сундука ножны и короткий прямой меч, гладий легионера. Он несколько секунд рассматривал его в тусклом свете, потом убрал в ножны, набросил на плечи просторную тунику из старой мешковины и спрятал оружие под ней.

– Я готов.

Тави провел его по коридорам Академии, направляясь к ближайшему потайному маршруту, который вел в верхнюю часть подземелий, и вскоре они вышли на улицу около цитадели. Вход в подземелья, строго говоря, не был потайным, спрятанным от посторонних глаз, но он скрывался в глубокой тени очень узкого извивающегося переулка, и, если не знать, куда смотреть, низкая щель, ведущая на лестницу, была незаметной.

Тави провел Линялого по сырым, холодным коридорам, где редко кто бывал. Вскоре они оказались на одном из первых уровней подземелий, а затем прошли под стенами цитадели. Подойдя к лестнице, ведущей в покои для медитаций Первого консула, они стали спускаться вниз, и на каждом уровне их останавливали стоящие на посту легионеры. В ногах Тави отчаянно пульсировала боль, отзываясь на каждый удар сердца, но он заставил себя не обращать внимания на жалобы уставшего тела и продолжал идти вперед.

Тави заметил, что Линялый изучает и запоминает дорогу, хотя он ни разу не поднял головы. Волосы падали ему на лицо, смешиваясь с грубой тканью туники. Он вел себя как старый человек – шел осторожно, время от времени останавливаясь, словно страдал от артрита. По крайней мере, когда они проходили через караульные помещения. Как только они оказывались за очередным витком винтовой лестницы, он начинал двигаться уверенно, с кошачьей грацией и совершенно бесшумно.

У подножия лестницы Тави обнаружил, что черная стальная дверь в покои Первого консула заперта. Тави вытащил кинжал и постучал по ней рукоятью в определенном ритме. Через некоторое время дверь распахнулась и на пороге появился сердитый Майлс.