– Отправьте мне эсэмэской адрес вашей электронной почты, я пришлю вам список необходимых вещей, которые нужно взять с собой на смену, – продолжал Рекушев. – В Тарасов съездить до окончания смены у вас не получится, поэтому ответственно отнеситесь к сборам. Еще один момент: рейсовые автобусы к территории лагеря не приезжают, мы детей и персонал отвозим на своем транспорте, от остановки автобуса на дороге придется идти минут сорок, а то и больше. Поэтому к нам возможно добраться либо на своей машине, либо на такси.

– Я воспользуюсь своим автомобилем, – проговорила я.

– Замечательно, тогда я вам на почту вышлю карту, как до нас доехать. Навигатор ведь в машине есть?

– Естественно.

– Хорошо, где-то через час я свяжусь с вами по электронной почте. Отправляйте адрес.

И, не попрощавшись, директор повесил трубку. Я отправила ему эсэмэс-сообщение с указанием своей электронной почты, а потом набрала номер своего давнего знакомого из полиции. Костя, мой приятель, не раз выручал меня, когда срочно требовались поддельные документы для расследования.

Я попросила друга помочь мне и на этот раз. Костя сообщил, что диплом о высшем педагогическом образовании и удостоверение журналиста будут готовы уже сегодня, к восьми часам вечера я смогу подъехать за ними. Я поблагодарила приятеля и пообещала быть в назначенное мне время.

День только начинался, до вечера ждать было долго. Я стала раздумывать над дальнейшим планом действий. В принципе, можно не возвращаться в город, а осмотреть территорию лагеря более внимательно и понаблюдать за детьми и вожатыми. Но, подумав, я решила ехать в Тарасов. Если меня завтра возьмут на работу, возможности смотаться в город у меня может и не быть, а надо поговорить с пострадавшими детьми – с Кириллом Фоминым и Дашей Поляковой, они ведь уехали домой, в лагерь явно больше не вернутся.

Поэтому я открыла на своем телефоне базу данных, которая позволяла найти информацию о любом жителе Тарасова и области. Правда, сведения были сугубо биографического характера – где человек родился, кто его родители, адрес фактического проживания, возраст, место официальной работы, оконченные учебные заведения. Словом, в базе данных имелась лишь документированная информация о людях, никаких сведений касательно неофициального места работы, гражданского брака и прочих вещей. Даже мобильного телефона интересующего меня человека оттуда узнать невозможно по той простой причине, что сим-карту легко поменять, некоторые люди меняют номера мобильных несколько раз в год. Но я надеялась, что смогу узнать, где проживают Кирилл Фомин и Даша Полякова.

Первым я стала разыскивать пропавшего мальчика. Его случай показался мне более интересным, нежели банальное отравление Поляковой. Хотя банальное ли? Может, эти происшествия связаны между собой? Да я почти уверена, что связаны и – более того – имеют логическое объяснение.

Быть может, кто-то заманил Кирилла в лес? Кто-то из товарищей решил пошутить, например. Только что было потом? Как злоумышленник лишил Кирилла памяти – по словам Марины, Фомин ничего не помнил и очнулся лишь вечером. Или мальчишка лгал медсестре?

Куча вопросов, на которые у меня пока не было ответов. Поэтому я надеялась, что разговор с Кириллом поможет мне разобраться в ситуации, уж я-то смогу уговорить парня выложить все, что он знает.

В Тарасове проживало тридцать восемь Кириллов Фоминых, однако по возрасту подошел только один человек, тринадцатилетний мальчик, проживающий с родителями. Марина говорила, что в ее отряде дети от двенадцати до семнадцати лет, а в этот промежуток подходил лишь тринадцатилетний Кирилл, остальные тезки в данную категорию не вписывались.

Я просмотрела информацию о мальчике. Учился он в школе номер двадцать один Кировского района города Тарасова, окончил седьмой класс. С пятого класса Кирилл ходил в музыкальную школу, учился по классу фортепиано. Никаких других увлечений у мальчика не было. Что касается родителей Кирилла, отец – Николай Сергеевич Фомин – работал поваром в ресторане «Астория», мать – Наталия Васильевна Фомина, в девичестве – Сухарева – была учительницей в музыкальной школе, куда ходил Кирилл. Братьев и сестер у мальчика не было, других родственников – тоже. Судя по всему, Фомины вели тихую добропорядочную жизнь.

Адрес проживания Фоминых я выписала себе на бумажку. Кировский район, улица Зарубова, дом сто пятьдесят, квартира сорок.

Я надеялась, что застану Кирилла дома – где еще ему быть? Может, конечно, с друзьями гуляет, сейчас ведь лето, нет ни школы, ни уроков. А может, сидит у себя в комнате за компьютером – режется в стрелялки и прочие компьютерные игры…

В общем, я решила зря не терять время на размышления и поехала в Тарасов. Добралась до города за час с небольшим, правда, застряла в небольшой пробке в Кировском районе. К счастью, затор был небольшим, поэтому вскоре я припарковалась возле дома номер сто пятьдесят на улице Зарубова. Нашла нужный подъезд, набрала в домофон номер квартиры Фоминых.

Трубку взяли практически сразу, словно стояли в данный момент у порога. Я услышала тихий женский голос.

– Кто? – спросили меня.

– Здравствуйте, меня зовут Евгения Охотникова, я хотела бы поговорить с Кириллом Фоминым. Он ведь здесь проживает?

– Да, а по какому поводу вы хотите разговаривать с моим сыном? – насторожилась женщина.

– Я вожатая из лагеря «Лесной», – заявила я. – Кирилл отдыхал там, но с ним произошел неприятный случай, из-за чего мальчику пришлось вернуться… По этому поводу я бы и хотела побеседовать.

– Что ж, проходите, – голос Наталии Васильевны звучал жестко. – Мне и самой хотелось бы задать вам кое-какие вопросы.

Я поняла, что у матери Кирилла были претензии к лагерю, в частности – к его персоналу, но я надеялась, что женщина сможет рассказать мне, что произошло с ее сыном. Быть может, с ней мальчик был откровенен, не стал ничего скрывать? Я считала, что Кирилл рассказал не все медсестре и Марине с Региной, наверняка он о чем-то умолчал. Быть может, он кого-то боялся в лагере? Может, над ним издевались другие ребята из его отряда, и поэтому он и сбежал в лес? А потом сказал, что ничего не помнит и просто заблудился…

Я поднялась на четвертый этаж, где находилась квартира Фоминых. На пороге стояла худощавая женщина, на вид ей было около тридцати пяти – тридцати семи лет. Одета она была в легкий летний сарафан с цветочным узором, волосы ее были убраны в пучок на затылке. Я сразу обратила внимание на длинные тонкие пальцы женщины – такие руки могли быть у человека, который играет на музыкальных инструментах, например, на фортепиано. Думаю, мать Кирилла как раз преподавала игру на клавишных инструментах.

– Простите, что отвлекаю вас от важных дел, – проговорила я, проходя в квартиру Фоминых. – Но мне очень нужно поговорить с Кириллом, он ведь дома?

– Дома. – Я поняла, что Наталия Васильевна с трудом сдерживает ярость. – После вашего проклятого лагеря мой сын вообще не выходит на улицу! Он замкнулся в себе, практически не разговаривает, ничем не интересуется! У него и так были проблемы с социализацией, а после этой поездки все стало только хуже! Уж я этого так не оставлю – подам на вас в суд за причинение морального вреда моему ребенку!

– Наталия Васильевна, успокойтесь, я приехала, чтобы помочь вам! – воскликнула я. – Я не знала, что все так серьезно, хотела просто поговорить с вашим сыном и узнать у него, что произошло на самом деле. Вожатым и медсестре он толком ничего не рассказал… Быть может, с вами Кирилл разговаривал о случившемся?

– Я из него каждое слово клещами вынимала, – проговорила женщина. – Думаю, вы в курсе, что там у вас произошло, вы же в лагере работаете! Только, как я вижу, за детьми толком никто не следит, они предоставлены там сами себе, и после вашего лагеря мне приходится сына по психотерапевтам таскать! Только все без толку, никаких улучшений в состоянии Кирилла нет…

– Подождите, давайте все по порядку, – прервала я Наталию Васильевну. – После возвращения в Тарасов Кирилл вам что-то ведь рассказал? Почему он ушел со стоянки, кто его подговорил уйти?

– По-моему, это вам надо знать – вы ведь вожатая в лагере, где вы были, когда Кирилл потерялся? Почему вы не следили за детьми? Что вообще за отношение такое? Я про ваш лагерь таких отзывов напишу – никто туда ездить больше не станет!

– Меня не было в тот день, когда пропал Кирилл, – спокойно пояснила я. – Я собираюсь устроиться вожатой в тот отряд, в котором был ваш сын, но мне не нравится, что в лагере происходят какие-то непонятные вещи. Думаю, проблема здесь не только в вожатых, а в чем-то еще. Но чтобы разобраться в этом, мне необходимо узнать, что произошло с Кириллом в тот день, когда он пошел в поход.

– Я не знала, что вы не работали в лагере, думала, что вы и есть та вожатая, которая отвечала за моего сына, – немного смягчилась Наталия Васильевна. – Но я бы вам не советовала устраиваться в это место – сомневаюсь, что этот новый лагерь долго продержится. Думаю, его закроют, и я этому буду только рада!

– Возможно, – не стала отрицать я. – И все-таки могу ли я поговорить с Кириллом?

– Если он станет с вами общаться – говорите, – пожала плечами женщина. – Но я не уверена, что у вас что-то получится. Сын сейчас ни с кем не хочет разговаривать, он замкнулся в себе, не идет на контакт.

Однако я уговорила Наталию Васильевну проводить меня в комнату сына.

Мальчик лежал на кровати, в руках у него был не телефон или планшет, как я ожидала, а обычная бумажная книга. Удивительно в наши дни – представить ребенка, который по доброй воле читает что-то не с экрана телефона или компьютера, действительно сложно.

Но Кирилл уткнулся в страницы толстого приключенческого романа Александра Дюма, на меня он не обратил ни малейшего внимания.

Наталия Васильевна оставила нас наедине, вышла из комнаты, притворив за собой дверь. Кирилл даже не посмотрел в ее сторону.

Я стояла, некоторое время наблюдала за мальчиком. Глядя на него, я поняла, что Кирилл не читает книгу – его глаза неподвижно смотрели в одну точку, не бегали по странице, мальчик не переворачивал листы книжки. Он был совершенно безучастен и находился в каком-то другом мире, далеком и от современного, и от того, что описывался в книге, что была у Кирилла в руках.

Я подошла ближе и окликнула мальчика по имени. Наконец он заметил меня – отложил книгу в сторону и посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

– Привет, – поздоровалась я. – Меня зовут Женя, можно с тобой поговорить?

Кирилл не ответил.

– Кирилл, ты меня слышишь? – спросила я.

Мальчик моргнул, потом заявил:

– Я не глухой, слышу, конечно. Я вас не знаю.

– Мне это известно, – улыбнулась я. – Мне о тебе рассказала Марина Звягинцева, помнишь ее? Она вожатая в отряде, в котором ты был, когда отдыхал в лагере «Лесной».

– Я не идиот, и с памятью у меня все в порядке, – буркнул Фомин. – Только не надо мне врать. Я знаю, что вы – еще одна психиатр, которую мать вызвала теперь уже на дом. Еще раз повторяю – я не псих и не сумасшедший, оставьте меня уже в покое! Надоели!

– Успокойся, я не врач и никакого отношения к психиатрии не имею, – проговорила я. – Сумасшедшим тебя не считаю, наоборот, мне очень нужна твоя помощь! Я пытаюсь разобраться, что происходит в лагере «Лесной». Твое исчезновение – не единственное странное происшествие, которое там случилось. Но что творится в лагере, мне непонятно, потому я и приехала к тебе домой.

– Вы – полицейская? – оживился Кирилл. – Серьезно?

– Можно сказать и так, – не стала отрицать я. – Так что, поможешь мне?

– А пистолет покажете? – не унимался мальчишка. – Он у вас ведь с собой? Только почему вы не в форме? Это маскировка такая?

– Вроде того, – кивнула я. – Оружие у меня есть, только показывать никому не имею права, таковы порядки. Ты только маме своей не рассказывай, ладно? Я сказала, что являюсь вожатой в лагере «Лесной», иначе она бы испугалась, что к ней домой полиция пожаловала…