– Того. – рявкнула в ответ чувствующая слабость оппонентки Бэтфорт. – Я уже три года твержу вам о чрезмерно высоком налоге, возложенном на плечи вольнонаёмного народа. Каждый день на улицах города вспыхивают конфликты, гибнут как обычные люди, так и дворяне, и ваша «добрая» подруга из рода Штольцгеров наверняка осведомлена об этом не хуже меня. Из-за подконтрольных им лавок и выброса недоброкачественной продукции по цене железа, недавно на рыночной площади началось настоящее побоище. Убито пять вольно рабочих и двое из аристократии, искалеченных даже и не считали. И ещё, уважаемая Вигберт, не объясните ли, чего добивалась Ваша подопечная, следившая за домом моего будущего зятя? – Уставившись на ту, спросила Эльга, но даже не предполагавшая о подобных интересах со стороны своей подчиненной бургомистр тотчас поспешила откреститься от каких-либо возможных посягательств на молодого простолюдина. Он ей был попросту не нужен.

– Это мой род поручил слежку за домом Вольфов уважаемой Олк, и, кажется, не напрасно. – Сидевшая до этого так же в тишине отозвалась банкирша. – Полагаю, Вы, Эльга, в отличии от меня и всех собравшихся, давно уже знаете истинное происхождение данного семейства, иначе даже не могу понять Ваш интерес к подобного рода блошиной породе. – В глумливой форме пролепетала Штольцгер старшая, но, заметив чистого рода непонимание на лице Бэтфорт, разочарованно вздохнув, пояснила:

– Нам известно лишь то, что Хельга некогда состояла с Эльгой в одной «Имперской тысяче», и сражалась под личным знаменем ныне покойной императрицы. Однако её смуглая кожа наводит на мысль о южных корнях. Может ли быть, что наша таинственная убийца как-то связана с «Вечной неудачницей Сигрид» или её матерью Хельгой? А может это проигравшаяся мышка, Илва, стала нашей таинственной фигурой, или и вовсе этот костлявый глист Глауд. На самом деле…

– Ещё одно слово о парнишке – и ищи себе пару-тройку дуэлянток, Штольцгер. – Положив руку на клинок, грозно заявила Эльга.

– Боже упаси, в этом городе и одной такой самоубийцы не сыщешь, а ты сразу о тройке заговорила. Я ведь всего-навсего предполагаю. – Демонстрируя свою мерзкую белоснежную, не тронутую временем улыбку, проговорила Пенеда Штольцгер.

– Ты предполагаешь, а я располагаю. В свете последних событий моя дочь лично присматривает за их домом. – Усевшись обратно на своё место, произнесла Бэтфорт.

– Боится, что даже суженный из черни убежит?

– Пенеда! – Стукнув кулаками по столу, сберегла подругу от дуэли бургомистр. – Закрой свой рот. Извини, Эльга, все мы сейчас на нервах, и не время враждовать между собой. Требуется решать проблему с этой нежданной визитершей, режущей наших людей. Факта того, что её цели как-то связанны с Вольфами, отрицать нельзя. Что первая жертва, о которой я слышала, что Олк – обе крутились вокруг их дома и обе были убиты. Возможно – это случайность, возможно – нет, следует разобраться, и в этом вопросе я рассчитываю на твоих девчат. – Успокоившись, Эльга кивнула. Её не меньше других волновал вопрос убийцы, способного охотиться на столь обученных и подготовленных женщин. – Также, с сегодняшнего дня мы понизим налог на торговлю рабами и в кратчайшее время соберем и отправим подарок короне в размере ежемесячного дохода. Деньги на это пожертвуют как верные имперской семье Лордессы, так и Вигенвагельши, что спокойно отработают потраченное за счет будущих сделок, ведь мы, как верные поданные её величества, в эти трудные дни как никогда ранее обязаны показать собственную преданность короне.

– Как прикажете поступить с ребёнком? – Дождавшись, когда все знатные особы выпьют за здоровье правящего рода, спросила прислужница.

– Бросьте её свиньям. Рабочим людям не стоит знать о появлении загадочного мстителя. – Проговорив это, бургомистр очередным жестом предложила всем собравшимся поднять бокалы. Сейчас, как и всю последующую ночь, они планировали пить только за две вещи – империю и вечное правление нынешней императрицы.

Слова Вигберт всем собравшимся были неинтересны. Её действия и решения говорили сами за себя. Стул, всё это время прочно стоявший под местными Лордессами, зашатался. Если в город и вправду прибыла ревизорша, то вопрос, когда на шею местной хозяйке накинут петлю, оставался лишь за временем, и тем, кого та попутно утянет за собой. Местная аристократия напугана, большинство из местного совета покинут город уже после сегодняшней ночи. Это их единственный шанс не попасть под подозрение, списав тем самым всё на собственную неосведомленность и действие продажных подопечных.

Если умы Лордесс сейчас и вправду были в огне и надеждах спасти собственное благополучие и жизни, то истинные Вигенвагены, напротив, полыхали от счастья и предвкушения. Больше десяти лет некоторые из них добивались данного послабления, ведь до сего дня каждая сделка, будь то покупка или продажа кем-то не из знати или местных жителей, облагалась непомерным налогом на недвижимость. Торговцы не могли купить себе дома, трактиры, производства и прочее. Всё это до сего момента могла себе позволить лишь знать, ну или уж очень недалёкие торгашки, терявшие на возведение и содержание подобных мест огромнейшие деньжищи. Но сейчас всё должно было измениться. Рабыни – животные, как их называли Вигенвагены. Не считаясь с их жизнями, их тянули на север десятками тысяч повозок, тысячами и сотнями кораблей и галер. У рабыни нет чувств, нет семьи, воли или права. Единственное, чем они могли обладать, – это желанием сослужить хорошую службу для своих господ.

Так думали Вигенвагены, но не сами рабы.

Глава 9

Не имевшую сил сопротивляться Хому, подхватив за ноги, выволокли на улицу. На её лице красовался свежий синяк, пальцы, пытавшиеся ухватиться за камнем вымощенную дорожку, были переломаны и в большой своей части лишились ногтей.

«Лучше бы и меня убили в той подворотне» – слыша, как визжат который день некормленые клыкастые свиньи, думала подвешенная над их загоном девочка.

– Ну же, кричи, – Тряхнув ту за ногу, гыкнув, потребовала одна из стражниц. – кричи как раньше, чёртова блоха! – Мощный удар в живот выбил из Хомы последний дух, и та, потеряв сознание, обмякла. – Боже, надеюсь, хоть свиньи её костями не подавятся. Эти мелкие крысы вообще ни на что не способны.

Дуновение ветра лишь на мгновение отвлекло внимание стражницы, уже намеревавшейся бросить ребёнка. Мелькнувшая в метре от неё тень, не издавая и звука, несколькими взмахами своего сверкающего клинка отсекла той конечность, а следом и вспорола закрытое кожаной курткой брюхо.

Дитя вместе с кистями стражницы оказалось в руках неизвестной.

– Мои руки, руки!.. Эй, ты чего стоишь, помоги… – Сначала взглянув на отрубленные конечности, а после, обернувшись, попыталась позвать на помощь, находившуюся позади себя соратницу первая.

В лице её подруги по самую рукоять красовался нож. Буквально пробив шлем и череп, он пригвоздил одну из личных стражниц бургомистра к деревянной стене.

– Ну же, – пройдясь ещё раз по брюху упавшей на колени женщины, проговорил Глауд. – кричи. – Повторил тот, когда из её живота на землю стали вываливаться внутренности, и та закричала в последний в своей жизни раз:

– Имперская охотница! – Взревела та, когда лезвие мужчины вместе с бронёй пробило и сердце.

Всего несколько секунд, и по всему огромному участку, принадлежавшему бургомистру, стали загораться факелы и доноситься крики взбудораженной стражи. Завернув дитя в прихваченную по дороге наволочку, так беспечно оставленную кем-то сушиться на улице, Глауд, полностью опустошив свой второй и позаимствованный у змеи третий флакон усиления, со всех ног пустился наутек. По крыше резиденции, на стену, а после с неё в ров. В воду пришлось падать аккуратно, придерживая ребёнка, а после, плыть надеясь что та не захлебнется, затем выбравшись на сушу, вновь бежать, петляя тёмными улочками, требовалось спрятаться от поднявшихся в воздух ведьм. На ноги были подняты все патрули, казалась, вся стража этого города была поднята на уши, принявшись проверять все близлежащие к бургомистру постройки и дома.

«Сегодня я превзошёл даже самого себя, так беспечно разворошив самое настоящий осиное гнездо». – Когда мелькавшие огни остались далеко позади, глядя на маленькое бессознательное тельце в моих руках, подумал я.

Как бы девочка не старалась уберечь своего медведя, белое пузико испачкалось её же кровью. Одна из пуговок на глазу отлетела, сделав из игрушки настоящего калеку, на коего, в принципе, была похожа и его хозяйка. Не придумав ничего лучшего, я затянул её в подвал одно из соседних домов, вытряс той в рот последние капли оставшиеся во флаконе исцеления, а после, усадив на кусок какой-то ткани, нарисовал напротив неё кривую рожицу с приставленным к губам пальцем, тем же, что она видела в подворотне. «Надеюсь, она поймёт».

– Прости… – Донёсся едва слышный голос девочки, явно незнающей, когда стоит открывать свои глаза, а вместе с ними и рот. Глупое дитя, неужели до неё до сих пор не дошло! – Ты спасла Хому, а Хома оказалась дурой и испугалась тебя, а ещё Хому, убьют, ей некуда бежать. Если она выйдет на улицу и пойдет к сёстрам, их тоже убьют. Все умрут из-за Хомы. – «Или, может, не такое уж и глупое?». Притащить самого разыскиваемого ребёнка в городе домой я не мог. Полноценно объяснить той, как себя вести, где прятаться и прочее тоже. Не дай бог та каким-то образом вспомнит или запомнит мой голос, даже измененный, – могут быть проблемы. Вечно подкармливать ту и прятать в этом сыром подвале я тоже не мог. Ну за что мне это всё? Зачем я полез спасать это несносное дитя? Каждый день в городе гибнут десятки рабов, женщин, мужчин и их детей, и мне не было до них никакого дела, а тут…

«Рабы…» – Посетившая мою голову коварная мысль была крайне рисковой и опасной, не такой, как моя вылазка в одно из самых охраняемых мест города, но всё же. Благодаря им я мог заручиться тем, чего мне не хватало, а именно поддержкой. Сейчас на моей шахматной доске было всего несколько фигур. Одна самая сильная и весомая была моей, другая – менее значимая и почти бесполезная, родственная фигура, но семьей жертвовать на игровом поле я тоже не планировал. Мне требовались пешки, те, от кого я без зазрения совести мог избавиться, и на ум приходили лишь рабы. По городу могли бродить не многие из них. В основном их не выпускали из цехов, рабочих подвалов и их же ночлежек, но это что касается проданных. Другие же, раздетые догола, что создавало дополнительные сложности для побега, ждали своей участи в портовых складах на суше или же на своих ожидавших очереди на разгрузку кораблях, находившихся в море. О безвозмездной помощи последним речи и быть не могло: далеко, геморно, неблагодарно, а вот портовые рабы могли сыграть мне добрую службу.

Покопавшись в голове мальца, кроме всем известной информации я так ничего и не нашел. Да и откуда мальчишке его возраста знать о патрулях и их числе, тем более в районе знати, где тот был всего с пару тройку раз…

«Он ведь там был! Чёртова школа находится именно на этом сраном знатном берегу! Всё для ленивых и зажравшихся паршивцев. И самые свежие продукты только с моря, и учёба под домом, и до резиденций папки с мамкой рукой подать… Блестяще» – Всего одним легким движением можно было взорвать весь этот город к чёртовой матери. Всего-то и нужно накалить обстановку в массах, поднять бучу, вынудить городские власти стянуть свой резерв на противостояние с местными, а после освободить рабов, позволив тем выплеснуть скопившееся недовольство на головы своих хозяев. Идеальное преступление. Так, действуя из-за кулис, я мог добиться свержения местной власти и выдвижения той же с легка туповатой Хельги в местные органы управления, ведь, когда всё утрясется, озлобленный народ с большей радостью пойдет за кем-то из его кругов, чем за очередной аристократкой, доверия к коей нет абсолютно никакого.