Изменилось всё, когда мне исполнилось четырнадцать. Эльнур стал смотреть на меня иначе, взгляд его из дружеского превратился в тягучий, обжигающий. Эльнур стал строже: если раньше он позволял себе поучать меня из-за заботы, то теперь – нет, для него я перестала быть навязанной обузой, став, как он признался, любимой девушкой.

Его признание я приняла как что-то неизбежное, само собой разумеющееся. С родителями Эльнур объяснился сам, попросив разрешения ухаживать за мной, и родители это разрешение дали легко. А в семнадцать лет я получила предложение и кольцо на палец. Думала, отец и дедушка обрадуются еще сильнее, но папа почему-то попросил не торопиться, хотя Эльнур ему как второй сын, я знаю.

Обещание я дала, да и сама хотела отучиться, хоть немного успеть пожить вольной жизнью, и уже потом чтобы свадьба, дети, быт… а Эльнур расстроился, что ждать придется.

– Севиль, – вздохнул он, выезжая с парковки.

– Что Севиль?

– Мне дико слышать от тебя такое предложение.

– Оно не первое, – буркнула я, и отвернулась от жениха.

– Я думал, в прошлый раз ты перепила.

– Я бокал вина выпила всего! – воскликнула, вспоминая как для храбрости выпила на своё девятнадцатилетие, которое мы праздновали в конном клубе. Старшие тоже контроль из рук выпустили, танцевать пошли, молодость свою вспоминали. И я решилась: Эльнур ведь жених, а не кто попало! Всё равно мне только с ним и суждено быть, так зачем ждать первой брачной ночи?

Да и тело начало требовать, особенно ночами, не во сне, а в том самом странном состоянии полудремы по телу волнами пробегала нега, заставляющая облизывать губы, выгибаться, вдыхать глубоко-глубоко, требуя покалывающим губам поцелуев, коже – прикосновений, и… чего-то большего – того, что только мужчина дать способен.

С Эльнуром мне всегда было приятно целоваться. Я любила ходить с ним под руку, жених у меня красивый, не стыдно за него: высокий, яркий, черноволосый, губы такие пухлые, что даже завидно! С ним можно, – подумала я, – только с ним! И с ним должно быть приятно, ведь как иначе?

И момент был удачный: праздник, никакого контроля от старших, вино, и Эльнур с таким восхищением смотрел, целовал бесконечно, а потом… оттолкнул! Как только я захотела дальше пойти – остановил меня!

Ох, как стыдно мне было. Но больше – обидно, вот только высказать ему обиду я не могла, стеснялась. А Эльнур на следующий день вёл себя так, словно ничего не случилось: также сопровождал на праздники, водил на свидания, целовал, просил ускорить свадьбу.

– Я и тогда хотела, и сейчас хочу, – заявила я упрямо. – А ты не хочешь, вижу. Я что, страшная?

– Севиль, не разочаровывай меня.

– Чем? Предложением заняться сексом? А что, от другой получаешь, потому от меня не надо?

– Ты себя как девка ведёшь сейчас – тем и разочаровываешь, – процедил он, прибавив скорость, превышая на разрешенные двадцать километров. – С больной головы на здоровую не перекладывай, от другой я получаю? А может ты сама вместо учёбы от однокурсников получаешь то, что от мужа положено получать?

– Ты больной? – крикнула я.

Не сидел бы за рулём – пощечину бы влепила.

– Я? Нет, не больной. Я, как раз, здоровый. И хочу невинную невесту.

– Так убедился бы, что я невинная! – мятежно заявила я, хотя уже ничего не хочу от этого козлины.

– Севиль, давай уже свадьбу дождёмся. Раз так хочешь – это повод не ждать до диплома, можем за пару месяцев всё организовать, и по правилам поступим. Иначе я не смогу в глаза твоему отцу смотреть, понимаешь ты это?

– Не понимаю, – дернула плечом.

Обида еще сильнее, чем в мой прошлый день рождения. Тогда было мало слов, больше действий, и из-за этого всё воспринималось не так болезненно. А сейчас мне прямым текстом парень сказал: хочешь секса – становись женой. Маньячкой озабоченной себя чувствую, хотя просто хотела взрослой стать, наконец.

Есть ли, интересно, еще одна такая неудачница на нашей планете, которая жениху себя предлагает, а он из раза в раз отказывает? Видимо, одна я такая.

– Севиль… – Эльнур открыл дверь, помог мне выйти, и потянулся за поцелуем, но я увернулась, не хочу сейчас его прикосновений, я себя сейчас не девушкой чувствую, а бесполым созданием, нежеланной. – Севиль!

– Пока.

– Вечером…

– Планы изменились, вечером я занята, – буркнула, не глядя на него.

Разумеется, я прощу Эльнура. Сумею проглотить обиду. Слишком долго мы вместе, и Эльнур – правильный он, меня хочет уважать, потому так и ведёт себя. Я всё понимаю, да, но может… чёрт бы с этим уважением? Мне бы любви!

– Севилька, ну что, зачёт получила? – прыснула Стася.

Вот сучка!

Я вздёрнула бровь, и прошла мимо них с Тоней. Никогда я не расскажу им, что повелась на враньё, и грудь хотела показать Ветрову… ой, ну зачем я вспомнила еще и про этот позор?! Что я вообще за человек такой пропащий: жених не хочет, Ветров сам на моей блузке пуговицы застегивал, лишь бы не видеть… может, этот хейтер Дмитрий2012 был прав, и я попросту стрёмная? Рост, вроде, средний, метр шестьдесят шесть – не много и не мало. Грудь – троечка полновесная, талия – тонкая, бедра могли быть и полнее, но и восемьдесят шесть сантиметров объёма – это не так уж мало. А вот лицо странное, наверное: русые волосы, и при этом чёрные глаза, еще и нос с небольшой горбинкой…

Мне всегда говорили, что я очень красивая, но может, это не так, и я страшненькая?

– Эй, пс-с-с, Севилька, следующая пара – теория разрушения у Ветрова, – шепнула Стася.

– Еще раз покажешь ему сиськи? Это он видел в прошлой серии, показывай что-то новое.

– Подумаю над твоим советом.

– Думать, кстати, полезно, – ответила я в полный голос, звонок прозвенел, мы все поднялись, и принялись собирать конспекты по сумкам.

Следующая пара – у Ветрова. Я увижу его после моего эпичного выдворения с кафедры. А может, не ходить? Может же у приличной девушки живот заболеть?

Нет, – отрезала я мысленно. – Я пойду, и сделаю вид, что ничего не было. И вообще, сделаю так как девчонки посоветовали – буду демонстрировать свою обиду. Почему я одна должна из-за того недоразумения страдать? Будем страдать вместе: я – от стыда, а Ветров пусть свою вину почувствует за весь мужской род, да!

Из воинственных мыслей меня выдернул звонок от мамы.

– Алло.

– Доченька, тут Эльнур к нам приехал, – мама сразу перешла к делу. – С Самиром разговаривает, – на этих словах я испугалась. – Представляешь, беспокоится, что ты одна будешь жить, пока мы в путешествии будем.

– Эльнур что, хочет, чтобы я у него пожила? С его семьей? – спросила неверяще, неужели Эльнур передумал, и хочет от меня того, чего уже я сама не хочу.

А что: если Эльнур попросит папу, чтобы я пожила в его семье эти три недели – папа поймёт, чем дело кончится: рано или поздно мы окажемся наедине, и… ясно что будет. Эльнур решил быть настолько правильным, чтобы отцу дать понять, что мы решили сексом заняться? Папа у меня вполне прогрессивный, но всё равно это слишком, я бы не хотела, чтобы он был в курсе.

– Нет. Севиль, Эльнур сейчас Самира просит, чтобы ты эти недели с бабушкой и дедушкой жила под присмотром. Говорит, что нехорошо тебя одну оставлять.

– Что?

Вот ведь предатель!

Нет, он серьёзно? Решил меня к ба и деду сбагрить, а то вдруг придет в гости, а я накинусь, и начну насиловать. Эльнур такой меня считает?

– Мама, скажи папе, чтобы он не слушал Эльнура!

– То есть, вы не договаривались об этом? Просто твой папа сам хочет, чтобы ты под присмотром жила. А я наоборот. Тебе пора учиться самостоятельности.

– Мы с Эльнуром не договаривались, мам, – пропыхтела я возмущенно.

Как же я зла на него сейчас! Да Эльнуру я не то что сейчас, я ему и в брачную ночь не отдамся. Год буду из себя недотрогу строить, отомщу ему за контрол-фрик.

– Хорошо, я потому и позвонила. Тогда сейчас вернусь к Эльнуру и Самиру, и попытаюсь тебя отстоять.

– Мам, спасибо. Ты давай там, покажи этим мужикам!

– Хорошо, – рассмеялась мама.

Люблю её! А Эльнуру надо было несмотря на дорогу пощёчину влепить.

На пару к Ветрову я вошла с опозданием, и злющая как тысяча чертей. Зато смущение куда-то подевалось. Я сейчас в принципе против всего мужского рода настроена.

– Извините, – сказала холодно, и пошла мимо Корнея Андреевича, который, кажется, удивился моему поведению. В упор уставился… на мою грудь.

Я устроилась за партой, поправила блузку под мужским взглядом, и… вспомнила свою цель. Подарила Корнею Андреевичу оскорбленный взгляд, он даже брови поднял, лоб наморщив… ха! Так тебя! Лучшая защита – нападение. Еще сам за мной будешь бегать, и уговаривать зачёт поставить, а я – носом стану воротить. Но, скорее всего, не стану.

Половину пары я строила коварные планы о том, как вызвать в Ветрове еще большее чувство вины, чем то, которое уже должно было проклюнуться в нём из-за моего вида. А на второй половине пары я опомнилась, и попыталась понять предмет. Тщетно. Ладно, дома почитаю пособие, и всё-всё пойму.

– Какой же он секси, – услышала я шепот Стаси за моей спиной, и вздохнув, не смогла не согласиться.

Немолодой, но – да, секси.

Звонок прозвенел избавлением. Я встала, быстро собрала вещи в сумочку, планируя одарить Ветрова еще парочкой оскорбленных взглядов, но увидела как его уже окружили трое одногруппников, и неразлучницы Стася и Тоня, глуповато хихикающие.

Ну и ладно. Так даже лучше. Уйду по-английски.

Но не тут-то было.

– Севиль, задержитесь, пожалуйста, – окликнул меня густой баритон Ветрова. – А вы можете идти, все материалы секретарь разместит на учебном портале, как я уже и сказал. Севиль, подойдите, – окликнул меня еще раз Корней Андреевич.

И я пошла.

Господи, помоги!

Глава 5

Одногруппники и не подумали расходиться, всё также толпятся вокруг Корнея Андреевича, галдят как утята рядом с мамой-уткой. Я медленно плетусь к Ветрову, мечтая сквозь землю провалиться. Вот бы это было возможно: еще шаг, и я проваливаюсь вниз, хотя, если вспомнить что внизу кабинет ректора, то, наверное, лучше мне не проваливаться.

– Эссе? Нет, сегодня была вводная лекция. Нет, я пока не знаю, смогу ли стать научным руководителем. Разумеется, как я уже и сказал, секретарь разместит все материалы на учебном портале, – Ветров как шпагой отбивался от вопросов студентов, и мне успевал подбадривающе кивать, иди, мол, сюда.

Да иду я, иду! Ох, как жаль, что сейчас не позапрошлый век. Настоящий джентльмен из романов, которыми я зачитываюсь, ни за что бы не стал смущать леди, которая перед ним нечаянно оголилась. Вот был бы Ветров джентльменом – избегал бы меня. А он, наоборот, к себе подзывает, глазами темными насмешливо впившись.

Не думай об этом, Севиль! Я сказала: не думай! – шикнула на себя мысленно и, наконец, доползла до толкучки, центр которой – мой персональный кошмар, он же Ветров Корней Андреевич.

– Вы можете идти. Если у вас есть вопросы, я отвечу на них либо на следующем занятии, либо на консультации – время и даты указаны на двери кафедры, – в голосе Ветрова явно послышалось раздражение.

– А почему вы не знаете, сможете ли вы стать научным руководителем? Нам диплом нужно начинать писать, я бы хотела работать с вами, – промурлыкала Стася.

Фи, знаю я, чего бы ты хотела! Уж точно не начинать писать диплом на третьем курсе!

Не знаю, куда глаза деть, руки, потому поступила как всегда, достала телефон, он, по счастливой случайности, завибрировал, и я открыла сообщение от мамы:

«Эльнур уехал ни с чем, твоего папу я убедила, что ты сможешь три недели одна жить. Знала бы ты, чего мне это стоило!»

Ой, мама, лукавишь!

Любит мама представить папу жестким тираном-трудоголиком, хотя все знают, что папа шагу не делает без маминого одобрения.

«Спасибо, мамуль» – напечатала, и вздрогнула от рыка Ветрова.

Что, красавчик, допекли тебя наши прилипалы-ботаники? Ха, наслаждайся!

«Обломался, Эльнур бей? Ну ты и гад!!!» – отправила эмоциональное письмо жениху, и чуть телефон не выронила от обращения Ветрова: