– Пап, а мама куда?

– По магазинам пошла, говорит, что отпуска больше чем свадьбы нашей ждала, и это повод гардероб обновить. Дался ей этот отпуск, – папа смешно надулся. – Кстати, Эльнур приехал, ждёт тебя у подъезда. Поругались?

– Нет.

– Обманщица. Если бы не поругались – он бы не мне, а тебе звонил. Севиль, у вас проблемы? Мне нужно беспокоиться?

– Нет, папуль. Всё нормально. Недопоняли друг друга, – я вернула своё внимание сковороде с будущим завтраком. – Пап, а ты бы нормально отнёсся, если бы меня маленькую кто-то обижал, и я не с вами поделилась, а с чужим человеком, и этот чужой человек пришел бы к вам с мамой поговорить об этом? – меня все еще не отпускает история с Надей, как бы её родители не погнали меня прочь, или хуже не сделали.

– Так. Ну-ка, рассказывай, – потребовал папа, и я, вздохнув, рассказала ему о вчерашней беседе с Надюшей. Папа выслушал, и признался: – Честно? Мне бы неприятно было, что чужой человек, а не я, на подобное внимание обратил, но я был бы благодарен. Не бойся, доча. Сходи, и поговори с родителями этой девочки.

– Просто я Наде пообещала, что мы всё исправим. А если Надина мама в школу побежит ругаться? Скандал поднимет, одноклассников заставят перед Надей извиниться, на что те еще больше обозлятся. Это же не помощь получится, а медвежья услуга.

– Побежать в школу со скандалом – это первый порыв. Ты бы сама не захотела наказать обидчиков своего ребенка? Думаю, захотела бы. Но если бы тебя остановили на пару минут, и заставили подумать, ты бы нашла другой способ. Вот и ты попытайся помочь и Наде, и её родителям. Хорошее дело делаешь.

– Правда? – абсолютно по-детски спросила я.

– Мне даже кажется, что у тебя призвание – с детьми работать, – задумчиво произнес папа.

– Нет, что ты. Это просто хобби, па. Я как вы с дедулей буду! – обняла отца, и мысленно пообещала, что не подведу его как старшие брат и сестра.

Мы позавтракали, я быстро собралась, и, стоя в подъезде, вызвала такси. И только когда машина подъехала, вышла на улицу, проигнорировав Эльнура.

Не готова я пока разговаривать с ним. Я остыну, конечно, и прощу его, но не сегодня.

В универ я приехала, мандражируя, а потому сильно раньше, чем нужно.

Я буду помогать вести занятие Ветрову! А если опозорюсь? Со мной бывает такое. До сих пор помню, как на подработку устраивалась в отдел телемаркетинга банка. Пришла вся такая деловая, белый верх, черный низ, мне показали мой рабочий стол, к которому я продефилировала. Попыталась красиво на компьютерное кресло сесть, и… опозорилась. А всё мои тонкие синтетические брюки – очень они, оказывается, скользкие. И едва я села в кресло, на самый краешек, как леди, как тут же соскользнула с него, и бухнулась на пол.

Впрочем, перед Ветровым я еще сильнее опозорилась со своим раздеванием.

Ну почему я такая неудачница? – привычно взвыла я мысленно.

Переживая, я взяла ключ от аудитории, расписалась в журнале, взглянула на расписание, и стало жутковато – будет не одна группа, а целый поток. И если с детворой я прекрасно лажу, то взрослых людей я стесняюсь, теряюсь перед ними.

Ну какой из меня ассистент преподавателя? Я же потенциальная двоечница, чудом получающая пятерки. Самозванка!

«Севиль, доброе утро. Про первую пару помнишь? Если не струсила, не забудь взять ключ от аудитории» – пришло сообщение от Ветрова.

– И вовсе я не струсила, – пробурчала я.

Пришла же. Вот она я, рядом с аудиторией стою.

«Доброе. Помню. Ключ уже взяла» – коротко ответила.

«Как там поживают чужие трусы? Вернули хозяйке? А то бедная женщина, может, без них по улицам разгуливает» – напечатала я, но тут же стерла.

В конце-то концов, чужая голая задница, тем более женская, меня не касается. Пусть Ветров в бардачке хоть набор-недельку соберет от разных барышень!

«Аудиторию открой за три минуты до звонка. Раньше не впускай студентов, а то разнесут всю аудиторию, а там мультимедиа» – пришла новая инструкция от Ветрова.

Я тут же закрыла аудиторию, которую успела открыть, и вышла вон.

Студенты, вы не пройдёте! – вообразила я себя Гэндальфом, развеселилась от этой мысли, и задрала нос.

Впрочем, почти сразу я его опустила. Студенты начали собираться рядом с аудиторией – они подходили, позевывая, переругиваясь, а я делала вид, что просто так здесь стою. Мимо проходила.

Ветров явился не за три минуты до начала пары, а за пять. Я увидела его, поднимающегося по лестнице, и начала открывать дверь в аудиторию. И как только открыла, меня самым наглым образом отпихнул какой-то дылда, снося меня с пути. Я запнулась о мусорное ведро, чудом не перевернула его (был бы еще один позор), стояла у дверей, ожидая, пока этот табун войдёт в аудиторию.

Вошли. А следом, легко и свободно, явно чувствуя себя в своей тарелке, явился и Ветров. А я тут как бедная родственница в уголочке рядом с урной. Ну почему, почему, почему я такая?!

– Севиль, – с улыбкой кивнул мне Корней Андреевич, – проходи. За свой стол я тебя не посажу, со студентами тоже. Бери стул, и присаживайся вон за ту парту, – Ветров указал на парту у окна, стоящую рядом с его столом. – Итак, – повысил он голос, и галдящий табун студентов затих, прислушиваясь к своему пастуху, – начнём. Для начала…

Ветров говорил, захватывая внимание студентов целиком и полностью, а я следила за этим действом с чувством белой зависти. А может и черной. Ветрову не приходится кричать, повышать голос, просить студентов быть тише, делать замечания. Его слышно! И студенты внимают ему, а их, между прочим, больше сотни здесь!

Я бы в обморок упала, если бы мне пришлось пару вести. Нет, сначала я бы стояла, краснела, мямлила что-нибудь глупое, а потом точно бы в обморок грохнулась. А Ветров… Ветров здесь царь и бог, тогда как я даже просто лицом к студентам сидеть стесняюсь. Мне было бы легче спиной к ним сидеть.

– Запишите это. Можете напечатать, но я рекомендую именно записывать важную информацию. По старинке. Ручкой на бумаге, – Ветров обаятельно улыбнулся. – Так вы лучше запомните.

– Лайфхак? – мурлыкнул женский голос из аудитории, и я, переборов смущение, и разогнав туман волнения перед глазами, взглянула на поток студентов.

В основном здесь парни, их подавляющее большинство, такова кафедра. Но и девчонки есть. И эти девчонки очень уж мне Стасю и Тоню напоминают. Сидят, и нагло пялятся на Ветрова. Прямо-таки глазеют! Да так нагло, зовуще, манко, что хочется с возмущением спросить, где же их гордость?! Еще и сиськи повываливали на парты, фи!

И тут я покраснела, вспомнив, что сама совсем недавно… Но это же другое! – заспорила я сама с собой. – Я же не соблазняла Ветрова, я была введена в заблуждение! А они… тьфу, бесстыжие, Ветров им в отцы годится! Вон сколько парней вокруг, между прочим, вполне симпатичных, а они на Корнея уставились. То есть, на Корнея Андреевича.

– Севиль, раздай материалы, пожалуйста. Сидите, – повысил Ветров голос, – не нужно подходить к столу, моя ассистентка раздаст вам методички. Севиль, – поторопил меня Ветров, и кивнул на край своего стола, где и лежат те самые методички.

Волнение, отступившее из-за возмущения от падения нравов развратных девиц, вернулось. Я взяла методички и, молясь духам предков, чтобы не запнуться и не растянуться в проходе, пошла раздавать их. Быстро, стараясь не смотреть на лица студентов, клала тонкие книжечки на парты, но всё равно некоторые обратили на меня внимание:

– Ты же со старшего курса, да? – шепнул какой-то веснушчатый парень.

– Слушай, а Ветров нормальный мужик, или строгий? – тихо спросил другой.

– Ой, ты же блог какой-то ведешь, да? Сестренка смотрит. Ты вечером свободна? – обаятельно улыбнулся еще один.

Но подавляющее большинство проигнорировало меня, как и я их. А девицы еще и взглядами.

Наконец, методички были отданы всем студентам, и я шла от последней парты к своему столу, чувствуя себя как Фродо на Роковой горе – доползти бы! Поймала насмешливый взгляд Ветрова, отвернулась, и быстро дошла до своего стола.

Пока шла пара, я приходила к выводу, что ассистентка Ветрову не нужна. Я раздала материалы, дважды Корней Андреевич просил меня стереть маркер с доски, один раз я запустила презентацию, и по его команде переключала слайды.

– Корней Андреевич, – решилась я подойти к Ветрову после пары, – а я точно вам нужна?

– Ты абсолютно точно мне нужна, – его губы дрогнули в улыбке, но голос прозвучал уверенно, даже строго.

И смущающе. Ну и фразочка.

– Просто я же ничего не делала особо. Может, вместо ассистирования я бумагу куплю, распечатаю что-нибудь, или…

– Снова макулатуру предлагаешь? – изогнул он бровь. – Взяточница.

– И вовсе я не взяточница, – отрезала я холодно, снова вспомнив, что нужно играть роль оскорбленной девы. – Ассистентка так ассистентка.

– В первый день я решил не нагружать тебя, чтобы привыкла, перестала бояться.

– Я никого не боюсь, – надулась я.

Что, так заметно? Ой, позор!

– Хорошо, ты никого не боишься.

– И я на пары опаздываю. Я вам больше не нужна?

– Я смотрел твоё расписание. Занятия у твоей группы заканчиваются в три двадцать, и…

– Корней Андреевич, сегодня я занята после занятий, – перебила я. – Понимаете, ко мне в клуб девочка ходит, Надюша Селиванова, ей всего восемь лет. Её в школе обижают, а родители не знают. А еще она котёнка спасла, на чердаке его держит, домой нести боится. А ребенку что на чердаке делать? Опасно это. Да и мало ли, вдруг котик болен чем-нибудь, поцарапает еще Надю, заразу какую-нибудь занесет, – я болтала, вываливая лишние, неинтересные Ветрову подробности, и снова с ужасом понимала, что не могу заткнуться, язык без костей. – В общем, я сегодня к четырем часам обещала к Надюше домой заехать. Как раз родители её должны быть дома. Поговорим про котика, про травлю, сама она не может довериться им, и… в общем, можно я сегодня больше не буду вам ассистировать?

Ветров явно впечатлился моим путаным рассказом, судя по хмурому удивленному выражению его лица. А затем удивилась уже я.

– Подвезти? – спросил Ветров и, кажется, он второй раз удивился, но уже от своего вопроса, адресованного мне.

– Да, – зачем-то согласилась я, и тоже удивилась своему ответу. И ужаснулась. Но назад свои слова не забрала.

Глава 7

КОРНЕЙ

– … и я сначала думала, что это не моё дело… то есть, это и правда не моё дело, но ребёнку ведь нужно помочь! А значит, плевать, что это не моё дело, так? – спросила Севиль, и я кивнул. – Честно, сначала я на родителей Надюши разозлилась: ну как можно не замечать, что ваш ребёнок страдает? Что вы за родители? А потом себя вспомнила, я тоже не хотела родным доставлять лишних тревог, и мало делилась своими горестями. И вот… ой, что-то я сильно много говорю, да? Извините. Но вообще…

Севиль продолжила болтать, а я продолжил улыбку сдерживать, чтобы девчонку не обижать. Забавная она, даже странная.

Лет пять назад у меня был роман с девушкой по имени Настя. Я не особо интересовался, чем она занята, знал, что любит курсы проходить, тренинги. Как-то раз Настя после бутылки розового вина разговорилась, и призналась, чему её и других девушек учат на одном из курсов: чтобы заинтересовать мужчину, как говорила Настя, нужно ему запомниться раз и навсегда. Например, идти по улице навстречу своей «жертве» при полном параде, на шпильках, а в руке держать, например, ёршик для унитаза. Тогда – точно запомнишься.

Я не стал говорить Насте, что она дура, но именно так о ней и подумал. И, как только мы расстались, выбросил её рассказы из головы. А как с Севиль познакомился – вспомнил.