И пока я растерянно лупала глазами, размышляя, как бы подобрать упавшую сумку, навьючить на себя, не испачкав плащ, и дотащить хотя бы до холла больницы, чтобы там попытаться отмыть, а на лекции как-нибудь присобачить злосчастный ремешок, появился Артур. Словно рыцарь из сказки. Поднял, извлек откуда-то чистейший носовой платок, оттер грязь, и, не слушая мои смущенные благодарности, предложил довезти до места.

В машину к нему я не села – все знают, чем заканчиваются такие «довозы». Он не обиделся, только улыбнулся – ах, какая у него была улыбка, невозможно не улыбнуться в ответ, – и сказал, что надеется, я дам ему возможность показать себя с лучшей стороны. И предложил проводить пешком, нечего красивой девушке таскать этакие тяжести. А проводив до места – как же мне не хотелось слушать лекцию по гигиене! – попросил телефон.

Телефон я ему, конечно, дала. И ухаживал он красиво, как в кино. Свадьбу мы сыграли за месяц до диплома – чтобы получить его уже на новую фамилию. Я была самой счастливой на свете.

В первый раз мы поссорились, когда я собралась в интернатуру. «Зачем это тебе? – спросил Артур. – Диплом есть и хватит. Что значит, нельзя работать без сертификата? Зачем тебе работать? Посмотри, у нас все есть! Веди дом, рожай детей и не думай о деньгах, это моя забота!»

У нас и правда все было. Свой дом. На свадьбу муж подарил мне машину и нанял инструктора, чтобы обучил вождению. Как я потом узнала, «честно сданные» с первого раза экзамены тоже оплатил муж, даром что правила я зубрила изо всех сил. Он засыпал меня драгоценностями – пытался еще до свадьбы, но тогда я упорно отказывалась. Зато после нее подарки стали такими роскошными, что порой страшно было их надевать. Подружки завидовали. Да что там, я сама себе завидовала. Красивый, богатый, любящий…

Но стоило тратить шесть лет жизни на учебу, чтобы потом положить диплом на полку, так толком и не доучившись? Врач – не голая теория из учебников, это прежде всего опыт. Практика. Примерно так я ему и сказала, спросив, зачем он женился на студентке-медичке, если собирался посадить ее дома рожать детей? Нет, я ничего не имела против детей, я собиралась родить ему минимум двоих, а может, и больше, если получится. Но сперва все же стоило получить профессию. Люди смертны и к тому же внезапно смертны, как сказал классик. Мало ли…

Затем и женился на медичке, сказал он, чтобы она занималась детьми и знала, что делать, если с ними вдруг что-то случится. Но, ладно, так и быть. Заканчивай свою интернатуру.

Тест показал две полоски за неделю до сертификационного экзамена. И, конечно же, на работу я устраиваться не стала. Дом полной чашей, желанная беременность. Заботливый муж, готовый исполнить любой каприз… Ночные дежурства, лишние нервы в моем положении – зачем?

Носила я, впрочем, легко – обошлось без токсикоза и прочих прелестей. А родить самой не вышло. Кесарево.

Альберт. Бертик. Самый чудесный мальчишка в мире. Самый любимый в мире мальчик.

Операция оказалась неудачной – через несколько дней началось воспаление, сепсис, матку пришлось удалить. «Только не говори мужу», – заклинала Вероника Дмитриевна, зав отделением, которая меня оперировала. Не такой? Все говорят, что не такой, а потом выходят в окно, после того как бросает муж. Заподозрит? Скажешь, не судьба больше иметь детей, всякое бывает.

В первый вечер после больницы Артур взялся купать сына сам. Долго возился с водой, вымеряя температуру, бережно опустил туда малыша. И заворковал, рассказывая, что мы родим Бертику сестренку. Ну, может, сначала еще братика, но сестренку обязательно. Чтобы было кого защищать и беречь, чтобы учился быть настоящим мужчиной…

Я сползла по дверному косяку, захлебываясь рыданиями. И глядя, как ходят желваки на лице мужа, поняла, что заведующая была права.

С того дня Артур ни разу ко мне не прикоснулся. Оставался вежливым, внимательным, чудесным отцом малышу… но не мужем мне. Я думала, ему нужно время, чтобы смириться – сама-то я толком так и не могла привыкнуть к тому, что больше не полноценная женщина.

Он не смирился. Подал на развод в тот день, когда Бертику исполнилось три. Дав мне две недели на то, чтобы собрать вещи и съехать. Куда? Это больше не его забота. Все, что он подарил, я могу забрать с собой и использовать, как считаю нужным. Ребенок останется с ним.

Квартиру я сняла, сдав в ломбард несколько его подарков. Сына забрала. В тот же вечер на пороге квартиры стояла милиция. Артур заявил, что я украла ребенка.

Суд оставил Бертика ему. Наверное, этого следовало ожидать: он бизнесмен, с хорошим доходом и домом, я – безработная без жилья.

Еще через полгода Артур снова женился – на деревенской девчонке, заканчивающей медучилище. Она оказалась хорошей девочкой, правда хорошей. Относилась к Бертику, как к родному, даже родив своих; не мешала нам встречаться – конечно, не в их доме. Бертик, когда чуть подрос, смеялся: у него есть мама Катя и мама Зина – все друзья завидуют. Подруги утешали: не расстраивайся, посмотри, как удобно быть воскресной мамой. Сопли, уроки, капризы, запреты, бессонные ночи – на мачехе, матери – только развлечения и любовь. Я улыбалась, поддакивая и сыну, и им. Никого не касается, что на самом деле было у меня на душе. Потом стало легче. Время все-таки лечит…

Бертик вырос замечательным парнем, сейчас учился на первом курсе. У него была большая любящая семья. У меня – любимая работа, после которой, несмотря на две ставки и дежурства, оставалось время на фитнес, в моей профессии если не снимать стресс спортом, окочуришься к сорока; прогулки, книги… Словом, я занималась всем тем, на что никогда не хватает времени порядочным замужним женщинам с детьми. Не надо ни под кого прогибаться, не надо после работы вставать на вторую смену к плите, не надо собирать разбросанные по дому носки, не надо подстраивать отпуск под мужа. Сорок кошек, правда, не завела. Ни одной не завела – с моим ритмом жизни жестоко оставлять тосковать в доме живое существо.

А тема сильного мужского плеча в моей жизни много лет назад была закрыта навсегда.

И вот теперь – здрасьте, пожалуйста, муж. Нет, конечно в таких хоромах носки за ним явно будет подбирать кто-то другой… впрочем, о чем я, какие носки? Тут их, кажется, и вовсе не носят.

Господи, о какой ерунде я вообще думаю? При чем тут носки? Что мне делать? Что мне делать с незнакомым мужиком, с хоромами и с этим непонятным миром?

Ладно. Допустим, я тут ненадолго. Это все ненадолго и не по-настоящему. Сейчас кончится действие волшебных укольчиков, я очухаюсь в реанимации, буду выздоравливать; хорошо, если относительно быстро, а, скорее всего, долго и трудно. И напрочь забуду о каких-то там мужьях, пусть даже он трижды красавец и целуется так, что голова идет кругом, как у девчонки, а об остальных его талантах и говорить нечего.

Странно, но при этой мысли я испытала нечто, очень похожее на сожаление.

Как бы то ни было, пора бы выбираться из постели, одеваться и разбираться, что здесь и как. Насколько я помнила, дамам моего теперешнего положения, то есть «леди» нужно не только украшать собой дом, но и заниматься хозяйством, и дрессировать… то есть контролировать слуг.

Кстати, о слугах. Как их позвать? Не бегать же по всему… замку? в ночнушке, хватая за рукав каждого встречного и спрашивая, не видел ли он мою служанку? Должна же у меня быть служанка? Платье-то само не материализуется, а в комнате я ничего похожего не видела.

Я снова спустила ноги на пол, поежилась. Полцарства за домашние тапочки!

Дверь со скрипом отворилась, в щель сунула голову девушка.

– Наконец-то вы проснулись, госпожа! – пискнула она.

Девушка зашла в комнату, поклонилась. Русые волосы, заплетенные в две косы, веснушки, платье из коричневого льна. Служанка?

– Помочь вам умыться, или желаете сперва принять ванну? – спросила она.

Ванну?

– Здесь есть ванна? Конечно, желаю.

– Есть. – В голосе девушки прорезалось нечто вроде гордости. – Говорят, когда лорд Ривз унаследовал замок после смерти отца, он велел сделать комнату для омовений рядом со спальней.

– Эм… Пожалуй, я передумала…

– Не переживайте, госпожа, – понимающе улыбнулась служанка. – Лорд давно уже встал и совершил омовение. Он вас не побеспокоит.

Я вздернула нос.

– Я вовсе не боюсь, что он меня побеспокоит.

Еще как боюсь. Как ему в глаза-то теперь смотреть? Неловко как-то вышло.

– Конечно, госпожа, – служанка сделала книксен. – Так мне передать, чтобы вам приготовили ванну? Котел уже кипит…

Звучит воодушевляюще, ничего не скажешь. Кипят котлы чугунные, точат ножи булатные… Нет уж. На братца Иванушку я вовсе не похожа, да и скромницей-Аленушкой давно перестала быть.

– …и бочка с холодной водой тоже полна. Я велю Тому от вашего имени налить ванну, и все будет готово. И, если хотите, я настояла с вечера ромашку, чтобы добавить в воду. Кожа будет как бархат. И еще ромашка поможет меньше волноваться.

Я бы предпочла валерьянку. На спирту. И внутрь. Десять капель на бутылку, и плевать, что обычно я не пью.

– А волосы… позволите, миледи? – Она взяла в руки прядь моих волос. – Сегодня уберем под чепец, а завтра я помогу вам проснуться пораньше и промыть их. У вас чудесные волосы, миледи.

– Спасибо…

А как ее звать-то? Эй, ты?

– Бет, – улыбнулась она, словно прочитав мои мысли. – Зовите меня Бет.

– Тогда я – Кэтрин.

– Что вы, миледи! – ужаснулась она. Потом на лице девушки появилось сочувствующее выражение. – Вам все еще нехорошо, миледи?

Да нет, мне просто замечательно. Я то ли умерла, то ли брежу, в моем распоряжении целый замок и муж, который почему-то при одном взгляде на меня кривится так, словно лимон раскусил, но при этом в постели… Так, Катя, возьми себя в руки. Секс – еще не повод для знакомства. И тем более не повод предаваться, гм, мечтам. Других забот полно.

– Почему мне должно быть нехорошо?

– Вы упали вчера. Когда вернулись из церкви, переоделись и шли на свадебный пир, упали с лестницы. Вас долго не могли привести в чувство, и многие сочли это дурным предзнаменованием. И когда вас готовили к брачной ночи, вы вели себя странно… как будто были не здесь. Никого не узнавали, ни с кем не разговаривали. Молча делали, что вам говорили, как будто душа ваша была где-то… – Она ойкнула, прижав руку ко рту. – Простите, миледи. Милорд велел никаких бабьих сплетен.

– Ничего, я ему не скажу, Бет.

Упала, значит, выходя из церкви, а потом вела себя, как зомби? Черепно-мозговая? Заторможенность? А потом светлый промежуток закончился и вместе с ним – сама миледи Кэтрин? Здравствуйте, встречайте новенькую?

Кто его знает?

– Бет, я ничего не помню. Вообще ничего. Даже… – Я потупилась. – Даже как зовут моего мужа.

– Лорд Роберт Ривз, – с готовностью сообщила служанка. – Вы правда ничего не помните? Бедненькая… ой, простите, миледи. Я слишком много болтаю.

– Ничего, – повторила я. – Распорядись насчет ванны, и потом договорим.

Она присела в книксене и выскользнула за другую дверь.

Роберт, значит. Ну, будем знакомы, Роберт. Век бы тебя не видеть. Мне прекрасно жилось одной у себя дома. С электричеством, теплым туалетом и нормальной ванной, чтобы набрать ее, достаточно повернуть кран, а не «велеть Томасу» или как там его.

Ладно, могло быть хуже. Куда хуже. Я могла бы оказаться какой-нибудь скотницей и очнуться не в замке, а в избе, которую топят по-черному. А то и вовсе стать бездомной нищенкой. А так – прорвемся…

Наверное.

Глава 2

Бет вернулась через пару минут. Заколола мне волосы, накрыв их чепцом. Нырнув под кровать, вытащила оттуда нечто, здорово смахивающее на войлочные тапочки без задника, но на толстой деревянной подошве, почти платформе, расшитые шелком и бусинами. Я обрадовалась этим тапкам сильнее, чем сокровищу. В них и правда оказалось тепло, толстая подошва отлично защищала от холода каменного пола. Правда, стучали они как кастаньеты, незаметно не подкрадешься. То ли дело – кожаные носочки Бет с завязками поверх шерстяных чулок.

Что за дурь в голову лезет? К кому мне тут подкрадываться? Зачем?