Обнаженные статуи, толстые гладиаторы и боевые слоны (страница 5)
Каждая деталь римского банкета была рассчитана на то, чтобы произвести впечатление. В центре обеденного зала обычно стояли три дивана, расположенные в форме буквы U[87]. Роскошь обстановки зависела только от возможностей хозяина. Полы устилала мозаика, со стен сияли фрески, из высоких окон открывался вид на манящие сады. Конечно, вне конкуренции оказывались императоры. Главный банкетный зал в нелепо напыщенном Золотом доме Нерона венчала усыпанная звездами ротонда, которая вращалась, когда гости под ней возлежали на диванах. В других обеденных залах дворца потолки были отделаны слоновой костью и оснащены трубами, распрыскивавшими духи, а также панелями, откуда выпархивали многочисленные лепестки роз[88]. В теплую погоду императоры и их наиболее состоятельные подданные устраивали банкеты среди журчащих фонтанов и ухоженной зелени своих вилл. Один сенатор любил расположиться у фонтана на садовой кушетке, окруженной кустами, выстриженными в форме его инициалов, и угощаться из блюд, плавающих в воде[89].
Римское застолье начиналось с закусок – особой популярностью пользовались салаты, улитки и сардины, а запивать их следовало медовым вином. Во время ужина обычно подавалось от трех до семи перемен блюд, сервировавшихся на сверкающих серебряных подносах[90]. Разнообразие яств не имело границ: птицы всех мастей и моллюски всех видов, пресноводная и соленая рыба, горы фруктов, несметное количество овощей, всевозможное мясо – от зубров до дикого кабана. По современным меркам, вкусовая палитра отличалась яркостью: часто блюда перчили, поливали медом и подавали с гарумом – соусом из ферментированных на солнце рыбьих внутренностей.
Еду выставляли напоказ, делали неузнаваемой и буквально выворачивали наизнанку, чтобы ошеломить гостей и побудить их отдать должное богатству хозяина. В одном римском романе описывается прием, на котором подавались такие блюда, как кабан, начиненный живыми птицами, свинья, набитая связанными колбасами так, чтобы они напоминали внутренности, и пирог в форме отяжелевшего бога плодородия Приапа. Из ослепительного разнообразия предлагаемых яств гости пробовали те, что им нравились, изредка отрыгивая, чтобы выразить свою признательность главе дома[91]. Кульминацией неторопливой трапезы, длившейся несколько часов, становился десерт из медовых пирожных, фруктов и орехов[92].
Римляне знали толк во всевозможных деликатесах. Они обожали орешниковых сонь – ночных грызунов, месяцами откармливавшихся в специальных контейнерах. Затем их жарили, макали в мед и подавали в качестве экзотической закуски. По вкусу римлянам также приходились вымя, матка и органы размножения свиньи – по слухам, одного императора убили с помощью такого отравленного угощения. Среди экзотических видов мяса особенно ценились хобот и сердце слона. Отдельную группу лакомств составляли птичьи головы (язык фламинго – мечта любого гурмана). Павлинов поедали с таким энтузиазмом, что по всей Италии возникли фермы для их разведения. Изысканным блюдом считались устрицы, выращенные в озере Люкрин у Неаполитанского залива. Самой ценной рыбой называли морского окуня из Тибра, пока загрязнение реки не испортило его вкус. Позже верхнюю ступень пьедестала главных пресноводных деликатесов занял осетр (но пока еще не его икра). Однако репутацию самой элитной из всех рыб завоевала невзрачная бородатая кефаль[93][94].
Римские обеды могли стоить умопомрачительно дорого. В то время, когда большинство мужчин зарабатывали от пятисот до тысячи сестерциев в год, ведущие сенаторы только на один банкет могли потратить миллион и более. Говорят, что некий император выложил шесть миллионов сестерциев за ужин для двенадцати человек, во время которого каждый гость получил раба, хрустальные кубки, редкие духи и карету, отделанную серебром[95]. На еще более экстравагантном обеде, устроенном недолго прожившим императором Вителлием, вынесли гигантское блюдо, до краев наполненное угощениями со всех уголков страны: молоками миноги и печенью щуки, мозгами фазанов и павлинов, а также языками фламинго, выложенными глянцевым веером. Вкусовые достоинства последнего могли вызывать сомнения, однако смысл был ясен. Еда – это сила[96].
7
Сколько вина пили греки и римляне?
Вино было наслаждением. Отдельные поэтические жанры воспевали его упоительные достоинства, а некоторые почитатели алкоголя не могли вообразить более благородной участи для душ праведников, чем блаженное вечное пьянство.
Вино воспринималось как лекарство. Спартанцы купали в нем детей, чтобы их нежная кожа загрубела, а философ-император Марк Аврелий выпивал каждый вечер по чашке опиума для борьбы с бессонницей.
Вино являлось главным продуктом питания. Героев Гомера потчевали им в лагере под стенами Трои, а каждый солдат из четырехсоттысячной армии императорского Рима ежедневно получал по полпинты.
Кроме того, вино было связано с пороком. Святой Августин всерьез размышлял о раннем алкоголизме матери, а Александр Македонский всегда сожалел о том, что в пьяном угаре убил одного из своих лучших офицеров[97].
На современных ценителей греческое и римское вино едва ли произвело бы впечатление. Если напиток выдерживался более года, он обычно портился. В нем содержались мириады частиц виноградной кожицы и косточек, и при подаче на стол их приходилось отфильтровывать. Поскольку вино хранилось в амфорах, пропитанных смолой, оно приобретало вкус и запах скипидара. Этот запах лишь частично отбивался медом, травами, специями, духами или мраморной пылью, которые греки и римляне добавляли в кубки. Помимо всего прочего, античное вино многим оказывалось по карману. На вывеске одного бара в Помпеях значилось, что кубок простого вина стоит один ас (то есть примерно половину стоимости буханки хлеба), напитка более высокого качества – два, а самого изысканного – четыре аса[98].
С течением времени вкусы менялись. Герои Гомера пили медово-сладкое красное вино с ароматом козьего сыра и ячменя. Афиняне в эпоху Античности предпочитали сорта вин, производившиеся на островах Эгейского моря, в том числе несколько соленых, с использованием морской воды. Римляне, первые в истории настоящие винные снобы, создали белые вина из винограда с холмов Центральной Италии, которые десятилетиями выдерживались в амфорах с указанием года и имени винодела.
Несколько итальянских вин, например вино 121 года до нашей эры, стали настолько культовыми, что хранились веками. Менее разборчивые римляне довольствовались винами, искусственно состаренными с помощью окуривания[99].
По некоторым оценкам, средний римлянин выпивал около литра вина в день – это примерно одна современная бутылка и еще треть[100]. Хотя такой уровень потребления считался приемлемым в Риме, поскольку город хорошо снабжался, большинство его жителей и, если уж на то пошло, большинство греков, вероятно, пили меньше. Повсюду царила умеренность: выпить больше чем кубок или два разбавленного вина во время обычной трапезы было бы странно. Один римский поэт считал, что пинты (примерно две трети современной бутылки) более чем достаточно для приятного ужина. Однако некоторые люди позволяли себе гораздо больше. Сократ мог с легкостью выпить полгаллона вина, а один человек однажды поразил императора Тиберия, махом осушив два с половиной галлона напитка[101][102].
Хотя содержание алкоголя в большинстве древних вин, вероятно, составляло около 15 процентов[103], их крепость сильно отличалась. Рабам и работавшим в поле давали слабое вино, изготовленное из измельченных виноградных шкурок. На другом конце шкалы – несколько итальянских сортов, способных при длительной выдержке воспламениться. Однако ни один уважающий себя грек или римлянин не пил чистое вино. Это являлось уделом вырожденцев и чужестранцев[104]. По крайней мере в одном греческом городе употребление неразбавленного вина считалось преступлением, каравшимся смертью. Отказ от употребления крепкого вина являлся не только показателем самоконтроля, но и вопросом личной безопасности. Предполагалось, что употребление неразбавленного напитка неумолимо ведет к «утоплению» спермы, умственному распаду и преждевременному старению (примерно в таком порядке). Эти тревоги отражены в надписи на греческом надгробии: «Я, Асклепиад… прожил 22 года. Я выпил море неразбавленного вина, горлом пошла кровь, и я захлебнулся»[105].
Цивилизованный способ пить вино – смешивать его с водой. Разные достоверные источники расходятся во мнениях относительно идеальной пропорции. Однако в большинстве случаев напиток, употребляемый на общественных собраниях, вероятно, содержал от двух третей до трех четвертей воды, что снижало содержание алкоголя примерно до уровня современного пива. Те, кто не боялся рисковать, могли разбавить вино водой в соотношении 1:1, хотя это считалось почти варварством[106][107].
Как ни парадоксально, большинство греков и римлян пили крепкое вино только во время болезни. Древние врачи свято верили в его целительные свойства, прописывая во всех случаях – от лихорадки до вздутия живота. Вино считалось рвотным средством: выдающийся афинский врач призывал напиваться до рвоты. Другой медик, придерживавшийся более умеренных взглядов, советовал пациентам употреблять вино только до тех пор, пока они не почувствуют себя совсем пьяными и веселыми[108].
Для здоровых людей обильные возлияния почти всегда были связаны с общественными мероприятиями. Опьянение на людях считалось допустимым и в некоторых религиозных случаях даже поощрялось: как провозглашал Платон, только на праздниках напиваться не зазорно. Особенно располагали к излишествам гулянья в честь бога вина Диониса. Во время одного из них пустые винные бурдюки надували, смазывали маслом и раскладывали на открытом месте. Те, кто как следует напивался, пытались танцевать или прыгать на одной ноге на скользких шкурах. Праздничные шествия также буквально «сочились» вином: один эллинистический царь во время грандиозного парада чествовал Диониса, неся сшитый из леопардовых шкур бурдюк емкостью тридцать тысяч галлонов. Этот невероятный по объему сосуд был сконструирован таким образом, чтобы из него вытекало вино, и люди в костюмах сатиров раздавали напиток зрителям[109]