Мы быстро отодвинулись к двери, оставив посреди комнаты только Яниссу, да у окна стояло кресло, в котором скорчилась ведьма и застыли четыре фамильяра. Оборотница прикрыла глаза, на мгновение её контуры расплылись, и вот уже на ковре свивает кольца гигантская змея. На этот раз все были морально готовы, поэтому никто не дрогнул, хотя, как мне показалось, даже дышать старались потише.

Яна тем временем подползла к двери, каким-то образом открыла её и уже собралась скользнуть внутрь, когда я, не выдержав, остановил её.

– Яна, – обратился я к огромной змеюке, и она с негромким шипением повернула ко мне треугольную голову с равнодушными мудрыми глазами, – пожалуйста, постарайся узнать, кто это сделал. И… береги себя…

Змея сначала замерла, словно в удивлении, а затем медленно прикрыла глаза с вертикальным зрачком, видимо, в знак согласия, и грациозно просочилась в спальню, не забыв аккуратно закрыть за собой дверь.

Несколько томительных минут ничего не происходило, затем дверь дрогнула, а в комнате что-то с грохотом упало. Мы переглянулись, и Сэм осторожненько так передвинулась к нам поближе, впрочем, не сводя взгляда с застывших фамильяров.

Я встревоженно взглянул на ведьму, скорчившуюся в кресле, и мне показалось, что пальцы, впившиеся в подлокотники кресла, слегка расслабились, а на меловых щеках появились краски. Или я просто увидел то, что мучительно хотел видеть? От размышлений меня отвлекло донёсшееся из комнаты леденящее душу шипение: казалось, что на раскалённый камень раз за разом выплескивали холодную воду. Шипение то становилось громче, то почти стихало, его тональность менялась от низкой, какой-то утробной, до высокой, настолько резкой, что хотелось опуститься на пол и закрыть голову руками, лишь бы не слышать его. На минуту мне даже показалось, что оно становится каким-то ритмичным, гипнотизирующим.

И вдруг всё смолкло, словно внезапно выключили все звуки вокруг: побледневшие встревоженные лица друзей, вероятно, были отражением моего собственного. Я не испытывал ни малейших иллюзий по поводу того, что, сунься мы сами в спальню Лин, живым оттуда точно не вышел бы никто.

Скрипнула дверь, и мы все затаили дыхание, но на пороге стояла Янисса, уже в человеческом облике, серая от усталости, совершенно измученная, с покрытыми ссадинами руками. Я бросился к ней, подхватил на руки и бережно усадил в кресло. Ромашка уже стоял рядом, протягивая ей стакан с разбавленным вином. Янисса благодарно кивнула и хотела взять стакан, но чуть не выронила его – так дрожали её руки.

– Спасибо, ты очень любезен, – еле слышно проговорила она, но Ромашка лишь отмахнулся: и действительно, о какой благодарности может идти речь? Это мы в неоплатном долгу перед нашей змейкой.

– Кажется, я готов изменить своё отношение к змеям, – задумчиво глядя на Яну, проговорил Дин, который – это я знал абсолютно точно – змей боялся, а потому терпеть не мог.

– Как Линда? – прошептала Яна, отпивая из стакана, который держал для неё Ромашка, – я давно не сталкивалась с таким сильным колдовством.

– Я уже лучше, – хрипловатый голос Лин показался мне самой сладкой музыкой, которую только можно себе вообразить, – Яна, я твоя вечная должница.

– Не стоит, – улыбнулась змейка, – скажи лучше спасибо своему Крису и его приятелям: вот кто герои так герои… Если бы не они, ты обязательно вошла бы в комнату даже против своего желания. Выведенные специально тигровые змеи обладают удивительной восприимчивостью к колдовству, а эти были очень умело настроены на то, чтобы заставить тебя войти в спальню. Ну, а оттуда ты уже не вышла бы… От яда тигровой змеи нет противоядия.

Я побледнел и с трудом подавил желание схватить Лин в охапку, запереть в самой защищённой комнате замка и приставить два… нет… три отряда стражников…

– Яна, – подала голос задумчиво молчавшая до этой минуты Саманта, – а ты узнала, кто так сильно «любит» Лин, что даже особо ценных змей на неё не пожалел? Хотя, прости, тебе, наверное, нужно отдохнуть?

– Ничего, – Яна уже выглядела значительно бодрее, – я понимаю ваше желание узнать как можно больше. Я успела заглянуть в сознание некоторых из них и хочу вам сказать, что там не было ничего кроме всепоглощающей ненависти конкретно к Линде: кто-то умело внушил тигровым, что Линда представляет опасность для их потомства, а змеи, как и любые живые существа, больше всего беспокоятся о своих детях.

– Это Боргел…

– Это Флоренс…

Мы с Крисом высказались одновременно и переглянулись.

– Кто такой Боргел? – хмуро уточнил я, а остальные, кроме Дина, который тоже был не в теме, с недоумением покосились на меня, – ну что? У нас такого не было, так что мы с Дином не в курсе, кто это и что ему может быть нужно от Лин.

– Боргел – хозяин Изнанки, – взял на себя просветительские функции Крис, – он хочет подчинить себе этот мир, потому что на Изнанке ему становится тесно, он изо всех сил старается пробраться сюда, чтобы потом однажды захватить сначала Руалльскую империю, а затем и остальные государства. У него уже всё было спланировано, он сумел, видимо, полностью подчинить себе императора Эдуарда и приставил к нему леди Флоренс. Но тут произошло непредвиденное: ты, Эд, поссорился с ведьмой, и она забросила тебя сюда. Ты нечаянно поломал все тщательно продуманные планы Боргела, чем вызвал нешуточный гнев, я думаю. И он решил заняться тобой, но прежде устранить Лин, которая мешает леди Флоренс подобраться к тебе поближе.

– А почему тогда я видела его ещё в Колдунах, когда с Эдуардом даже знакома ещё не была? – спросила уже почти пришедшая в себя ведьма, – получается, этот ваш Боргел уже тогда на меня нацелился?

– Я думаю, что он присматривался ко всем девушкам, вызванным на Отбор. Возможно, он снился не только тебе… Яна? Сэм? – включился в обсуждение Ромашка, – вам случайно не снился Боргел? Я, правда, не знаю, как он выглядит…

– Очень красивый мужчина… высокий, темноволосый… – медленно проговорила Яна, невидящим взглядом уставившись в пространство, – но с очень страшными глазами…

– У него тонкая корона в волосах, как герцогская… – негромко добавила Саманта, поморщившись от явно тяжёлых воспоминаний, – а в глазах… туман и больше ничего…

– Вы тоже его видели? – Лин смотрела на подруг круглыми глазами, – но почему ты не сказала мне, Сэм?

– Я не думала, что это важно, – повинилась гномочка, – ну приснился и приснился…это было ещё дома, как раз накануне отъезда.

– И у меня в ночь перед отъездом, – сказала Янисса, – и я тоже не придала сну особого значения… не подумала, что это сам Боргел. Только теперь понимаю…Значит, он приходил ко всем, но выбрал Лин? Почему?

– Ну… эээ… как сказать… – замялся Ромашка и покосился на Сэм, которая ему одобрительно улыбнулась и кивнула, – в общем, Боргел выбрал Лин потому, что её выбрал Эд. Вот. Извини, Эдуард, если выдал твой секрет, но уж больно ставки высоки, не до тайн.

Все, включая фамильяров, перевели взгляды на меня, а я видел только удивлённые светло-серые глаза, в которых безнадёжно тонул. Потом оглядел друзей, виновато пожал плечами и подошёл к Линде. Она по-прежнему сидела в кресле и растерянно глядела на меня. Я присел, чтобы ей не приходилось смотреть на меня снизу.

– Лин, это… это правда, – я мучительно искал слова, чтобы объяснить ей то, что кипело и цвело в сердце, – я не говорил тебе, чтобы не лишать тебя свободы выбора, ведь я знаю, что твоё сердце пока свободно, и я – не единственный мужчина, который претендует на место в нём. Но, раз опасность так близко, я скажу, что действительно сделал свой выбор. Но ни в коем случае не требую от тебя ответа, так как хочу добиться тебя в честной борьбе. И если ты выберешь… другого, – тут все посмотрели на мрачного Дина, – то я приму твой выбор и буду… рад… лишь ты была счастлива.

– Это достаточно… неожиданно, – растерянно проговорила Лин, переводя взгляд с меня на Дина и обратно, – я как-то вот совершенно не готова сейчас обсуждать свою личную жизнь. И в свете этого у меня есть предложение, подкупающее своей оригинальностью.

– Давай, Лин, жги, – хихикнула Саманта, которую, казалось, совсем не обеспокоило то, что мой секрет оказался раскрытым. Или мои чувства были секретом исключительно для меня?

– Мы сейчас тему моих отношений с Эдуардом закрываем, потому что нужно решать совершенно иные вопросы, – Линда мягко улыбнулась мне и смущённо пожала плечами, – а потом, когда мы выясним, что делать и справимся с обозначенным в пророчестве Злом, то вернёмся к этому разговору.

– Ты странная, ты в курсе? – задумчиво спросила её Янисса, – в первый раз встречаю такую ведьму. Впрочем, я и так с людьми мало общалась, но ты, Линда, – это что-то.

– Почему? – Лин подняла на Яну прозрачные светло-серые глаза и с удивлением приподняла брови, – я ничего такого не сделала, по-моему.

– Ты узнала, что к тебе неравнодушен император, на минуточку так, и при этом не бежишь закреплять отношения или хотя бы их обнародовать, а спокойно откладываешь на достаточно неопределённое «потом». Тебя в этом ничего не смущает и не удивляет?

– Нет, – Лин неуверенно взглянула на меня, затем перевела взгляд на погружённого в свои мысли Дина, – Эд правильно сказал – моё сердце пока свободно. Во всяком случае, я не готова заявить, что это не так: слишком много на меня свалилось и слишком неожиданно. Давайте лучше просто примем как данность то, почему этот ваш Боргел выбрал именно меня, и подумаем, как с этим справиться. А ведь у нас на сегодняшний вечер намечена очередная экспедиция в Башню.

– Из этого следует, что нам всем надо попытаться хотя бы немного поспать, чтобы потом не клевать носом в самый неподходящий момент, – решительно заявил Ромашка, подхватил под руку Саманту и утащил из комнаты. Из коридора раздалось его негромкое:

– Спать! Всем спать! Подъём и завтрак через пять часов!

Я поднялся и почувствовал, что категорически не хочу… даже больше – не могу уйти, оставив Лин в комнатах, где совсем недавно ей угрожала смертельная опасность.

– Не переживай, – понимающе глянула на меня Янисса и улыбнулась, – я останусь здесь, чтобы твоей ведьме не было так страшно.

– Она ещё пока не моя ведьма, – я посмотрел в глаза Яне, чувствуя удивительное желание довериться, – но я сделаю всё для того, чтобы она ею стала.

– Она уже твоя, – чуть насмешливо шепнула мне наша змейка, – просто сама пока этого не понимает. Дай ей время, Эдуард. Иди…

Я, чувствуя себя почти успокоившимся, вышел в коридор и услышал какое-то шуршание за углом. Насторожившись, сделал пару шагов и только хотел достать кинжал, как услышал знакомый хрипловатый голосок:

– Значит, всё-таки Эд, – солидно рассуждал Крис, сидя на мохнатой попе посреди коридора, – но это и неплохо, император как никак. Думаю, Линда правильно его выбрала. Хотя Дин тоже мне нравится.

– Ррразумеется, пррравильно, – это уже Карлос, – альтерррнативы Эдуарррду нет. Крррасивый, интеррресный… – тут мой фамильяр, видимо, задумался, какой я ещё, и добавил, – брррутальный!

– Что такое «брутальный»? – скромно спросил сидевший там же Сириус, – я где-то уже это слово ел, но я не помню, что оно значит…

– Это значччит – мужжжессственный, – прошелестела Нисси, – шшшикарный мужжжчччина… Зззамечччательный… И такой вежжжливый… Ужжже давно нассс ссслушшшает и не мешшшает…

Я жутко смутился и вышел из-за угла. На меня с пола внимательно смотрели все четыре фамильяра: Карлос – с почти отеческой гордостью, Сириус – с сомнением, Крис – оценивающе, а малышка Нисси – с непередаваемой иронией.

– Простите, – искренне повинился я, – ну не удержался, очень любопытно было послушать. Больше не повторится, честное слово! А почему вы спать не идёте?

– У нас ещё очень много дел, – важно ответил Крис, быстро переглянувшись с остальной компанией, – нас Шатх ждёт. Мы будем знакомить его с Нисси и обсуждать поход в Башню. Извини, Эд, но тебя мы с собой не зовём – это наши дела, не обижайся…

– И не подумаю, – совершенно честно ответил я, с трудом сдерживая зевок: когда напряжение отпустило, с прежней и даже большей силой навалилась усталость, – я иду спать, как и распорядился Ромашка. Так сказать, набираться сил перед подвигами.