– Я поговорю с братом, конечно. Рассчитываю на его понимание – в конце концов, с таким сыном, как Рей, он должен быть снисходителен к детскому хулиганству.

В Кае вспыхнула было надежда: Рей и впрямь был той ещё оторвой, и на его фоне она смотрелась вполне даже мирно и безобидно. Но надежда эта, однако, тут же рухнула в пропасть от этого «детское хулиганство».

Отец назвал её поведение детским хулиганством – и был совершенно справедлив!

Кая сжала кулачки, стараясь справиться с эмоциями. Как же теперь ей было досадно, и больно, и невыносимо, что она поддалась искушению и позволила себе вести себе так безрассудно!

Она, которая так гордилась тем, что отец видит в ней настоящую взрослую!

– О неприятностях, которые будут ждать твоего друга, ты тоже, конечно, не подумала, – продолжал, меж тем, воспитательную беседу король.

Сердце Каи бешено заколотилось от страха.

– Он не виноват! – с отчаянием воскликнула она. – Это я его заставила!

Король чуть наклонил голову набок и уточнил:

– Зачем?

Все её мысли были теперь лишь о том, как выручить Се-Крера, и, забыв о страхе показаться наивной и глупой, она лихорадочно принялась объяснять:

– Я очень хотела найти звёздную диадему принцессы Деи! Мне так хотелось её примерить, и я поручила Каю отыскать её следы и привести меня к ней!

Король нахмурился. При чём тут никогда не существовавшая в реальности диадема, ему было неясно.

Кая, меж тем, горячась и всячески пытаясь выгородить Се-Крера, объясняла, как она пришла к мысли, что принцесса жила именно в этой комнате, и комнату эту, видимо, закрыли сразу после её трагической смерти, а значит, тут могла остаться и её диадема.

Выслушав эту удивительную версию со всем вниманием, король сухо сообщил, что, даже если та самая принцесса когда-то тут и жила, то её вещей здесь совсем не осталось, потому что после неё тут обитало ещё множество поколений.

– Моя двоюродная бабушка, – отметил король, – увлекалась астрономией, и именно она оборудовала здесь обсерваторию. После её смерти комнату закрыли, поскольку в ней не было нужды – в университете есть обсерватория не хуже.

Кая удивлённо раскрыла рот. Неизвестно, что потрясло её больше: то, что её версия с принцессой Деей и её диадемой так рассыпалась, или то, что кто-то из их семьи занимался таким удивительным и таинственным делом.

– Но зачем же закрывать? – растеряно и даже чуточку обижено переспросила она. – Может, кто-нибудь ещё хотел бы этим заняться!

Под «кем-нибудь» она теперь имела в виду, определённо, себя: открывшееся ей сегодня зрелище глубоко её потрясло, и она, в самом деле, горячо и жадно захотела заниматься теперь астрономией.

Разгадав, что за чувства овладели дочерью, король вздохнул.

– Кайалерейни, – терпеливо напомнил он, – ты прекрасно знаешь, что каждый человек должен заниматься своим делом, и только тогда в стране будет порядок. Не нам заниматься астрономией, – сурово резюмировал он.

Опустив голову, Кая вздохнула.

– Есть учёные, – продолжил король, расхаживая по комнате и прикасаясь иногда к телескопам или пометкам на окнах, – они отдают свою жизнь науке, и именно поэтому им удаётся сделать удивительные открытия. Членам династии некогда заниматься наукой, – отметил он очевидное, – мы не можем уделить ей столько времени, чтобы чего-то достичь. Наша задача, Кайалерейни, – обернулся он к дочери, глядя на неё внимательно и строго, – устраивать людей на те места, где они смогут проявить себя, развить заложенные в них склонности и добиться успеха.

Кая кивала и вздыхала: всё это ей было прекрасно известно. Но всё равно – как же обидно!

– Короли не занимаются астрономией, – резюмировал, меж тем, отец. – Короли пристраивают в университет людей, у которых есть талант к занятиям астрономией, и предоставляют им средства и возможности этот талант реализовать. В этом наша задача и наш вклад, Кайалерейни.

Она снова вздохнула. Конечно, отец был прав. И она сама прекрасно знала, что её ждёт впереди куда как более важная задача, чем исследование звёзд; и что на своём месте она сможет сделать куда как больше…

На секундочку ей представилось, как она отказывается от трона, чтобы стать великим астрономом. Картинка получалась так себе: ведь королём тогда станет Рей, а Рей у власти – это точно стихийное бедствие!

– Я понимаю, ваше величество, – тихо ответила Кая, мысленно прощаясь с мечтой.

«Обязательно профинансирую обсерваторию в университете!» – дала она себе зарок на то время, когда станет королевой.

– Понимаешь? – переспросил король и решил проверить это вопросом: – И как ты тогда считаешь, куда стоит пристроить твоего друга?

Принцесса растерялась. Она совершенно не знала, с какой стороны подойти к решению этого вопроса.

Король подтолкнул её мыслительный процесс:

– К чему, как ты считаешь, у него есть склонность? В чём его талант?

– Он очень умён! – тут же пылко воскликнула Кая, которую безмерно восхищало в друге именно это качество.

Король тонко улыбнулся:

– Значит, в университет? В учёные?

Этот вывод вызвал у Каи ошеломление: Се-Крер, совершенно точно, не был похож на учёного, и едва ли научная карьера представляла бы для него интерес.

Вздохнув, король достал из нагрудного кармана часы. Почти четыре утра! Точно неподходящее время для уроков управления!

– Он не просто умён, Кайалерейни, он наблюдателен, – принялся сам перечислять король, не желая ждать, пока дочь доберётся до всех этих выводов сама, – у него пытливый аналитический ум, яркая любознательность. Он способен во всём дойти до сути, раскопать любую информацию, по деталям реконструировать полную картину. Добавим сюда обаяние и умение сходиться с людьми…

Кая лишь растеряно хлопала ресницам. Слушать комплименты в адрес друга было безмерно приятно, но сделать из них какой-то вывод она, определённо, не могла. Она видела и чувствовала, что отец ждёт от неё вполне определённого, единственно правильного вывода, и что он считает его очевидным, – но ей было в упор непонятно, к чему он ведёт.

Осознав, что ответа не дождётся, король на секунду прикрыл устало глаза, а потом велел:

– Пойдём-ка спать!

С большим облегчением Кая устремилась к лестнице. Она ненавидела вопросы, на которые не могла ответить.

В молчании они добрались до покоев принцессы.

Там Кая не выдержала. Повернувшись к отцу, она срывающимся голосом, в котором ощутимо дрожали слёзы, спросила:

– Я… очень вас разочаровала сегодня?..

Король чуть нахмурился.

– Как наследница престола – конечно, – не стал отпираться он, но тут же добавил: – Как дочь – ни в коем случае.

Успевшее рухнуть в бездну сердечко Каи приободрилось.

– Послушай, милая, – король наклонился к ней, заглядывая в глаза, и самым серьёзным тоном сказал: – Не может быть для страны беды большей, чем монарх, потерявший свою человечность.

Кая широко распахнула глаза: мысль эта показалась ей и очень глубокой, и очень мудрой, и чрезвычайно важной – в первую очередь потому, что она приободрила её и позволила ей верить, что она станет не такой уж безнадёжной королевой.

Простившись и пожелав ей добрых снов, король ушёл.

Пройдя из приёмной в свою украшенную еловыми ветвями гостиную, Кая вдруг обнаружила там читающего Се-Крера.

– А, Льдинка, наконец-то! – радостно воскликнул он. – Мы с вафлями уже сто лет тебя дожидаемся!

Он, конечно, не должен был сейчас тут находиться, но, как всегда, сумел как-то пробраться, да и про вафли вызнал!

Весело рассмеявшись, Кая устроилась рядом и принялась за лакомство.

Повара, и впрямь, постарались на славу!

…на следующие именины Кая получила от отца удивительный подарок: прекрасную диадему, сплошь украшенную звёздами.

В самом центре её, над лбом, сияла россыпью прозрачных камней прекрасная Вифлеемская звезда.