Анна фыркнула.

– На прошлой неделе говорила.

– И вообще, это все не имело бы ровным счетом никакого значения, если бы мама не отдала меня на растерзание этому всему. – Сара больше не могла сдерживать слезы. – Ну за что она со мной так? – простонала она.

Анна демонстративно вздохнула и лягнула Сару в ногу. Та не ответила. Анна лягнула снова, сильнее.

– Перестань меня пинать.

Анна снова лягнула ее.

– Хватит!

– Сара, посмотри на меня.

Сара не поднимала глаз.

– У меня есть для тебя два слова. Посмотришь ты на меня или нет?

Сара наконец подняла несчастные заплаканные глаза.

Анна ткнула в ее сторону пальцем.

– Соберись, тряпка!

Сара смерила ее убийственным взглядом и снова уронила голову на колени.

– Я серьезно.

Анна снова лягнула ее. На этот раз Сара лягнула в ответ.

– «Соберись, тряпка» – ужасно токсичная фраза, – сказала Сара. – Мама ее терпеть не могла.

– Мама знала, когда она уместна. И ты тоже знаешь.

Сара вытерла глаза и сердито посмотрела на сестру.

– Соберись, тряпка. Сара, ты меня слышишь? Ведешь себя, как будто со стороны мамы это что-то совсем безумное и ужасное. Ты же преподаешь литературное мастерство. И сама написала роман. Это ж совсем не то, как если бы мама попросила меня. Мама, знаешь ли, не дура. Можешь ли ты и в самом деле написать эту книгу? Ну разумеется, можешь, просто прекрати вести себя, как будто у тебя нет выбора. Ты НЕ ОБЯЗАНА ничего писать. Встреться с издателями. Выясни, чем они могут тебе помочь, а потом уже, черт возьми, решай сама.

– Думаешь, я могу выпутаться?

– Ты либо напишешь книгу, либо нет, но хватить уже себя жалеть.

Сара медленно кивнула:

– Ты права.

В груди у нее начало разливаться что-то вроде спокойствия. Возможно, она и в самом деле может сказать этой затее твердое «нет». Никто во всей вселенной не хочет, чтобы она писала эту книгу. Одна лишь мама никак не могла отделаться от заблуждения, будто бы Саре суждено стать писателем.

Сара поднялась на ноги, подошла к окну и меланхолически уставилась на мамин фиолетовый клематис, пышно цветущий на белой шпалере. Он цвел только в мае. Заставить его цвести в другое время никак нельзя – ну разве что, в теплице. Сара чувствовала себя так, словно и сама всю жизнь провела в теплице, где все окружающие ждали, что она расцветет какой-нибудь редкой орхидеей, тогда как она только и могла, попотев, отрастить пару-другую лопухов.

Она снова повернулась к Анна.

– Ты права. Мама поняла бы. Да, она загнала меня в ловушку. Мне придется встретиться с издателями – но будет совершенно нормально и отказаться.

Анна улыбнулась.

– Давай позвоним Дэвиду.

Глава 8

Я понимаю, что всякий раз, беседуя с книгой,

пожинаю плоды чьего-то решения не молчать.

Июнь Ли

Анна-Кат и Сара приехали в Джорджтаун в половине седьмого вечера, за час до встречи с Дэвидом Оллманом и сотрудниками «Айрис Букс». Анна всегда перестраховывалась, закладывая время на вечные пробки. И теперь, пока они убивали время в магазине деликатесов, нервы у Сары разгуливались все сильнее и сильнее.

После того как Анна велела ей «собраться» и что-нибудь решить, Сара успела потихоньку прийти к выводу, что имеет полное право ответить предсмертному маминому желанию «нет», – и собиралась именно так и поступить. Однако теперь желудок у нее сводило от страха. Как она подведет всю семью! Навсегда останется дочерью, отказавшей матери в последнем желании!

– Фила ведь не будет, да? – спросила она.

– Я же тебе говорила. «Айрис Букс» все еще принадлежит Филу, но два года назад он передал дела Джейн Харнуа. – Анна понюхала жестянку с чаем, покачала головой и отставила обратно. – Его там не будет.

– Хорошо.

– Честно говоря, по-моему, Джейн тоже не сахар. Возможно, ты предпочла бы иметь дело с Филом.

– Очень сомневаюсь. И вообще, кто в наши дни еще пользуется этим выражением – не сахар? А ты – сахар?

– Сахар в четвертом ряду, – сообщила тощая продавщица, лицо которой было почти полностью скрыто высветленной челкой.

– Спасибо. – Анна вымученно улыбнулась и открыла очередную жестянку. – О-о-о… только понюхай. С бергамотом и апельсином – совсем другое дело. – Она сунула банку Саре под нос. – Прелесть же, правда?

Сара рассеянно понюхала и вернула банку сестре.

– Мама же поймет, правда? Про книжку.

– Все будет хорошо.

Народу в магазине все прибавлялось, а Сарина тревожность усиливалась. Ей казалось, у нее на груди висит табличка «Плохая дочь». Нужно как-то перетерпеть, выдержать встречу, сказать там, что собиралась, – зато потом полнейшее облегчение. Минувшая неделя растает, точно дурной сон, а Сара сможет жить дальше.

Она показала на скамейку перед магазином:

– Я тебя там подожду.

Она села снаружи, в теплом вечернем воздухе. Кизиловые деревья стояли в полном цвету, эхинацея расцвела раньше обычного. От кондитерской «Джорджтаунские капкейки» тянулась длинная очередь. Обычно там приходилось постоять около часа. На прошлой неделе Бинти выложила в инстаграме ^[2] фотографию мадагаскарского ванильного кекса с глазурью из бельгийского молочного шоколада.

Четыре года назад Сара с Майком поссорились из-за этой кондитерской. Они как раз отметили в «Кафе Милано» вторую годовщину свадьбы и пошли немного прогуляться. «Джорджтаунские капкейки» как раз недавно открылись, и Саре захотелось купить там пирожное на десерт. Но Майк отказался стоять в такой очереди.

– Ну давай. Говорят, тут потрясающие пирожные, – уговаривала она. Майк был в кислом настроении и хотел только мороженого. Сара попыталась найти компромисс. – Давай купим тебе мороженое, и ты его съешь, пока я стою в очереди.

Майк согласился, но, пока остальные парочки в очереди держались за руки или нежно льнули друг к другу, Майк проглотил свое мороженое в один присест и принялся со вкусом критиковать, как тут поставлен бизнес. Лично он бы переделал все так, чтобы ценным клиентам не приходилось толпиться в отвратительных очередях. Он предсказывал всему бизнесу бесславный конец не позднее осени – но, если бы во главе поставили его, уж он бы сумел поднять торговлю капкейками на совершенно новый уровень, недосягаемую высоту. Устав от его нытья, Сара наконец бросила очередь и зашагала к парковке, оставив его стоять одного. Майк, которому уже не хотелось терять место в очереди, завопил ей вслед, чтобы она вернулась, и пришел в ярость, когда ему таки пришлось бросить очередь и бежать за ней.

– Ты не умеешь принимать разумные решения. Тридцать минут коту под хвост.

– Ну, не знаю. Ты успел выработать целый бизнес-план. – Сара, не оборачиваясь, шагала вперед.

– Ты даже не слушала! Не знаю, как мне поднимать стартап с нуля, когда ты совершенно не ценишь мои идеи.

Тут она остановилась и развернулась к нему.

– Да мы ни о чем другом, кроме твоих идей, не разговариваем.

– А что, у тебя есть какие-то свои идеи, о которых стоит поговорить? Ну давай! Рассказывай! Я слушаю.

Он сложил руки на груди и смерил Сару вызывающим взглядом. Она ничего не ответила, но молча кипела всю дорогу назад до дома. С тех пор она так и не попробовала джорджтаунских капкейков.

* * *

Ровно в половине восьмого Сара с Анной вошли в «Клайд». В ресторане висел характерный специфичный запах чесночного масла, жареного мяса и морепродуктов.

– Пахнет умопомрачительно, – сказала Анна.

Саре казалось – ее вот-вот вырвет.

Метрдотель отвел их в отдельный кабинет. В глубине комнаты, в камине из французского известняка, уютно горел огонь, хотя на улице было 75 градусов тепла ^[3]. Сбоку от длинного стола, накрытого на двенадцать персон, стоял сервировочный столик с фруктами, сырами, фаршированными грибами, крабовыми котлетками и мини-сэндвичами.

Хотя они пришли ровно в назначенные семь тридцать, но явно оказались последними. Все остальные уже разбились на группки и тихонько беседовали с бокалами в руках. Сара вцепилась в руку Анны. Колени у нее вдруг ослабели.

– Держись, – прошептала Анна. – Скоро все закончится.

Дэвид Оллман и двое его партнеров вышли им навстречу. Элейн Чэн, литагент Кассандры, спикировала на них и представила всех остальных собравшихся. Элейн всегда носила платья без рукавов, и при виде ее идеальных скульптурных рук Саре хотелось немедленно начать делать отжимания. Ну, не то чтобы всерьез хотелось, но все же.

Люси Гленн-Келли, мамин редактор, с улыбкой шагнула в их сторону. У нее была буйная седая шевелюра, а замечания про внутреннюю энергию и чакры она вставляла в речь так часто и так небрежно, словно не сомневалась, что окружающие в такие вещи тоже свято веруют. Она обняла сперва Анну, а потом Сару.

– Какая же отличная команда у нас складывается! О, а вот и Джейн. – Она показала на целеустремленно скользившую к ним женщину лет пятидесяти с небольшим.

Джейн носила элегантную стрижку боб-каре до плеч, но пряди, которым полагалось покачиваться вокруг лица, не покачивались, а словно бы застыли в воздухе. На ее одежде – накрахмаленная белая рубашка с единственной ниткой черного жемчуга и бежевая юбка-карандаш – не было ни складочки, ни морщинки. Да как такое вообще возможно? Взяв Сару за руку, она крепко пожала ее, придерживая второй рукой.

– Очень рада наконец познакомиться лично, – произнесла Джейн ровным и отчетливым голосом телеведущей из новостей. – Я в восторге, в полнейшем восторге.

Такие, как она, подумала Сара, вечно твердят, что они «в восторге», только по лицу этого ни за что не подумаешь. Джейн представила Сару остальным исполнительным директорам «Айрис» и группе юристов. Сара вымученно улыбалась. Не пройдет и часа, все тут будут знать, что она – слабачка, не питающая ни капли уважения к последнему желанию родной матери.

Дэвид предложил всем сесть и начать совещание, а потом отпустил официантов – для пущей конфиденциальности. Сара уселась рядом с Анной, Дэвид – во главе стола. Джейн оказалась ровно напротив Сары.

Дэвид очень тепло поприветствовал собравшихся. Сара была потрясена его непринужденностью и уверенностью в себе. В сером спортивном пиджаке по фигуре он выглядел куда собраннее и солиднее обычного. И очки новые? Может, эта канадская походница ему и правда на пользу. Сара напомнила себе, как хорошо ей будет, когда все закончится. Если удастся не грохнуться в обморок в процессе.

Джейн не дала ему закончить:

– Позвольте от имени всего издательства «Айрис» выразить, как глубоко мы скорбим из-за кончины вашей матери. Предлагаю поднять бокалы в память о ней и ее трудах. У Кассандры Бонд была душа настоящего художника.

Раздался ропот одобрения. Все дружно подняли бокалы в память о Кассандре. Сара так вцепилась в свой, что боялась случайно раздавить.

Дэвид быстро перешел к делу:

– Вы все имели возможность освежить в памяти литературный контракт между «Айрис Букс» и Кассандрой Бонд, в первую очередь приложенное особое условие. Мне бы хотелось для начала пройтись по самым важным его пунктам.

Несколько человек за столом торопливо пролистывали розданные всем распечатки контракта. Сара открыла свою, но никак не могла найти нужную страницу. Ну как она умудрилась запутаться с самого начала? Покосившись на Анну, она кое-как сумела сориентироваться.

– Приложение к контракту Кассандры оговаривает, что в случае, если Кассандра Бонд-Грейсон, именуемая в дальнейшем КБГ, не в состоянии закончить значащуюся в контракте литературную серию, за ней сохраняется право самой выбрать автора, который упомянутую серию закончит. На нового автора распространяются все условия существующего соглашения, заключенного КБГ и «Айрис Букс» и обсужденного мной в общих чертах с представителями «Айрис Букс».