– Не все? – спросила она, внезапно осознав, насколько душно в комнате, воздух пыльный и спертый. – Что вы имеете в виду? – прохрипела она, у нее внезапно пересохло в горле.

О’Грейди посмотрел на Фредди.

– Ему можно доверять?

– Детектив-сержант О’Грейди, я здесь как представитель «Геральда», как и Фредди. Так что можете говорить все, что пожелаете нужным…

О’Грейди снял фуражку и провел рукой по своим волнистым черным волосам. Элизабет не смогла подавить дрожь удовольствия при виде его пышных локонов.

– Видите ли, только что пришел отчет из офиса коронера.

– Была ли установлена причина смерти?

– Были признаки удушения, но она умерла не от этого.

– Тогда… от чего она умерла? – спросил Фредди едва слышным голосом.

О’Грейди скрестил руки на груди, словно защищаясь от их реакции.

– Обескровливание.

И без того бледное лицо Фредди стало еще белее. Он с трудом сглотнул, его кадык запрыгал вверх-вниз, как поплавок.

– Значит…

О’Грейди пристально посмотрел на молодого человека.

– Кто-то выкачал из нее всю кровь.

Фредди ахнул.

Элизабет сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Логично ли предположить, что тот же человек, который это сделал, также завернул ее и оставил тело там, где мы его нашли?

Она произнесла эти слова без каких-либо эмоций, отчего О’Грейди уставился на нее, словно пораженный ее холодностью. По правде говоря, ситуация глубоко затронула ее, но как репортер – и к тому же женщина – она хотела создать впечатление профессионала, который, как она надеялась, заслуживает его уважения.

– Да, – медленно произнес О’Грейди, – если только у него не было сообщника.

– Вы опознали эту женщину?

– Нет. Под тканью она была… увы, обнаженная. Прошу прощения, мисс, – сказал он, и румянец залил его щеки.

– Кто-нибудь из них уже знает об этом? – спросила она, кивнув в сторону закрытой двери, по другую сторону которой находились полицейские из 23-го отделения.

– Никто не знает, кроме меня и капитана. Но в данный момент его нет в участке.

– Я хотела бы увидеть тело.

– У меня нет полномочий…

– Вы только что сказали мне, что вашего капитана нет на месте.

– Да, но…

– Вы главный следователь, не так ли?

О’Грейди грыз ноготь большого пальца, уставившись в пол.

– Не знаю, стоит ли…

– Дело вот в чем, детектив, – начала Элизабет, – для того чтобы раскрыть преступление, вам нужно установить личность вашей жертвы. Что может быть лучше, чем поместить ее фотографию на первой странице «Геральд»?

– Но…

– Хочу напомнить вам, что именно я обнаружила тело и незамедлительно довела данное происшествие до вашего сведения. Я могла бы сначала связаться со своим редактором, но сразу же обратилась к вам, – она заявила об этом смело, хотя и сознавала, что ее доводы ложны. К тому времени, когда она предупредила «Геральд», кто-то еще мог наткнуться на тело, но она надеялась, что сержанту О’Грейди это не придет в голову.

– Все верно, вы так и сделали, – сказал он. – Но что касается осмотра тела, возможно, мне лучше подождать капитана…

– У нас нет времени, чтобы тратить его впустую. Статья в «Геральд» поступит в печать менее чем через два часа. Обещаю вам, Фредди сделает фотографии на высшем уровне… Верно, Фредди?

Он нетерпеливо кивнул.

– Помоги мне, Господи.

– Вы должны защитить общественность от этого монстра, – продолжила Элизабет. – Позвольте нам помочь вам, пожалуйста. «Геральд» всегда тесно сотрудничал с департаментом полиции, – это была наглая ложь, и подобное нельзя было сказать ни об одной газете в городе. Но она надеялась, что сама смелость поможет ей проскользнуть мимо.

Раздался стук в дверь.

– В чем дело? – рявкнул детектив. Дверь приоткрылась, и показалось гладковыбритое розоватое лицо высокого, очень молодого полицейского. – Да, Дженкинс? – нетерпеливо спросил О’Грейди.

– Прошу прощения, сэр, но я просто хотел спросить, не хотите ли вы чаю.

Элизабет достаточно часто слышала от своего отца, что мужчины в полиции предпочитают виски, пиво, чай и кофе именно в таком порядке. В крайнем случае они пили джин, ром или сидр – и даже зерновой спирт, если уж на то пошло. Но большинство полицейских зарабатывали достаточно, чтобы можно было не посещать бары или ночлежки, где подают алкоголь, от которого портятся кишки или даже наступает слепота.

– Я сейчас выйду, Дженкинс, – сказал О’Грейди. – Закрой за собой дверь.

Элизабет воспользовалась возможностью, чтобы настоять на своем.

– Ну что, детектив? – спросила она, делая шаг ближе к нему. – Что скажете? Вы позволите нам помочь вам привлечь убийцу к ответственности?

Детектив снова провел рукой по волосам и вздохнул.

– Думаю, это не повредит.

– Вот это правильный настрой! – воскликнула Элизабет. – Вы не пожалеете об этом.

– Надеюсь, вы правы, мисс, – с сомнением сказал он. Он протянул ей визитную карточку.

Детектив-сержант Уильям О’Грейди

23-е отделение, 86-я Ист-стрит

Город Нью-Йорк

Ее внимание привлекло старомодное написание названия города, когда она засовывала карточку в карман своего приталенного жакета.

– Попросите о встрече с Виком Новаком – сокращенно от Виктор. Он поляк, но хороший человек. Если вам повезет, то в морге будет его смена. Передайте ему мою визитку и скажите, что вас к нему направил я.

– Премного благодарна, детектив, – сказала Элизабет. Она поспешила из полицейского участка, за ней последовал Фредди Эванс, тащивший свое громоздкое оборудование. Она не оглядывалась, словно, сделав это, она могла превратиться в камень.

Глава 13

Городской морг располагался на территории больницы Белвью, с которой Элизабет была хорошо знакома, поскольку часто посещала свою сестру. Однако даже этот факт не прибавил ей желания посетить это ужасное место. Дождь прекратился, но улицы были мокрые. Пока Фредди тащил за собой оборудование для фотоаппарата, она поймала кеб, пообещав заплатить извозчику большие чаевые, если он быстро доберется до Белвью. Он принял ее предложение и начал пробираться сквозь поток машин на Второй авеню, проносясь по перекресткам, мимо трамваев, продавцов старья и торговых тележек, пугая пешеходов громким свистом. Похоже, он остался вполне доволен суммой, которую ему заплатила Элизабет. На прощание мужчина приподнял шляпу, прежде чем ударить длинным кнутом своего мерина, подгоняя его бежать быстрой рысью вверх по Первой авеню.

Пока Элизабет стояла перед главным зданием с красивым кирпичным фасадом, остроконечными мансардными крышами и причудливыми башенками, ей не в первый раз пришло в голову, что оно больше напоминает сказочный замок, чем больницу. Ее взгляд скользнул по северному крылу – недавно построенному для «душевнобольных», – где лежала ее сестра. Она не навещала Лору уже несколько дней, но ее чувство долга было сильнее, чем привязанность к попавшей в беду сестре. Она не солгала, когда сказала сержанту О’Грейди, что статья поступит в печать через несколько часов, и хотела включить фотографию таинственной мумии в свой рассказ.

– Вы же знаете, где находится морг? – спросил Фредди, следуя за ней в здание со штативом на одном плече и камерой в другой руке.

– Не знаю, но такую информацию легко раздобыть.

Пожилая медсестра, чье лицо, казалось, было накрахмалено вместе с ее униформой, с сомнением посмотрела на них, когда Элизабет задала вопрос. Женщина указала им на полутемный узкий коридор, ведущий в заднюю часть здания. Они миновали отделение скорой помощи, где увидели две повозки, запряженные лошадьми, похожие на те, которые полиция использовала для перевозки подозреваемых и преступников. На боку каждой кареты трафаретом было написано «Больница Белвью». Навещая свою сестру, Элизабет узнала, что госпиталь Белвью был первым, кто начал использовать кареты скорой помощи. Это было детище одного из штабных хирургов во время Гражданской войны, который в 1869 году придумал такой метод для транспортировки раненых с поля боя в многолюдном городе.

Морг, хотя и был небольшим, хорошо проветривался и освещался благодаря высоким окнам, расположенным вдоль одной из стен. Освещение дополняли газовые настенные бра. У одной стены стояло полдюжины металлических столов, на каждом из которых лежал недавно умерший человек. Над каждым столом, подвешенная к потолку, висела металлическая водопроводная труба, из которой на трупы постоянно лилась холодная вода. Каждый из них был завернут в длинную белую простыню, скрывая их наготу ради приличия. Элизабет предположила, что одежда, висевшая на стенных крючках позади них, предназначалась для покойников.

Виктор Новак действительно находился на дежурстве, но он был не один. Группа хорошо одетых людей склонилась над бледной фигурой молодой женщины. Красивая женщина средних лет, которую Элизабет приняла за мать покойной, безутешно плакала, заламывая руки, в то время как маленький мальчик неловко стоял рядом с состоятельным мужчиной в цилиндре и с бакенбардами. На его аристократическом лице застыло выражение стоического страдания. Было ясно, что он являлся патриархом семейства. Казалось неприличным быть свидетелем их горя. Элизабет чувствовала себя крайне неловко, и, судя по тому, как Фредди переминался с ноги на ногу, он чувствовал то же самое.

Однако Виктор Новак, по всей видимости, не испытывал подобных угрызений совести. Хотя на его круглом лице застыло выражение сострадания и терпеливости, Элизабет не могла не заметить, что он притопывает левой ногой, поглаживая свою жидкую светлую бородку. Члены семьи покойной оплакивали ее еще некоторое время, прежде чем наконец закончили свое бдение, чтобы оставить любимого человека на попечение мистера Новака.

Уходя, глава семьи вложил несколько монет в руку служащего морга, и Новак почтительно поклонился. Элизабет достала из сумочки немного денег, подумав, что, возможно, ей следует дать чаевые, прежде чем просить его о помощи.

– Увы, смерть приходит ко всем, – довольно весело сказал мистер Новак после ухода семьи, убирая в карман только что полученные монеты. – И все же жаль – такая молодая и такая хорошенькая. Итак, мисс, – сказал он, поворачиваясь к Элизабет, – чем могу быть полезен? – Хоть у него и был легкий польский акцент, тем не менее его английский был безупречен. Он был среднего роста, худощавого телосложения, с жизнерадостным круглым лицом, необычайно бледными глазами, пыльно-светлыми волосами, бровями и бородой. На нем был мешковатый костюм горчичного цвета с жилетом и галстуком в тон; шляпа-котелок лихо сидела у него на голове.

– Меня зовут Элизабет ван ден Брук, а это – Фредди Эванс.

– Приятно познакомиться, – сказал Фредди, приподнимая свою кепку.

– Виктор Новак. Рад встрече с вами. Добро пожаловать в мое маленькое королевство.

– Могу я задать вопрос? – спросил Фредди. – Зачем здесь вода? – спросил он, указывая на брызги, летящие из труб, подвешенных на потолок.

– О, это для того, чтобы тела оставались как можно более свежими, пока они здесь. Остальные лежат в том холодном помещении, – сказал Новак, указывая на вход в другую камеру. – Туда приходят люди, чтобы посмотреть на своих недавно умерших близких, поскольку тела, как правило, начинают разлагаться под воздействием тепла. Отсюда и холодная вода – хотя через день или два они начинают раздуваться из-за нее. Я стараюсь не держать их здесь долго. Кстати, об этом, извините меня, но мне нужно отойти на минутку, – сказал он, выходя в коридор.

Через несколько минут он вернулся с другим мужчиной, одетым в белый халат, похожий на те, что носят врачи в больнице.

– Это мистер Бенджамин Хиггинс – санитар больницы и превосходный возничий «скорой помощи». И, когда у него бывает время, – мой верный помощник. А это мисс ван ден Брук и мистер Эванс.