Пользуясь тем, что в доме больше никого нет, мы с Марком не вылезаем из кровати. Близость чаще всего начинается еще в машине. Я сама снимаю белье, как только оказываюсь на пассажирском сиденье бэхи. Сама бесстыдно ласкаю себя под чутким руководством Шаталова.

Этот осторожный гад никогда не прикасается. Вместо помощи он описывает, как именно хочет, чтобы я себя трогала. Командует, насколько глубоко и как медленно. Подбадривает, видя, что смущаюсь чего-то нового или сдерживаюсь. И останавливает, заметив, что захожу слишком далеко.

После оргазма рядом с ним я рассыпаюсь на кусочки. Становлюсь такой податливой и слабой, что Марку приходится нести меня в дом на руках.

Первый раз еще сопротивлялась. Клялась, что дойду. Просила дать мне несколько минут. А потом перестала бороться.

Научилась получать особое удовольствие от того, как бережно он несет… Как прижимает к своей широкой груди, словно я самое важное и хрупкое, что есть в его жизни. Как опускает в коридоре на небольшой упругий диванчик и, перевернув на живот, сразу же начинает трахать.

К такому резкому переходу не получается привыкнуть, как ни пытаюсь. Дух захватывает, когда Шаталов входит в меня быстрым толчком на всю длину. Сердце заходится, когда, выругавшись, жестко вколачивает в спинку дивана.

– Кажется, я теперь знаю, как можно заработать инфаркт в тридцатник, – шутит Марк однажды после нашей близости.

Опустошенный, расслабленный и такой доступный, что можно целовать в щеки, в шею и трогать руками, где захочется.

– Со мной можешь не бояться. Как будущий доктор, я обязательно тебя спасу.

Уже нужно отдохнуть. Дать себе передышку хоть на несколько минут. Только каждый раз, когда вижу его таким, словно второе дыхание открывается.

Не спрашивая, можно ли, соскальзываю на пол, сама снимаю презерватив. И ощущаю, как рот заполняется слюной.

– Нет. Именно с тобой никто не спасет!

Марк крупно вздрагивает, когда я скольжу языком по чувствительной уздечке. И матерится, когда сквозь рефлексы и слезы насаживаюсь до самого горла.

– Обещаю, ты умрешь счастливым. – Жадно вдыхаю, растирая по губам солоноватую влагу.

Никогда не думала, что можно получать удовольствие от минета. В прежней жизни он был стандартным пунктом в обязательной программе. Не самым любимым. А с Шаталовым – наркотик.

– Умереть с пустыми яйцами… – Марк двигает бедрами вверх, затыкая мне рот. И хрипит, заполнив до отказа: – Мечта.

Дальше не секс, а танец. Наш фирменный. С ладонью Марка на моей голове. С моими рваными вдохами. Носом, как он учил.

Быстро и медленно. Так глубоко, как могу, и поверхностно. Дразня и мучая. До съехавшей от этой пытки крыши. До целого водопада проклятий… с редким, глухим упоминанием «Лиза».

* * *

После таких «возвращений» ужин сметается с тарелок со скоростью света. Иногда я даже не успеваю распаковать коробки, которые приносят курьеры.

Пока Шаталов занудно расставляет посуду и подбирает правильные ножи, так и ем. Пиццу – руками из картона. Суши – из пластиковых контейнеров, лапшу – из бумажных коробок, порой вилками, порой палочками.

Кайфую от каждого кусочка. Не смущаясь, облизываю пальцы. Смеюсь в ответ на хмурый взгляд серых глаз. И всегда съедаю до крошки, будто в последний раз.

Засыпаем мы тоже вместе. Иногда – уставшие от оргазмов. На влажных простынях. И без сил. Иногда, если Марку нужно поработать, – без близости.

В такие вечера я мышью забираюсь под одеяло поближе к своему мужчине. Прижимаюсь спиной к горячему боку. И закрываю глаза, отключаясь в считаные секунды.

Рядом с Марком не пугает никакая тревога. Спокойно без долгих разговоров по душам и горьких рассказов о прошлом. Умом понимаю, что это иллюзия. Что до суда осталось всего ничего, а я и близко не представляю, что ждет потом. Однако встроенная система безопасности не работает.

Меня несет по течению без всяких ориентиров. Уносит от чувств. И почему-то кажется, что именно так правильно. Что только так с Марком и можно.

Теряюсь с ним каждый день все сильнее. К концу третьей недели начинаю забывать, зачем я в этом доме и как все началось. Но в субботу наше затворничество нарушает нежданный гость.

Блондин, которого встретила в первый же день у Шаталова, появляется на пороге как раз в тот момент, когда я решаю устроить стриптиз.

– Привет, принцесса! – Он окидывает меня любопытным взглядом, пока я суетливо запахиваю на себе халат. – Этот упырь еще не всю кровь выпил?

– Ты количество ее крови приехал измерить? – Шаталов подает блондину руку.

Меньше всего они похожи сейчас на добрых друзей. Скорее соперники по спаррингу, с богатым опытом поражений и побед.

– М-да… Понял. Ты ее и выпил. И съел. – Наш гость отходит в сторону кресла и по-хозяйски падает на него, пристроив ноги на соседнем пуфе. – Вкусная, наверное… принцесса?

– За вкусным вам в кондитерскую. Тут в конце улицы есть одна, – не удерживаюсь я.

– Вау-вау! Она и на язычок острая! – Блондин так закатывает глаза, будто перед ним чудо.

– Язва, – с кивком сухо подтверждает Марк. И почему-то с тоской смотрит на дверь.

– Сто лет таких не встречал. – Несмотря на веселый тон, гость становится серьезным. – Эксклюзив.

Он вновь пялится на меня. Только теперь не с любопытством, а с чем-то иным. Пугающим до чертиков.

– Вам не говорили, что обсуждать других в их присутствии неприлично?

Блондин не сказал ничего обидного. Наоборот, забросал комплиментами. А все равно… Чувствую, что завожусь.

– Сказочная девочка, – вместо ответа восхищается он. И пока я делаю медленный вдох, чтобы не ляпнуть чего-нибудь еще, поворачивается к Марку: – У меня от одного лишь голоса встал. Как в восемнадцать. Слушай, Шаталов, может, поделишься?

Глава 21. Мужчина с запросами

У Марса с Венерой общего больше, чем у мужчины с женщиной.

Редко теряюсь, но от такой наглости челюсть сама падает вниз.

Это он серьезно? Делиться мной? Будто я вещь?

В шоке одна часть мозга загорается праведным гневом. Требует крови за дурацкую шутку. Или хотя бы расцарапанного лица. Другая часть сковывает тело по рукам и ногам, включая тормоз.

– Вы… – И замолкаю, пытаясь проглотить внезапный ком в горле.

А если не шутка? Подозрение накрывает медным тазом. Марк ведь делился прежними партнершами. Для него и блондина это в порядке вещей.

Я оседаю в кресло.

Его друг мог приехать именно ради этого. По приглашению…

Чтобы никто не мог дотронуться, поджимаю ноги и скрещиваю на груди руки.

– Можем развлечься втроем, чтобы девочка успела привыкнуть. – Блондин входит в раж. – На первый раз согласен и на эти сладкие губы. Ты же научил ее правильно брать в рот?

Будто уже получил добро, он поднимается с дивана и идет ко мне. Расстояние небольшое – пять шагов. Всего ничего, но за это время я успеваю продумать свою защиту. Даже вспоминаю пару приемов, которым научилась в общежитии. А на последнем шаге на миг задумываюсь о сдаче.

Это как ведро холодной воды на голову. Мне тошно от мысли, что кто-то чужой прикоснется к телу или заставит делать минет. Однако страх, что отказ станет концом отношений с Марком, бьет по нервам еще сильнее.

– Такая хорошенькая принцесса… – Гость расстегивает пуговицу на брюках. Болезненно кривится, когда дотрагивается до ширинки.

Он и не думает останавливаться. Судя по горящему взгляду, мысленно он уже во мне по самое горло.

«Это не так страшно, как кажется», – говорю я себе и зажмуриваюсь, не желая видеть того, что случится дальше. Представляю острый нож для чистки овощей, который пущу в ход, если станет совсем плохо. Вжимаюсь в спинку кресла, будто оно может защитить.

Но внезапно все заканчивается.

– Хаванский, дверь позади тебя. Рекомендую убраться прямо сейчас, пока ты в состоянии передвигаться самостоятельно, – раздается в напряженной тишине голос Марка.

– Ты серьезно?

Приоткрыв один глаз, вижу, как блондин оборачивается и смотрит на хозяина дома.

– Я похож на шутника?

Шаталов не двигается. Он все на том же барном стуле. И вроде бы в прежней позе. Однако даже я, в другом углу комнаты, чувствую мощные волны гнева, которые расходятся от Марка во все стороны.

– Жадным стал? – Гость приподнимает левую бровь и хмыкает. – Странно. Не заболел часом?

– Я нет. А у тебя все шансы.

– Ничего себе! Ты же всегда был первым, кто делится. Самым щедрым. Скольких твоих баб я перетрахал до тебя?! – Блондин снова поворачивается ко мне и мажет взглядом по лицу. – Или принцесска слишком дикая? Так я ласково ее… Еще мурлыкать будет.

– Эта… как ты говоришь, принцесска может и скальпелем «мурлыкнуть». – Шаталов вроде бы шутит, но на лице не улыбка, а оскал.

– Не понял… Каким скальпелем? – Беззаботная маска слетает с лица гостя в мгновение ока.

– Здесь лежит. На верхней полочке. – Марк ленивым кивком указывает на шкаф. Тот самый, где стоит коробка с лекарствами. – Так и быть, я подам. А дальше она сама справится. Девочка очень способная. Видел бы ты ее конспекты по хирургии!

– Вы тут чокнулись оба?!

Скорость, с которой блондин застегивает ширинку, достойна медали. Подозреваю, не каждый пожарный сумел бы одеться так быстро.

– Немножко, – с нервным смешком отвечаю я за нас двоих. И с трудом сдерживаюсь, чтобы не рвануть к Шаталову.

От облегчения меня всю ломает. Руки болят – так хочется обнять Марка. А с губами совсем беда. Кажется, если не поцелую сейчас этого собственника, сойду с ума.

– Шаталов, ты вообще понимаешь, от чего отказываешься? – Блондин трясет головой, будто не веря, что это правда. К счастью, моя персона его больше не интересует. – Хочешь, я Лене позвоню? Или Свете. Они быстро приведут тебя в порядок.

Словно и вправду собрался звонить, он достает из кармана телефон, но Марк обрубает еще жестче:

– Мне напомнить, где дверь? Или тебя надо проводить?

Он не встает. Вообще не шевелится. Нет никаких игр мышцами или закатывания рукавов. Обычный Шаталов. Хмурый. Немногословный. Как океан, который даже без шторма может смыть одной волной.

– То есть ты это всерьез…

От вида круглых глаз блондина я готова хлопать в ладоши. Наш последний секс плавно съезжает с первого места пьедестала. А эти новые ощущения взлетают на самый пик.

– Да.

В голосе Марка нет ни радости, ни восторга, но мне так хорошо, что больше не мучаю себя никакими вопросами.

– Вы не немножко, а на всю голову! – Махнув на нас рукой, Хаванский прямой наводкой направляется к выходу. Притормаживает лишь у порога.

Пока наш гость готовится к прощальной речи, мы с Марком его опережаем. Хором.

– Дверь за собой закрой!

Любимая фраза Шаталова. А теперь и моя.

Никогда бы не подумала, что вот так посылать кого-то настолько приятно. На радостях тут же начинаю придумывать следующее предложение, короткое и емкое – в стиле моего мужчины.

Но блондин больше не испытывает судьбу.

– Да пошли вы… – ворчит он себе под нос, и уже через секунду раздается хлопок двери.

Глава 22. Откровение о…

О заботе лучше видно по поступкам.

После хлопка тоже срываюсь. Барный стул опасно кренится, когда я налетаю на Марка. Лишь благодаря звериной реакции Шаталова мы не падаем на пол.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо… – шепчу, целуя его везде, куда могу дотянуться. В лоб, в нос, в ухо, в ключицу.

На радостях хочется покусать. Оставить отпечаток зубов или засос.

Крыша на реактивной тяге летит вниз. Однако впервые Марк не отвечает и не пытается добраться до моего тела. Он как памятник – твердый и неподвижный.

– Прости. – Понимание остужает. Руки стекают с мужских плеч и прячутся в длинных рукавах халата. – Испугалась, что ты согласишься отдать меня.

Между нами все открыто, потому и сейчас говорю как есть.

– А тебя можно отдать? – Марк смотрит сверху вниз, как на неразумного котенка.