– Рубинаду прошли, – голос Наты заглох в моих ушах, звук мощного взрыва проникла даже внутрь звездолета. Одновременно со взрывом, звездолет швырнуло с такой силой, что от перегрузки я потерял сознание. Не знаю, как быстро пришел в себя, но сразу пожалел, что не умер, не приходя в сознание, потому что весь потолок и стены были в красных сигналах, а в ушах стояли вопли девушек:

– Мы падаем, Ната, сделай что-нибудь!

– Мы падаем на планету без торможения!

– Ната!!!

Глаза закрылись, будто их придавило целой тонной веса. Я чувствовал, как меня несут по воздуху, словно воздушный шарик, открыть глаза сил нет. Скоростное падение создавало эффект невесомости. Меня прихватили ремнями, и секунду спустя послышался шум рвущегося металла. Невероятная тяжесть знакомая по недавнему старту звездолета навалилась на плечи и все тело.

– Макс Са не вернется, – прошептал, ощущая руку Наты на своей. Я обманул свой народ, пообещав им вернуться, а сейчас нахожусь черт знает где, не имея сил даже открыть глаза.

– Никто не вернется, – словно сквозь туман до меня доходили слова девушки, – «Рубинада» взорвалась, звездолет падает на планету, я успела донести тебя до спасательной капсулы и отстыковаться.

Прошла целая минута, прежде чем я обрел способность нормально воспринимать происходящее. Давление на организм уменьшилось, даже появилась некоторая легкость, словно капсула проваливалась в воздушную яму.

– Как взорвалась, о чем ты говоришь? – прохрипел я, пытаясь осмотреться в слабом свете капсулы. Слева от меня в коконе из пластичного материала повторяющего контуры человеческого тела находилась пилот звездолета. В точно таком же полувертикально установленном внутри спасательной капсулы коконе находился и я. Как они крепились, мне отсюда не видно.

– Думаю, залп из плазменных турелей крейсера вызвал возмущение нейтрино, и портал схлопнулся, – голос Наты звучал ровно, словно заказывала себе обед в ресторане. Две капсулы справа от меня и одна слева от Наты пустовали.

– А девушки?

– Я не могла успеть спасти всех, времени практически не было. Еле успела дотащить тебя и дать ускорение, когда «Рубинада» взорвалась. Думаю, взрыв частично повредил капсулу, мы падаем со слишком большой скоростью.

– Так сбрось скорость, ты же пилот.

– Капсулой управляет искусственный интеллект, скорость принятия решений и поиск оптимальных вариантов у ИИ выше на триста процентов, доверимся ему.

Я промолчал, она из другого времени, у них цивилизация ушла намного дальше. Получается, что я вернусь куда быстрее, чем обещал своему народу. Где-то из подсознания выплыли слова Наты про сигнатуры необходимые для точного временного перемещения.

– Мы же падаем на планету в моем мире, в мое время? – уточнил я, чтобы быть уверенным на все сто.

– Мир твой, а вот по времени могут быть небольшие расхождения, – без энтузиазма отозвалась Сорока.

– Насколько сильные расхождения? – почувствовал, как холодок прошел по спине. – Ты же говорила, что установила сигнатуры.

– Перед вылетом сигнатура была установлена, но это временно-пространственная метка твоего мира. А вот вторая сигнатура уже чисто временная точка для возврата в то же время. Ее я только начала устанавливать, когда появился крейсер франко-германской Унии. И мне пришлось удирать, чтобы нас не распылили на атомы.

– А если бы вы не прилетели, мать вашу, все оставалось бы на своих местах, – зло процедил сквозь зубы, начиная ненавидеть эту плоскогрудую девицу.

– Давай, ты не будешь вести себя как архаичные мужчины твоего времени, – неожиданно зло ответила Ната, – ты вернулся в возраст, когда впервые пересек «Рубинаду», ты жив, и более того, никто больше не сможет попасть в этот мир через портал в космосе. Сейчас мы приземлимся, и я определю временное расхождение, если оно есть.

Хорошо, сучка, – подумал я, – сейчас мы приземлимся, и я тебе покажу, как архаичные мужчины моего времени ставили сучек на место!

Глава 2. Твою мать

Момент приземления я проморгал: точнее ждал, что капсула себя как-то проявит, что сработают тормозные двигатели. Но ничего подобного не произошло: просто на панелях вспыхнул приятный голубоватый свет, а Ната объявила:

– Мы приземлились.

Пока пытался разобраться с защитными ремнями, девушка освободилась из своей капсулы и, подойдя ко мне, просунула руку в капсулу, в район паха.

– А ты не слишком торопишься? – я не смог удержаться, чтобы не съязвить. Но абсолютно серьезная девушка нажала на кнопку с внутренней стороны, и ремни втянулись в спинку капсулы. Глянув на ее серьезное и озабоченное лицо, решил повременить с воспитательной процедурой. В отличие от спасательной капсулы МКС, в которой мне пришлось садиться в первый раз, эта капсула в разы просторнее. Панели освещения были утоплены в стены и потолок, а напротив каждой капсулы висел небольшой голографический экран с множеством символов.

Ната подошла к одной из панелей и нажала на нее: часть стены трансформировалась в подобие стола с выдвинутым кубом, исполнявшим роль стула. Девушка прикоснулась к поверхности «стола», перед ней возник мерцающий виртуальный экран.

– Сейчас определю наше местонахождение на основе карт материнской Земли. – прокомментировала Ната, пока ее пальцы касались виртуальных клавиш.

– Меня больше интересует время, – подойдя ближе, я встал у нее за спиной, пялясь в экран как баран на новые ворота. На виртуальном мониторе мелькали значки, символы, цифры вперемешку со знаками препинания. Ната двумя пальцами «вытащила» из экрана трехмерную модель земного шара и ткнула в клавишу, с изображением лежащей восьмерки, знаком бесконечности. Проекция земного шара закрутилась, а мгновение спустя остановилась, показав мерцающую точку недалеко от Британских островов.

– Фарерские острова, – Ната оглянулась через плечо, – это недалеко от местонахождения твоего неолитического стойбища.

– Так, Ната, давай договоримся, – я решил, что не стоит откладывать воспитательную беседу в долгий ящик, – ты прилетела из продвинутого времени, у вас там гендерное равноправие и все такое. Но это – МО-Я ЗЕМ-ЛЯ! – по слогам отчеканил я почти переходя на крик. – И здесь все будет ПО МОИМ ПРА-ВИ-ЛАМ! И лучше для тебя уяснить это сразу и кончай говорить со мной на английском, на этой планете, в этом времени, говорят на языке Русов!

– Максим, что случилось? У меня отличный слух, повышение тональности совсем необязательно. И чем я тебя обидела, что ты так грубо со мной разговариваешь? Я, следуя инструкции, спасла тебе жизнь, посадила спасательную капсулу. Мне непонятно твое недовольство, и смею напомнить, что воспитана в мире, где человеческое достоинство не зависит от полового диморфизма.

– Заткнись, – прервал ее словоблудие, – и определи время, в котором мы находимся.

– Я не собираюсь терпеть такого отношения, – Ната нажала на кнопку, и виртуальный экран погас. Она встала, и «стол» снова трансформировался, становясь обычной матовой панелью. – Вокруг капсулы автоматически включилось силовое поле Третиньяка, но я хочу посмотреть, где мы очутились. Советую активировать шлем, прежде чем выйдем, – не обращая внимания на закипающего меня, она подошла к другой стороне, и после прикоснулась к стене, которая с мягким шипящим звуком начала опускаться, превращаясь в аппарель.

Первое, что бросилось в глаза, был снег! Снег, мать твою?! Мы взлетели из Макселя в разгар лета. Забыв активировать шлем, я выскочил на аппарель, чуть не задохнувшись от холода. Вспомнив совет Наты, поспешно нащупал кнопку под подбородком: шлем моментально закрыл лицо, давая нормально дышать. Повсюду, куда мог упасть мой взгляд, расстилалась белая снежная равнина. Рядом со спасательной капсулой стояло нечто похожее на группу скал, расположенных на холме. Слева от капсулы вдаль уходило невероятно ровное снежное поле. Несмотря на предупреждающий жест Наты, я вышел из-под зашиты силового поля и прошел около пятидесяти метров, пока не достиг начала поля. Расчистив ногой слой снега, добрался до прозрачного, отдающего синевой льда. Море! Мы приземлились на самом берегу моря, покрытого льдом.

– Максим, вернись, это небезопасно, мой датчик показывает инфракрасные метки, здесь есть живые существа, – неожиданно громко прозвучало в ухе, заставив меня подпрыгнуть.

Повертев головой, я ничего не увидел. Дура космическая, метки у нее инфракрасные, – подумал я, но рисковать не стоило. Вернулся под защиту силового поля, коротко бросив:

– Зайдем, нужно поговорить, – с мягким шипением дверь закрылась, и я дезактивировал шлем: говорить нужно лицом к лицу.

– Определи время, чтобы сориентироваться. И посмотри, сколько отсюда до Макселя.

– Максим, я старший офицер из оставшегося экипажа звездолета и требую соблюдения субординации, – вздернула свой носик девушка.

– И где твой пи*долет? Может позовешь спасателей? Или запросишь инструкции от командования? Значит так, Ната, я тебе сейчас обрисую ситуацию, чтобы ты все поняла. С твоих слов, «Рубинада» взорвалась? Так?

– Так, – подтвердила девушка, стоя напротив.

– И спасать тебя никто не прилетит? Мир, который вы хотели нагло присвоить, оказался теперь недоступен. – Ната промолчала, но весь ее вид подтверждал правоту моих слов. Мысленно отметив, что она далеко не дурнушка, я продолжил, – вы с твоими подружками, что, кстати, за твоей спиной замыслили передать планету франкам и немцам, показывали, что на спасательной капсуле есть синтезатор еды и воды. И ты, вероятно, считаешь, что голод тебе не грозит, как не и грозит переохлаждение, потому что капсула автономна и работает на этом дейритие?

– Дейридиуме, – автоматически поправила девушка.

– Ну да, дейридиуме. А насколько хватит его для поддержания систем жизнеобеспечения на таком морозе? На улице минимум двадцать градусов мороза.

– Двадцать шесть, – снова поправила меня Ната, показывая рукав своего комбинезона, где была встроена информационная панель размером с пачку сигарет.

Девушку хотела еще что-то сказать, но я перебил:

– Подожди. Закончится запас ингредиентов для синтеза пищи и воды, энергия дейридиума иссякнет, и что тогда?

– Энергии хватит на два месяца, а потребление молекулярной смеси можно ограничить, – возразила Ната, все еще не понимая, к чему я клоню.

– Хорошо, но рано или поздно все это закончится, ты согласна? Как только энергия дейридиума подойдет к концу, придет конец силовому полю, питанию для комбинезонов, голографическим или виртуальным мониторам. Я ничего не забыл?

– Перестанет работать плазменный дезинтегратор, – Ната показала на вставку на поясе, принятую мной за деталь комбинезона. Нужно узнать, что за штучка этот плазменный дезинтегратор, но решил добить эту космическую феминистку.

– Что ты будешь делать тогда, Ната?

Ната Сорока кретинизмом не страдала: суть она ухватила быстро:

– Все сказанное тобой правда. При отсутствии энергии мои возможности катастрофически падают, приближаясь к нулю. Но зачем говорить эти очевидные вещи?

– Я это говорю по той простой причине, что мне жаль тебя. Вы стали заложниками инструкций, догм, вбиваемых вам в голову. Ты даже не думаешь о том, что необходимо искать варианты: вся заложенная в тебя программа говорит о необходимости ждать. Ждать помощи, которой не будет, и ты уже сейчас понимаешь конец своего пути: смерть от голода или холода в этой капсуле. Но я не такой. У меня есть семья, мой народ, есть цель. И вот я подхожу к главному: в нашей ситуации ты просто ноль, а я альфа и омега. Я выберусь отсюда, мне нужно жить. И ты выберешься со мной, но усвой простое правило: я говорю – ты делаешь. И никаких этих воплей о равноправии или дискриминации. В космосе мы были на твоей территории, я молча лежал в капсуле, не пытаясь опротестовать твои решения. Первобытный мир – моя территория, здесь я властелин, я знаю, как выживать и как бороться с врагами. А теперь, будь хорошей девочкой, сядь за свою виртуальную игрушку. Мне нужно знать, какое расхождение по времени между нашим взлетом и экстренной посадкой.