– Миечка, здравствуй, – обращается ко мне Анфиса Павловна, заведующая производством. Женщина приятная, но уж чересчур хлебосольная. – Чего стоишь, стесняешься? Говори, я подам.

– Да, я… – скромно киваю на очередь.

– Говори давай. Они вон к Наташе пусть обращаются.

– Чай, пожалуйста. Чёрный с лимоном.

– А поесть, что? Исхудала-то как за каникулы. Папка с мамкой совсем не кормят, красавица наша?

Смеюсь в ладонь и расправляю волосы, по которым перед выходом из дома упрямо водила горячим утюжком для придания блеска.

– Можно, пожалуйста, вон ту слойку с абрикосом, – указываю пальцем на самую румяную.

– Сейчас, всё сделаю.

Расплатившись, шагаю к девчонкам с пластмассовым подносом.

– Классная водолазка, – восхищённо проговаривает Энж. – В «Рушоп» купила?

– Нет, – ставлю поднос и верчусь, чтобы они получше разглядели высокие вырезы, обнажающие кожу на талии. – Это боди. Классно, да?

– Ваще, – тянет Попова. Она из всех нас самая модная, да и средства отца позволяют.

– Там ещё были голубые и чёрные. Но я решила выбрать тёмный беж.

– Голубой отстой, а вот чёрную, – зелёные глаза блондинки загораются. – Пожалуй, заеду возьму.

Ива незаметно зевает и раздражённо вскидывает руку:

– Опять вы о шмотках, девочки. Сколько можно?

Изучаю её впалые щёки и синяки под глазами. Сердце кровью обливается. Ну, как так можно?! Почему в этом мире столько несправедливости?

Быстро пробегаюсь взглядом по столу и чуть наклоняясь шепчу:

– Анфиса мне булку насильно сунула, убьёт, если нетронутой оставим. Кто хочет?

– Я на диете, – морщится Энж. Она никогда здесь ничего не ест и ни к чему не прикасается. Брезгливая до ужаса.

Перевожу хитрый взгляд на Валееву.

– У меня сегодня родители с ночной смены явились с круассанами, пациент угостил. Я с утра налопалась, – жалобно поднимает руки Тайка. У неё оба родителя трудятся в первой городской.

О да. В яблочко!

– Ив, съешь, умоляю! – обращаюсь к своей «последней надежде».

Задорожная нервно сглатывает скопившуюся слюну и аккуратно кивает:

– Ладно, выручу тебя.

Хватает тарелку, вгрызается в сочную слойку и от удовольствия закатывает глаза.

Незаметно переглядываемся с Таей. Ива гордая, никогда не жалуется и ничего не просит. Но мы то знаем в каком аду она живёт.

– Алиева, чё там с твоим Спинным Мозгом? – спрашивает Энж, скролля ленту на экране телефона. Девчонки так прозвали Леона, совместив две его самые выдающиеся стороны. Из тех, что мы знаем, конечно. – Встречались?

– Нет.

За столом слышится общий протяжный стон, который я торжественно обрываю:

– Но созванивались!

Каждый вечер…

– Вау, – пропевают девочки хором.

– И какой у него голос?

– Надеюсь, это был секс по телефону? – давит смешок Энж. Она единственная из сидящих за столом, у кого уже всё было…

Самая опытная, так сказать.

– Нет, блин, – закатываю глаза. – Голос… очень приятный. Низкий и такой… сексуальный, – краснею.

– Боже, – Тая смешно складывает руки, словно молится. – Спасибо тебе, мой хорошенький. Подействовали мои свечки получается?! Впервые за двенадцать лет дружбы слышу, у кого-то, кроме святого Громова есть что-то сексуальное.

Молебен заканчивается тем, что Валеева неожиданно смолкает и пялится на дверь.

– Что там? – оборачиваюсь, замечая идущего к витрине Соболева.

– Мия, привет, – здоровается со мной Ваня, не обращая внимания на девчонок.

– Привет, – отвечаю, сталкиваясь со злобным обстрелом Валеевских глаз. – Что? – шепчу ей.

– Откуда вы знакомы? – подозрительно интересуется.

– В клубе на вечеринке общались.

– Ты везде успеваешь. В шоке с тебя, – недовольно отворачивается.

Нашу стычку перебивает айфон, орущий из джинсового кармана на моей заднице. Увидев контакт, нетерпеливо облизываю губы.

Вскакиваю с места и отдаляюсь к окну, выходящему на внутренний двор университета, где обычно проводятся линейки и награждения студентов.

– Привет, – доносится охриплый голос, оседающий эхом в груди.

– Доброе утро.

– Ты… где?

Судорожно перебираю пальцами крохотный золотой кулончик на шее.

– В кафетерии на первом этаже, – прикрываю глаза.

– Будь там. Я сейчас подойду.

Нервно сжимая телефон, усаживаюсь за стол.

Дверь находится прямо за моей спиной, поэтому лихорадочно озираюсь и тихо сообщаю девчонкам:

– Он сейчас придёт сюда.

– Кто? – округляет глаза Тая. Её лицо смешно вытягивается, а тонкая шея становится длиннее, когда подруга пытается выглянуть из-за меня. – Громов?!

Чёрт.

Я не видела Мирона больше двух недель. Опускаю глаза.

– Леон, – отвечаю, кусая губы, чтобы они казались розовее.

К зеркалу не побегу из принципа. Я такая какая есть. Сейчас затея найти парня в отместку кажется мне глупой, а я ощущаю себя маленькой для всего этого.

Возможно, это просто страх?!

– Встреча года, – Ива смеётся. – А как ты его узнаешь? Надеюсь, он снимет футболку?!

Девчонки хихикают.

– Ива, блин.

Перевожу взгляд на свои трясущиеся ладони. Ноготочки ровные, покрыты обычным лаком в цвет кожи. Шеллак плохо влияет на организм, а я хочу подольше оставаться красивой и здоровой.

Внутри мясорубка, в горящих ушах перезвон из собственных мыслей и переживаний.

Ещё раз едва касаюсь кулона на шее, выпрямив спину.

Это всё ты виноват, проклятый Громов.

Я всегда нравилась мальчикам. В подростковом возрасте это стало особенно заметно по пролетающему в их глазах интересу и по тому, как они провожали взглядами мою рано оформившуюся фигуру. Но никогда, даже в самом страшном сне я не представляла, что буду с кем-то знакомиться или встречаться.

В моей голове всегда был только он один.

Так и должно было быть! До конца. Без всего этого.

Задерживаю дыхание от резкого наплыва эмоций. Я уже привыкла к тому, что самая сильная, обжигающая боль растворилась во времени. Как пепел на ветру рассеялась.

Но её отголоски, вот в такие… важные моменты ещё беспокоят.

Дыши, Карамелина!

За спиной слышится звук открываемой двери, и я в нетерпении уставляюсь на изумлённые лица девчонок.

– Ну? – спрашиваю шёпотом, испытывая на позвоночнике мелкое покалывание.

– Твою мать, Алиева, – тихо выговаривает Энж.

– Что?

– Как я сразу не догадалась?

– Кто там? – испуганно округляю глаза, по-детски заправляя прядь волос за ухо.

– Это Лёва Демидов, – булькает Тайка.

– Демидов? – морщусь вспоминая.

В нашем городе я знаю только одних Демидовых. Вернее, знала.

Бывший мэр города ушёл на повышение, переехал с семьёй в Москву. Переизбрание было совсем недавно, буквально в прошлом месяце.

А сын чиновника заканчивает обучение здесь, в Архе. На пятом курсе.

Господи.

Обмираю вся.

Старшекурсник.

Это сколько? Двадцать четыре – двадцать пять?!

– Привет, – слышится над ухом знакомый низкий голос, и я приподнимаю подбородок, чтобы рассмотреть Льва Викторовича.

Девчонок, как ветром сдувает:

– Мы в аудиторию, – проговаривает Энж, переводя весёлый взгляд то на меня, то на Льва.

Впиваюсь глазами в его лицо.

Он такой… другой. Невольно сравниваю с Миром, образ которого могу нарисовать с закрытыми глазами и ни разу не накосячить. У Громова черты лица классические, аккуратные, будто тщательно выверенные.

Идеальные, мать твою.

Лев Демидов же явно ленивым скульптором-лесорубом высечен. С помощью топора и ножа. Словно всего пара размашистых движений и вот – получите-распишитесь – широкие скулы, выдающийся нос и пухлые губы.

Не могу понять… нравится мне или нет?!

Надо подумать.

Перевожу взгляд ниже и застываю в районе увесистого золотого креста и цепочки на шее.

Снова поднимаюсь к тёмно-серым глазам.

– Идентификация пройдена? – спрашивает он иронично.

Его внешний вид выражает спокойствие и… пофигизм. Будто Демидову совершенно все равно понравится он мне или нет. Даже обидно вдруг становится.

– Привет, – наконец-то выдавливаю из себя.

Лев скидывает с правого плеча спортивную сумку и усаживается напротив.

– Ты как здесь? – спрашивает тоном близкого человека.

Вспоминаю наши разговоры по телефону и проваливаюсь на месте от стыда.

– У меня консультация по истории, – отвечаю осипшим голосом. – А ты?

– Тренировка по баскетболу. Первая в этом году, – Лёва несколько раз делает круговые движения объёмными плечами, а я словно заворожённая фиксирую каждый их миллиметр.

– Есть хочу, – говорит он, сканируя витрину.

Провожаю его взгляд.

– Поешь, – предлагаю.

– Не-е, булки мне нельзя после физической нагрузки. А мяса в их котлетах не обнаружить даже под микроскопом, – кивает в сторону Анфисы.

Я же легко смеюсь.

Котлеты и вправду здесь отвратные.

– Поехали, поедим где-нибудь? – предлагает Лев свободно.

– Я… – растерянно обвожу глазами высокое окно. – У меня ведь консультация, – напоминаю.

Извинительно улыбаюсь.

– Консультация – это важно, Ми. Я тебя подожду, – говорит, откидываясь на спинку стула и вытягивая длинные ноги прямо перед собой.

Его кроссовки разноцветные, с фирменной галочкой на язычке. Кажется, прошлогодняя лимитированная коллекция.

Подозрительно склонив голову набок, прищуриваюсь. Возможно, я стала слишком недоверчивой, но на это у меня есть все основания. Взять хотя бы то поздравление с Новым годом.

– Ты сказал, что хочешь есть, – приподнимаю брови.

– Верно.

Уголки его губ летят наверх, обнажая ровный ряд белоснежных зубов.

– Но с тобой пообщаться, хочу ещё больше, – проговаривает лениво. – Поэтому готов ждать.

Потирает ровно выбритую щеку.

– Целую пару? – интересуюсь наклонившись.

– Пожалуй… да.

– Полтора часа… – отшатываюсь.

– Договорились, Мия, – смеётся Лев, потирая ладонью шею.

Снова смотрю в окно.

Может… пообедать? По телефону он показался неплохим собеседником, а я совсем погрязла в страданиях. В конце концов, что я теряю?

Не будет же он лишать меня девственности в ресторане?! Парень из хорошей семьи. Мой отец прежнего мэра всегда в пример ставил, а вот к выбору нового относится с недоверием и опаской.

Вспыхиваю до кончиков волос.

– Ладно, – соглашаюсь и хватаю сумку. – Постараюсь быстрее освободиться.

Глава 12. Краснеющая Мия

Заключительные полчаса на консультации по истории России я коротаю, неотрывно следя за часами на экране телефона и получая тычки сзади.

Учёба вместе с мозгами уплывают напрочь!

– Алиева, – слышу взбешённый голос преподавателя. – Вы справедливо надеетесь на автомат, но это не значит, что нужно срывать мне консультацию!

– Простите, Юрий Всеволодович, – блею испуганно и оборачиваюсь на девчонок с гневным полушёпотом.

Пока я мило болтала с новым знакомым, они успели занять нашу любимую вторую парту в римской аудитории, а мне пришлось усесться на первую в полном одиночестве, если не считать мою полураскрытую сумку на соседнем стуле.

До конца пары сижу красная, словно помидор на грядке.

Все преподаватели знают о моём гиперответственном отношении к учёбе. Отсюда и зарабатывать вот такие замечания в присутствии всего потока крайне унизительно и стыдно.

Получив свой законный автомат и удостоившись ещё одного строгого взгляда от историка, переадресую такой же на девчонок.

Реально ведут себя как маленькие! Кручу пальцем у виска.

В коридоре университета поразительно тихо, но я вовремя вспоминаю, что сейчас период начала сессий. Наверное, так и положено.

Проходя мимо зеркала, поправляю волосы. Волнуюсь ужасно.