Штатно включилась объединенная двигательная установка.

– Четыреста восемьдесят две секунды. Корабль вышел на орбиту.

Глава 3.

Четверг, 16 февраля. День по БВ

Околоземная орбита, борт корабля «Байкал»

Двигатели смолкли, корабль с низкой опорной поднялся на переходную эллиптическую орбиту, но тишины не было – смена расшалилась, испытывая невесомость. Слышались возгласы:

– Нет, ты глянь только! Кака-ая…

– А вон, вон!

– Да дай ты посмотреть!

– Полное впечатление, что вишу вниз головой…

– Ага! И морда кровью набрякла…

– Фи! «Морда», главное… У небожителей – лики!

Командир не выдержал, и грозно прикрикнул:

– Эй, небожители! Насмотритесь еще… По местам посадочного расписания, и пристегнуться!

– Есть! – вразнобой грянуло со средней палубы.

– Детский сад, – хихикнул Римантас, – штаны на лямках…

Внизу проплывал Мексиканский залив, его спокойные валы зеленели множеством оттенков, а вода у берегов Кубы отливала ярким малахитом.

– Дальность десять километров, – выдал Почтарь, – цель наблюдаю.

На пульте замигал огонек, и грубоватый басок ворвался в пилотскую кабину:

– Говорит станция «Салют-8»! Видим корабль! Отлично идет, без крена, тангажа, точно по центру.

– Геша, ты, что ли? – весело откликнулся командир.

– О-о! Волчара пожаловал! Здорово! Только учти, землянин – местов нет.

– Чего-чего?

– Повторяю для особо тупеньких, – хихикнули со станции, – все стыковочные узлы заняты! Сейчас мы «Бурю» загрузим, займете ее место. На следующем витке! Понял, санитар леса? – незримый Геша мгновенно сменил тон на официальный: – По нашим данным, у вас всё идет штатно.

Станкавичюс ехидно ухмыльнулся, клонясь к Почтарю:

– Видать, начальство нагрянуло!

– Разговорчики на орбите! – сурово отозвалась станция.

– Как наблюдаете корабль? – подключился Волк.

– В центре экрана.

– Рассогласование по нулям, – солидно вставил Паха.

– Вы… это… или тормозите, или ускоряйтесь! – заволновался «Салют».

– Не боись, объедем!

Орбитальная станция сверкала, как любовно сделанная модель на угольно-черном стенде. Все три базовых блока вытягивались в длинный, вертикально ориентированный цилиндр, от которого, как ветви от ствола, отходили пристыкованные модули – жилые, технологические, служебные, функционально-грузовые, соединительные, лабораторные, всякие. Еще дальше простирались решетчатые фермы, удерживавшие «листву» солнечных батарей и терморадиаторов.

«Пробка! – Почтарь усмехнулся тому мальчишескому, что не унималось в нем, и держало в радостном возбуждении с самого старта. – Точно, как у нас во дворе! Вернешься поздно с дачи, а машину приткнуть некуда…»

Ко всем стыковочным узлам, кто-нибудь, да присосался – ТКС «Луч-4», пара «Союзов», «Буря»… За надирный порт, что «внизу», уцепился «Челленджер», у зенитного пристроилась «Заря-2».

– Понаехали тут… – проворчал Римантас брюзгливо.

– Включай «одуванчик», – велел командир.

– Включаю.

Гул двигателя зашуршал по борту.

– Идет разгон, – привычно доложил Павел. – ОДУ отработала штатно.

Ускорившись, «Байкал» поднялся, пролетая над станцией – восторгов на средней палубе резко прибавилось.

– Ой, а я думал, она на боку летит…

– Это называется гравитационная ориентация.

– Не умничай!

– Здоровущая какая…

– Кэ-эк хряпнется…

– Типун тебе на язык!

«Салют-8»» кружил над Землей по полярной орбите – доставить на нее с Байконура удавалось не двадцать четыре тонны полезной нагрузки, а лишь половину, зато все просторы Советского Союза видать. Вот проползли понизу заснеженные, безжизненные канадские острова, и распахнулись нескончаемые белые поля.

Даже из космоса арктические льды не казались плоскими, будто каток. Белизна порой отливала синевой, а ровная плоскость громоздилась торосами или раскалывалась трещинами. Но с борта корабля все эти отдельности сливались в сплошную выстуженную равнину.

Почтарь глянул за толстенные «лобовые» стекла – там меркла бесконечная чернота, не пропускавшая свет даже ярких звезд. Солнце ревниво царило в небе…

Неожиданно справа по курсу полыхнула бледно-фиолетовая вспышка. Проморгавшись, Почтарь разглядел крошечный челнок.

– Не понял… – затянул 2-й пилот озадаченно. – Его ж там не было!

– «Челленджер», что ли, обогнал? – пробормотал Волк, гадая. – Да ну, ерунда какая…

– «Буран»? – предположил Станкавичюс. – Господи, что я несу! «Буранчик» только готовится к старту…

– Явно не наш, – присмотрелся Павел. – «Дискавери»?

– Это «Атлантис»! – уверенно сказал командир. – «Дискавери» показывали в новостях, он сейчас на мысе Канаверал, а на «полярку» штатовцы выходят с Ванденберга… Э-э…

Почтарь моргнул – оттого и не увидел вспышки. Но и «шаттл» больше не висел белым бумажным самолетиком. Пропал.

– Может, связаться со станцией? – неуверенно предложил Волк.

– Ага, – кисло сказал 2-й пилот, – чтобы нас отдали мозгокрутам? – он талантливо передразнил станционного бортврача: – «Ну-с, на что жалуемся? Ах, «шаттлы» мерещатся? Нехорошо…»

– Вот что, мужики, – серьезно сказал Павел. – Молчим обо всем! А я со станции звякну одному товарищу…

Мужики молча кивнули.

Тот же день, позже

Московская область, Щелково-40

Спать легли рано.

За окном отчаянно валил снег, как будто зима срочно избавлялась от лежалых запасов. Чуяла, старая, подступавшую весну.

Всё смолкло в доме. Коша умотал на улицу, изнемогая от мартовских позывов, а Юлька гостила у бабушки.

Сытое урчание холодильника почти не достигало спальни, а больше и нечему шуметь. Тишина застыла такая, что я улавливал даже тиканье часов в гостиной. Порой в форточку дышал ветер, пахнущий снегом – тогда пробегали тюлевые волны, и звякали кольца с «крокодильчиками».

– Не спится… – тихонько пробормотала Рита. – А тебе?

– Тоже, – признался я. – Давай, встанем – и налопаемся?

Девушка тихонько засмеялась, ерзая и прижимаясь ко мне спиной. Моя ладонь с удовольствием соскользнула с гладкого бедра на плоский животик. Молодец Юлька, не растянула маме талию. Да и мама молодчинка, упорно ходит на гимнастику. Правда, в последнее время йогой увлеклась…

Рука долго блуждала по вздрагивавшему животу. Спустилась гораздо ниже пупка – и вкрадчиво поднялась, вминая пальцы в приятную округлость, теребя набухший сосок.

– Ты когда угомонишься, фавнёнок? – ласково пожурила Рита.

– Никогда, нимфеточка, – вздохнул я. – Набираюсь впечатлений на месяц вперед!

– На квартал! – хихикнула девушка, совершая развратные действия…

…Угомонились мы где-то через час, уже на диване в гостиной. Одеяла не было, и приходилось нам тискаться друг к другу, чтобы не замерзнуть.

– Подожди минутку…

Встав, я разжег камин, и быстренько вернулся к Рите, разнежено лежавшей в позе мадам Рекомье.

– Сейчас согреешься…

– Да мне и так тепло… Ты горячий, как печка! Слушай, – Ритин голос обрел легкую игривость, – а почему ты обнимаешь не за спину, а… ниже?

– Сравнила! – фыркнул я. – Спинка, она… Она как бы в общем доступе. Вон, у тебя вечернее платье есть, с вырезом до самого копчика!

– И ничего не до самого! И… Оно же тебе нравилось?

– Оно мне и сейчас нравится. Особенно, когда ангажирую тебя где-нибудь в ресторане! Приятно, знаешь, класть руки не на скользкую ткань, а на теплое, гладкое, шелковистое… Танец выходит почти приватный!

– А чего ж ты на Киврина зверем смотрел? На новый год! Помнишь?

– Ну, правильно! А чего он тебя лапал?

– Ага… Тебе, значит, можно Наташку лапать, а ему меня – нельзя?

– Наташка – это другое, – сказал я убежденно.

– Отелло ты мое ревнивое… – нежно заворковала Рита, прижимаясь всем телом.

– Да, я такое… – мои озабоченные пальцы усиленно раздвигали плотно сомкнутые ножки.

– Опять?! Ах, прелюбоде-ей…

Я закрыл девичий рот поцелуем.

* * *

Поленья в камине разгорелись, тихо потрескивая и нагоняя тепло. Отсветы шатались по стенам, пускаясь в пляс с тенями, а снежинки, что скреблись в окно, добавляли уюта.

Мы сидели с Ритой рядом на диване, и бездумно следили за причудливыми изгибами пламени. В трубе гудело.

– Ты проводишь нас? – негромко спросила девушка.

– Обязательно, – кивнул я, запуская пальцы в тяжелые, густые волосы моей брюнеточки. – Когда самолет? В понедельник?

– Ага… – последовал вздох.

– Провожу… Все-таки, хочешь с Юлькой лететь?

– Ну, да… Тебя же самого отправляют в командировку.

Я молча кивнул, перебирая девичьи волосы. Распространяться об экспедиции в «Бету» я не хотел категорически, хотя опускаться до лжи не хотелось еще больше. Спасибо Рите – не стала выпытывать. Уважала мое право на тайну. Хотя и знала, конечно, что я обязательно расскажу ей обо всем, но потом. Однако, терпение – тоже добродетель…

– Юлька будет ходить в школу при нашем посольстве в Гаване, – развивала тему девушка. – Зато, представляешь, сколько впечатлений у ребенка?! Куба! Море! Пальмы! А перелет? А заграница? Да я сама радуюсь! Знаешь, как было приятно, когда ты меня взял с собой в Париж?

– Ну, а как же? – поразился я дурашливо. – В Париж без жены – это все равно, что в Тулу без своего самовара!

Рита засмеялась, и крепко обняла меня.

– Там будут съемки в Гаване, потом на острове Пинос, – увлеченно болтала она. – А еще мы слетаем в Мексику – на Юкатане будем снимать, и даже в Бразилии! Представляешь?

– Роскошная натура! – улыбнулся я, и неуверенно предложил: – Может, поедим все-таки? А то у меня какое-то щемящее чувство…

– А давай!

Девушка накинула халатик, а я натянул свою «ночнушку» – вылинявшую, растянутую футболку. Нам нечего было стесняться на свету, просто не хотелось ежиться, усаживаясь голой задницей на холодный стул.

Рита как раз нарезала колбаску, когда зазвонил телефон – не обычный радик, а солидный аппарат, защищенный не хуже «вертушек».

– Нашли время! – недовольно заворчала девушка.

– Алё! – я тоже не был преисполнен добрых чувств.

– Привет! – вымолвила трубка. – Не разбудил?

– Паха? Вот это ничего себе! Привет! А ты откуда?

– Из космоса! – деланно засмеялся Почтарь. – Да мы, вот, только пристыковались. М-м… Я человек не слишком любопытный, просто слышал тогда, на Байконуре… В общем, я понял так, что ты не только физикой времени занимаешься, но и физикой пространства?

– Ну-у, типа того, – я напрягся. – А что случилось хоть?

– Да понимаешь… Тут такое дело… В общем, часа два назад мы летели над Северным Ледовитым, по полярной. Всё, вышли на монтажную орбиту – крутанемся виток, и на стыковку. И тут – вспышка! Далеко впереди, как взрыв! Заметь, никого вокруг, мы одни, и вдруг видим – в той самой точке, где пыхнуло, летит шаттл «Атлантис»!

– Интересненько… – у меня по коже промаршировали мурашки, и волосы на загривке вздыбились.

– Ну! – энергично воскликнул Пашка. – А потом еще интереснее! Опять вспышка – и нету «Атлантиса»! Исчез! Заметь, локатор мигом засек шаттл, когда тот появился…

– Паха, – сказал я серьезно, – мне не нужно доказывать, что ваш экипаж не страдает галлюцинациями.

– Потому и звоню тебе… – забормотал Почтарь. – Так… Слушай, если корабль «прокалывает» пространство, в точке входа… или выхода… должна же быть вспышка?

– Должна, Паха, должна… – я озабоченно закусил губу. – Инверсия же. Инверсное излучение. Вот что… Я займусь этим «Атлантисом», а ты пока… Ничего и никому. Понял?

– Понял, – серьезно ответил космонавт. – И… спасибо. Полегчало. Привет твоей!

В трубке задолбили гудки.

– Кто звонил? – полюбопытствовала Рита из кухни, аппетитно хрустя огурчиком.