– Сказал же, кретин! Меня притащили в конюшню уже хорошенько отходив, – он не пытался оправдаться перед другом, просто констатировал факт. – Я еле стоял на ногах, а глаза заливала кровь. Она указывала на меня! Эта несправедливость затмила мой разум! – стукнул кулаком по рулю. – Но, как выяснилось, тот, кто это сделал, стоял за моей спиной! Она показывала не на меня!

– Знаешь, Дарен, – как-то тихо проговорил Джеральд. – У меня сейчас огромное желание вмазать тебе, как следует!

– Если тебе станет легче, можешь сделать это. Только давай, когда найдем ее, – Дарен сам был не против себя впечатать пару десятков раз, но это не поможет вернуть любимую.

– И кто это сделал? – добил последним вопросом друг. Дарен резко выжал педаль тормоза до отказа. Машину чуть не развернуло, но Тилл уверенно справился с заносом. Сзади идущий пикап недовольно просигналил, обгоняя уже остановившийся посреди дороги автомобиль.

– Не знаю я! – вскричал словно раненый зверь. – Позади меня стояло не меньше шести человек и каждый из них мог оказаться той мразью! А Ева сказала, что помнит лишь неясный силуэт! – он уже несколько дней ломал себе голову, не находя ответа. Все-таки двенадцать лет прошло! Дарен не помнит тех людей, да и не старался он запоминать лица избивавших его. В ту ночь ему запомнилось лишь несправедливое обвинение девчонки, о которой он два года заботился.

– По-видимому Ева вспомнила… просто решила, по какой-то не понятной для нас причине, не сообщать тебе этого… – озвучил Джеральд в слух болезненную догадку, которую Дарен старался от себя отогнать.

Тилл задумчиво барабанил пальцами по рулю, абсолютно не обращая внимания на то, что перекрыл дорогу и собрал небольшую пробку из сигналящих ему автомобилей. Мысленно перенесся в ту роковую ночь. Напряжено пытаясь достать из разума мелькавшие лица разъяренных мужчин.

Вот отец держит полуживую Еву под руки, закутав в свою куртку. Его голос непривычно дрожит, когда он требует от несчастной жертвы назвать ублюдка, совершившего мерзкий поступок. В отцовских глазах… боль… Как Дарен раньше не замечал! Озадаченно потер заросший трехдневной щетиной подбородок. Его отец всегда по-своему заботился о Еве. Со стороны могло показаться, что он слишком к ней строг, но это было не так. Теперь понятно почему он постоянно пытался отогнать Дарена от девчонки. Видимо родитель чувствовал, что сын к ней не равнодушен и опасался, что он может совратить ее.

Кто же стоял за спинной? Кто?! Кто был настолько морально низок, чтобы изнасиловать ребенка?

Резкий хлопок ладонью по капоту вывел из блужданий по прошлому. Дарен вскинул сосредоточенный взгляд, встречаясь с разъяренным лицом женщины в возрасте. Она что-то нецензурно кричала, оскверняя улицу мерзким скрипучим голосом. Дарен усмехнулся уголком губ, нажав со всей силы на клаксон, оглушая недовольную особу. Та инстинктивно попятилась, освобождая путь.

– А я уж подумал, придется тебя перетаскивать на свободное сидение и садиться самому за руль, – хохотнул Джеральд, когда машина плавно тронулась с места.

25.

Автобус остановился посреди поля с засохшей травой, выпуская из своих недр хрупкую женскую фигурку. Как и четырнадцать лет назад осень полноправно вступила в свои права, овевая ледяным ветром лицо. Ева, ежась от промозглого холода с неприятными воспоминаниями, поправила воротничок кожаной куртки и быстрым шагом пошла по дороге, уходящей в небольшой лесок. Минут через двадцать машинально сбавила шаг. Сердце бешено колотилось в груди, готовое проломить ребра, в ушах стоял оглушающий гул. Вот, это забытое Богом убогое место, где ее двенадцать лет назад сломали! Разрушили в прах жизнь, бросив на произвол судьбы. Где самые близкие люди отвернулись от растерзанной ни в чем не повинной девчонки. Теперь, спустя двенадцать лет, не имеет смысла терзать себя домыслами почему так могло произойти. Почему мать даже не попыталась защитить своего единственного ребенка. Как говорится: что было, то прошло. Но, в тоже время, Ева не собиралась оставлять без возмездия всех виновных.

Казалось, годы обошли жалкий городишко стороной. Ничего не изменилось. Все так же обособленно стояли немногочисленные одноэтажные домики, от которых веяло нищетой с запустением. По единственной улице, как и раньше почти никто не ходил, предпочитая укрываться от холода в тщедушных жилищах. Единственная школа на краю селения, по-видимому, закрылась. Да это и понятно, молодежь предпочитает бежать из этой дыры, где толком нет ни работы, ни светлого будущего. Много лет назад в этом селении разводили породистых скакунов, но ферма обанкротилась, несчастных животных отправили на скотобойню, оставив горожан влачить жалкое существование.

Вскинула голову вверх в немом ужасе замерев. На холме, зловеще нависая над проклятым селением, чернела полуразрушенная конюшня. В ушах непроизвольно всплыли отвратительные чавкающие звуки и глаза… Сальные, заплывшие от алкоголя с похотью. Мерзкие, насытившиеся ее болью с отчаяньем. Девушка передернула плечами, скидывая оцепенение.

«Спалить бы тебя к чертям собачим!» – зло пронеслось в голове от бессильной ярости.

Медленно двинулась дальше, уже не так уверенно, но все еще решительно. Нельзя поддаваться чувствам. Она уже пережила тот кошмар, теперь настало время для справедливого возмездия. Хорошо, что стрелки приближаются к отметке четырех часов и начинает потихоньку смеркаться. Ее будет труднее узнать в полумраке.

Наконец, обрисовался знакомый силуэт чуть покосившегося с облупившейся краской дома. Крыльцо с тремя ступеньками провалилось от времени, а черные глазницы окон безразлично наблюдали за Евой. Рука непроизвольно нащупала в кармане прохладный металл, придавая немного уверенности. Столько лет ее здесь не было! И столько же она ничего не помнила. Иногда действительно незнание становится спасением. Смогла бы она нормально существовать, если бы не стерла из памяти адское поселение? Хотя ее существование не дотягивало даже до нижней планки нормальности. Но все же она здесь! Стоит перед закрытой дверью, скрывающей в себе мерзкое чудовище с ответами на оставшиеся вопросы. Дернулась, готовая взбежать по просевшим ступенькам…

– Малышка, Ева?

***

– Что за дыра, – потирая переносицу, промямлил Джеральд, нехотя, вылезая из салона дорогого внедорожника. – Я бы на твоем месте в любом случае отсюда двинул ласты.

– Я собирался… вместе с Евой, – Дарен устало облокотился спиной о дверцу машины, буравя почерневшим взглядом дом своего детства. На память не приходило почти ничего хорошего. Мать умерла, когда ему было всего семь лет. Отец, бывший военный, воспитывал его в исключительной строгости на армейский лад. За малейшую провинность Дарен получал с полна. Друзей он не считал необходимым заводить, да и не было тех, на кого можно было положиться или довериться. Лишь один светлый лучик во всем том беспросветном мраке. Это Ева. Так неожиданно ворвавшаяся в его жизнь, перевернувшая все с ног на голову, все его ожидания и взгляды. Такая нежная, но в тоже время непреклонная. Они, не видящие от близких любви и заботы, пытались это получить друг от друга.

– А это ее дом… – жестко выдавил из себя, кивнув в сторону покосившейся развалюхи. – По-видимому, здесь давно никто не живет…

– Твою ж… – чертыхнулся Джеральд, пнув ногой по колесу автомобиля. – И где мы будем искать твою Занозу?

Дарен сам пребывал в бессильной ярости. Проделав такой длинный путь оказаться перед тупиком! Интересно, что ощутила Ева, когда поняла бессмысленность затеи? А главное, куда направилась дальше? Не верится, что девушка просто взяла и смирилась. Не в характере Евы вернуться в исходную точку, продолжая жить как ни в чем небывало.

«Куда тебя понесло дальше?» – без конца вертелось на языке. Дико хотелось выть от бессилия что-либо изменить. Внутреннее чутье подсказывало, что любимая движется к пропасти. Ее необходимо догнать пока она не успела дойти до конечной отметки, иначе будет поздно.

Погрузившись полностью в свои размышления, Дарен не сразу заметил, как дверь в его отчий дом отварилась и оттуда вышел мужчина в возрасте с крепким телосложением. Джеральд с отвалившейся челюстью молча метал взгляд от сына к отцу. Сомнений в том, что этот незнакомец отец Дарена не могло быть. Они были очень похожи между собой. Оба высокие, темноволосые с одинаковым разрезом темно-карих глаз и гордой осанкой. Только вот в незнакомце еще читалась армейская выправка.

– Я ждал тебя, сын, – произнес мужчина, поравнявшись с друзьями.

***

– Малышка, Ева? – едва слышный шепот заставил девушку непроизвольно громко вскрикнув, подпрыгнуть от неожиданности на месте. Рвано дыша, резко обернулась на голос. Позади стоял мужчина в армейских штанах и замшевой коричневой куртке. Его лицо наполовину скрывал козырек кепки, но…

Она все же узнала его…

– Адам… – еле слышно прошептала пересохшими губами. Ей с трудом удавалось стоять вертикально на ватных ногах. – … Тилл, – один из призраков прошлого, которого она не готова была встретить.

Мужчина, сорвав кепку с головы, небрежно отбросил в сторону:

– Ты хоть обращаться с этой штукой умеешь? – сверкнув глазами кивнул головой на слегка оттопыренный карман. Ева была на все сто процентов уверена, что пистолет, невозможно рассмотреть. Так как он догадался? – Надеюсь он на предохранителе? Иначе ты рискуешь что-нибудь себе отстрелить, – мягко улыбнулся краем губ. Сердце болезненно кольнуло от его сходства с сыном. Всю поездку она гнала мысли, связанные с Дареном и теперь была не готова встретиться с человеком его внешне напоминавшем. До боли захотелось закрыть глаза и оказаться в объятиях любимого, где ей было по-настоящему спокойно и хорошо, где чувствовалась сила, ограждающая от черствого безразличного мира.

– Зачем ты вернулась, Ева? – сдавленно проговорил Адам, делая шаг навстречу застывшей в растерянности девушки. Ева непроизвольно резко попятилась назад. Широко раскрытые огромные синие глаза с испугом скользили по мужскому лицу, а руки нервозно не находили себе мета. – Дарена здесь нет! – как-то резко вырвалось, еще больше пугая бывшую подругу его сына. – Ты ведь за местью приехала? Память вернулась? Так?! – грозно взревел, болезненно морщась. Каждое слово словно ножом по коже. Каждое слово и тело крупно вздрагивает. Он так сильно ее пугает! Что бы случилось, если вышел бы не Адам       Тилл, а… Тварь, испоганившая ее? Осквернившая ее детское тельце! Смогла бы она совершить задуманное? Вскинула гордо голову, побеждая трусливую сущность, глубоко засевшую в душе.

– Нет! – твердо, но в тоже время непреклонно. – Я не ищу твоего сына.

Адам Тилл стал белее бумаги, схватившись за сердце. В таких же темных как у сына глазах мелькнула искра сомнения. Лицо чуть смягчилось:

– Тогда кого ты ищешь? – в его голосе отчетливо слышалась надежда. – Ева, мой сын не виновен? – чуть покачнулся, но тут же взял себя в руки. – Не молчи… пожалуйста.

– Нет, – глаза защипало от нахлынувших слез. – Дарен был ни причем, – на ватных ногах еле доплелась до крыльца дома, где пришлось прожить два чертовых года, и рухнула на прогнившие ступеньки. Адреналин резко прекратил свое действие сменившись апатией. Длинный путь закончился ничем… Долбанным провалом!

Адам Тилл, засунув руки в карманы медленно приблизился, внимательно рассматривая хрупкую съежившуюся фигурку. Порыв ветра бросил в лицо девушки темную прядь волос, но она даже не заметила этого, погрузившись в раздумья:

– Тогда кто? – прерывисто дыша задал мучивший вопрос. Двенадцать лет его душа была не на месте, считая, что он вырастил выродка. – Почему ты указала на него? – обессиленно плюхнулся рядом.

Крупная слеза прочертила дорожку по шелковой щеке. Вторая последовала следом. Ева закрыла лицо руками, плечи задрожали от еле сдерживаемых рыданий. Адам терпеливо ждал. Наконец всхлипы затихли. Размазывая тыльной стороной руки слезы, девушка выпрямилась: