Эмили была слишком занята возней с торцевой крышкой карниза для штор, чтобы ответить. Как только та поддалась, она попыталась засунуть банановую кожуру в полый стержень, но безуспешно.

– Черт возьми! – рявкнула она. – Креветки подошли бы идеально, но у меня их нет. Мне нужно сходить в магазин.

– С какой стати тебе понадобилось засовывать креветки в карниз для штор? – спросила Алекс. – Для чего бы ты это ни делала, тебе нужно прекратить прямо сейчас и поговорить со мной.

Эмили упала на деревянный пол, ее била дрожь. Карниз для штор с грохотом откатился в сторону. Она уронила банановую кожуру себе на колени и закрыла лицо руками.

– Это случится снова, – простонала Эмили. – Я чувствую.

Алекс прекрасно понимала, что значит это. Она также могла догадаться, что Эмили задумала с мусором.

– Ты пытаешься саботировать эту продажу? Твою продажу?

Эмили мрачно кивнула.

– Я прочитала в Интернете историю о женщине, которая перед тем, как съехать, положила несколько креветок внутрь карнизов для штор в своем бывшем семейном доме. Никто не мог найти источник зловония, и он свел жильцов с ума.

– О, Эм, – тяжело вздохнула Алекс.

– Я хотела оклеить стены мокрым картоном, чтобы попытаться вырастить черную плесень, но не думаю, что у меня хватит времени до следующего осмотра. У меня всего три дня!

Алекс опустилась на пол и обняла сестру за плечи.

– Ты совершенно не в себе, понимаешь?

– Понимаю, – призналась Эмили. Однако, казалось, ее это не волновало.

– Это из-за Мэнди Кумар, не так ли? – На лице Алекс отразилась смесь сочувствия и любви.

– В свое время я видела томные взгляды, – нахмурилась Эмили. – Но глаза Кена буквально вылезли из орбит. Я имею в виду, что согласна – Мэнди хорошенькая и у нее отличная фигура, надо отдать ей должное, но я не ожидала, что мне понадобится чашка, чтобы собрать слюни моего мужа.

– Ты уверена, что не преувеличиваешь? – спросила Алекс, хотя прекрасно знала ответ.

– Что еще хуже, Мэнди тоже без ума от Кена, – продолжала Эмили.

– Кен действительно красив. У многих женщин такая реакция на него, но это ничего не значит.

Выражение лица Эмили омрачилось еще больше.

– Я знаю разницу между обычным взглядом восхищения и чем-то большим – и это было нечто большее.

– Мне кажется, ты устраиваешь бурю в стакане, – попыталась успокоить ее Алекс. – Может быть, они работали вместе или что-то в этом роде? Может, он просто узнал ее, и всё.

– Я уже спрашивала его об этом, и он сказал «нет», определенно нет. Даже если так, то они обязательно упомянули бы об этом в разговоре, верно? Вместо этого Кен воспользовался моим вопросом как возможностью прочитать мне лекцию о моей ревнивости. Мне все равно, что он говорит. Это случится снова, и это случится между ним и Мэнди. Я это нутром чую.

– Кен и Мэнди?

– Да, Кен и Мэнди! – прорычала Эмили. – У меня такое же чувство, как и тогда.

Тогда. Алекс не нуждалась ни в каких разъяснениях.

– Ты не можешь знать наверняка, – заметила она.

– Я знала, что он спит со своей секретаршей. Поняла, стоило ему сказать мне, что он не стал бы делать что-то настолько банальное, что он как раз делает что-то настолько банальное.

– Пятнадцать лет прошло. С тех пор у вас все было хорошо. Ты справилась с этим.

– Лжец однажды – лжец навсегда, – произнесла Эмили.

Алекс поднялась на ноги, потянув сестру за собой. Она положила руки ей на плечи, чтобы Эмили не могла спрятаться от ее пристального взгляда.

– Милая, – произнесла Алекс тоном, исполненным сочувствия. – У вас с Кеном сейчас все хорошо. Ты проделала тяжелую работу и выкарабкалась.

Это было правдой. На это ушло полтора года усилий, но Эмили и Кену удалось оправиться от его измены. Это был болезненный процесс для обоих, требовавший смирения, поиска компромисса и абсолютной честности. У Кена не было другого выбора, кроме как уволиться с работы, продать дом и переехать. Именно поэтому Эмили стала жить на одной улице со своей сестрой.

Когда о романе Кена стало известно, никто не убеждал Эмили оставаться с ним, включая Алекс. Эмили пришла к этому решению после продолжительной терапии. Испытывая угрызения совести, Кен согласился передать жене свой телефон и пароли от учетной записи и умолял о втором шансе. Потребовались долгие месяцы, чтобы восстановить доверие и вернуть браку стабильную основу.

По крайней мере Алекс так считала.

– Один взгляд не должен тебя настолько расстраивать. – Алекс подняла банановую кожуру, и запах гниющего фрукта защекотал ей нос.

Эмили закатила глаза, как это сделала бы Летти.

– В самом деле?! Ты что, правда ничего не заметила?!

Алекс нахмурилась, жалея, что честность – лучшая политика.

– Ладно, я действительно кое-что видела, – призналась она. – Но я не могу сказать, что это было нечто большее, чем какая-то внезапная химия.

– Для меня этого достаточно, чтобы саботировать сделку.

– Разве ты не давала какую-нибудь профессиональную клятву или что-то в этом роде?

– Мы даем обещание. Не думаю, что это одно и то же.

– Это вроде как одно и то же. И, к тому же то, что ты здесь творишь, вполне может быть незаконным. Так что я иду домой за метлой, мы уберем этот беспорядок вместе. А ты пока верни на место карниз.

– Хорошо, – согласилась Эмили. Казалось, она успокоилась и пришла в себя, точно внезапно нагрянувший шторм налетел и прошел. – Просто пообещай мне, Алекс, пообещай, что не будешь мне лгать. Если ты что-то увидишь, скажи об этом, хорошо? Мне требуется собственная система безопасности. В этой борьбе я не выдержу еще одного раунда.

Алекс было трудно воспринимать свою сестру как взрослую. Вместо этого она увидела Эмили через призму воспоминаний, тем самым проблемным подростком, способным сорваться и совершить нечто безумное, например разбросать мусор в доме, продажей которого она занималась.

– Конечно, – проговорила Алекс, зная, что доказательства измены Кена должны быть неоспоримыми, чтобы она могла сдержать данное обещание.

Глава 5. Летти

Из окна своей спальни я наблюдаю за приближающимся грузовиком. Очень большим грузовиком! Хотя стоит признать – дом тоже не маленький. Серебристый «Лексус» останавливается у подъездной дорожки, и из него появляется Самир Кумар. Он одет так, словно собрался поиграть в гольф: в брюки цвета хаки и симпатичную рубашку на пуговицах с короткими рукавами. Мужчина идет по своей новой дорожке, уперев руки в бока, оглядываясь по сторонам, а затем в смятении качает головой. У меня такое чувство, что он не может до конца поверить, что купил это место.

У Мэнди Кумар абсолютно противоположная реакция. Она нетерпеливо выскакивает из машины, будто в школе только что начались летние каникулы, и сама выглядит очень по-летнему в небесно-голубом платье, с солнечным пучком светлых волос, собранных в тугой хвост.

Я задаюсь вопросом: а что же Джей? Заинтересовала ли его покупка нового дома настолько, чтобы он появился в день переезда? Хотя, возможно, я надеюсь, что его достаточно заинтересовала моя персона, чтобы сегодня он был здесь. Мы не обменялись телефонами, но я нашла его в Интернете. И пусть у меня не хватило смелости отправить приглашение в друзья, это не значит, что я выбросила его из головы.

Обуреваемая этими мыслями, я замечаю сверкающий синий «Субару», который мчится по Олтон-роуд слишком быстро для мамочек нашего квартала. Машина резко тормозит рядом с «Лексусом». Мгновение спустя из нее выходит Джей. Мое сердце замирает.

Моими самыми ранними увлечениями были диснеевские принцы, и когда Джей, высокий и худощавый, с важным видом подходит к своим родителям, в нем определенно есть нечто от царственного персонажа. Он останавливается рядом с отцом, они над чем-то смеются, и это меня удивляет. У меня сложилось впечатление, что Джей считает себя глубоким разочарованием для своих родителей, и в этом мы с ним схожи. Интересненько.

Через несколько мгновений он уже помогает разгружать машину. Это кое-что говорит о его характере. Может означать, что он не ленив, но с другой стороны, его выгнали из колледжа. Что, если дело было не в его оценках? Я вспоминаю о его словах, сказанных в день вечеринки, – о том, что местью можно наслаждаться. Интересно, он пришел к такому выводу, основываясь на личном опыте?

Слово «месть», конечно же, навевает мысли о Райли Томпсон. Если кто-то и заслуживает возмездия, так это Райли, и не только потому, что она сдала меня как школьного вандала. На самом деле я не один раз становилась жертвой ее жестокого сердца.

Из моего окна видно окно спальни Райли. Было время, когда мы общались с помощью азбуки Морзе, используя для этого свет в наших комнатах. Тогда я наивно полагала, что наша дружба будет длиться вечно. Затем началась средняя школа, а вместе с ней и издевательства Райли.

Оглядываясь назад, я понимаю, что не должна была удивляться такому повороту событий. Мы стали друзьями только из-за близости домов, а не из-за личных качеств. Мы были одного возраста и пола и являлись единственными детьми в своих семьях, и как следствие Райли и я были втянуты в жизнь друг друга.

В течение нескольких лет мы оставались неразлучны. Райли была моей лучшей подругой, моим неизменным компаньоном по раздаче сладостей. На Хэллоуин мы всегда надевали парные костюмы. В нашей последней комбинации я была бейсбольным мячом, а она – битой. Как иронично! В один год мы рука об руку ходили от дома к дому, собирали столько конфет, сколько могли унести, а на следующий я стояла у входной двери Райли без нее, потому что она бросила меня ради новой крутой компании. В том году Уиллоу положила в мою наволочку несколько дополнительных упаковок с Reesés Pieces^[9]. Я выкинула их в мусорное ведро.

Конечно, мне было больно, но что я могла поделать? Райли нашла новых друзей, все они были популярными девушками, которые никогда не признали бы меня «своей». Я неправильно одевалась, не интересовалась вещами, на которых они были зациклены, и меня не заботило, кто из мальчиков чем занимается. Уже тогда я начала больше думать о вырубке лесов, чем о блеске для губ и модных легинсах.

Начало конца наступило, когда Райли перестала здороваться со мной в школе. На девичьем языке молчание – это, по сути, формальное объявление войны. Быть проигнорированным – это одно, с таким справиться я могу. Но как только Райли начала действовать в соответствии с «менталитетом стаи», когда она и ее соратники изолировали меня, я превратилась из человека в добычу. Это был первый раз в моей жизни, когда я испытала настоящий стыд.

О, конечно, в школе нам читали множество лекций об ужасных последствиях издевательств. Фразы вроде «поддерживайте друг друга», «проявляйте сострадание», «расширяйте возможности друг друга», «выбирайте доброту» и бла-бла-бла вбивались в нас, начиная с сентября, но Райли и ее команда были невосприимчивы к старой поговорке: «Если не можешь сказать ничего хорошего, не говори ничего вообще».

Парни-задиры, как правило, бьют или пихают, но девушки куда коварнее. Они эмоциональные ниндзя, наносящие незаметные раны, которые вы не видите и не чувствуете до тех пор, пока не истечете кровью и не окажетесь на грани социальной смерти.

Райли и ее банда установили за мной тайное наблюдение – ждали, высматривали, надеялись, что я сделаю неверный шаг. Мне не потребовалось много времени, чтобы дать им то, чего они хотели. Оказалось большой ошибкой, что я была любезна с учеником, стоявшим близко к нижней ступеньке школьной социальной иерархии. Мальчика звали Мэтью Бёрд^[10] – довольно приятный парень, но у него не было фирменной одежды, спортивных навыков или подходящих друзей, которые сделали бы его популярным. Зато у него была непослушная копна темных волос, за что он получил прозвище «Птичье гнездо».