– В общем, у меня завтра день рождения, и я вас приглашаю! Конечно, ничего особенного, но моя мама отлично готовит. Может, вам было бы интересно взглянуть, как живет обычная семья в России. И погулять по парку, по таким местам, куда туристов не водят – но весной там обалденно красиво.

Профессор смотрел на нее все с той же спокойной полуулыбкой, но теперь к ней добавилась тень смущения – и Лида огорчилась едва ли не до слез. Конечно же, деликатный историк сейчас мысленно страдает и не знает, как от нее отвязаться. В него ведь и так влюблена половина студенток, не считая преподавательского состава. А тут на тебе: нашлась нахалка, которая зовет домой вроде бы под благовидным предлогом, и не пошлешь так сразу подальше.

Осознав все это, девушка вжала голову в плечи и побрела к выходу из аудитории.

«Плевать. Переведусь в другой вуз. Будет зато мне на будущее урок».

– Лида! – окликнул ее профессор Гольдман и голос его звучал удивленно. Весна и не подумала остановиться. Однако у самой спасительной двери ее взгляд уперся в моднющие ботинки профессора, успевшего ее опередить и загородить проход. Пришлось застыть на месте, все так же не отрывая глаз от пола.

– Давайте вот как поступим, – зазвучал над головой невозмутимый голос. – По стечению обстоятельств завтра я буду именно в вашем городе, встречаюсь со старыми друзьями. А если вы, Лида, напишете свой адрес и сообщите время праздника, я попробую подстроить свои планы и отведать стряпни вашей уважаемой матушки. Согласны?

Она как-то исхитрилась кивнуть. Откуда-то в руках появился развернутый на чистой странице блокнот, девушка вписала требуемое, едва понимая, что делает и зачем.

А уже в дверях аудитории обернулась – и сердце оборвалось. Профессор смотрел ей вслед, и было в его глазах что-то… нет, ничего недостойного и двусмысленного, одернула себя девушка. Просто необъяснимая нежность. Он смотрел так, будто она была его любимой сестрой, а то и дочкой, о которой он привык заботиться, ревниво замечать каждую перемену в ее настроении. А еще была в его взгляде грусть, словно они не поняли друг друга и расстались не на должной ноте.

Лида не помнила толком, как покинула университетское здание, как оказалась на бурлящем толпами Невском. Мать еще неделю назад подсунула ей деньжат, велела пройтись по магазинам и купить на праздник сногсшибательный наряд. Весна, как всегда, затянула до последнего, вот сегодня попыталась, но какое там! В пару магазинов она действительно зашла, но даже не запомнила толком, что выбирала и брала на примерку. Плюнула на все и поехала домой.

Одно было абсолютно ясно: она сделала все возможное, чтобы превратить свой день рождения в сущий ад. Не появится профессор – ей будет плохо, придет – еще хуже, потому что она его на это вынудила своим неумением держать лицо. Ради друзей и родителей придется сохранять бодро-веселый вид, а достойно притворяться она никогда не умела. Мама и чуткая Милка ее расколют на раз. Оставалось лишь принять весь ужас содеянного и постараться не портить веселье другим. Ну, если оно вообще получится, это веселье, а не сведется к неловкости и недоумениям. Родителей-то появление в гостях немолодого профессора вполне может навести на определенные тревожные мысли…

Но в одном ей под конец дня точно повезло: Лида готовилась к бессонной ночи, а отключилась сразу, едва коснулась головой подушки. За один только день она вымоталась, словно за неделю.

Глава 2. День рождения Лиды Весны

А утром ее разбудили слаженный хор военных песен из всех поселковых репродукторов, гулкая перекличка голосов за окном –поселковый народ двигался в направлении города на праздничные мероприятия. Этому шуму вторил телевизор в комнате родителей. Лида села на кровати, выпрямила спину и накрепко сцепила руки у груди. Она дала себе на этот день клятву скрепить сердце, сковать железной цепью эмоции, чтобы все вокруг нее были счастливы и довольны. А своим чувствам дать волю лишь когда вернется снова в свою комнату. Тут сможет вволю порыдать, если праздник обернется полным провалом.

Взбодрив себя таким решением и даже повеселев, Весна в темпе придала себе бодрый и позитивный вид. В ванной долго плескала ледяной водой на лицо, пока щеки и лоб не запылали. Заплела в тугую короткую косу отросшие с последней стрижки волосы, в карман халата сунула мобильник – а вдруг профессор Гольдман все же решит заглянуть, и у него возникнут вопросы, например, как добраться до их дома. А после этого вприпрыжку сбежала на первый этаж с самым ликующим видом, на который была способна.

Мама и отчим уже ждали ее, хотя усердно делали вид, что пялятся в экран телевизора. А сами наверняка обсуждали грядущий праздник, потому даже не заметили, что телик орет на весь дом. Вера тут же поднялась с кресла навстречу дочери, протянула вперед руки. Лида, улыбаясь от уха до уха, с готовностью нырнула в материнские объятия.

– Лидуня моя, красавица! – заворковала Вера, привставая на цыпочки – дочь давно обогнала ее ростом. – Счастья тебе, родная, во всем-во всем и всегда-всегда! Ну и здоровья, конечно.

Прерывистый вздох матери на последней фразе немного удивил Лиду – она вроде на здоровье и так не жалуется. Но Вера уже оторвалась от дочери, спеша со всех ног обратно к креслу, за которым, как оказалось, притаился подарок.

В большой пакет с логотипом известного бренда Лида сунула нос незамедлительно – в отличие от праздников подарки-то она любила. А вот получала редко, много лет в их маленькой семье денег едва хватало на самое необходимое. Через мгновение она, от восхищения перестав дышать, держала на вытянутых руках платье изумительно синего цвета, из тончайшей шерсти, с драпировкой на талии и серебристым тиснением вдоль ворота. Значит, мать была уверена, что дочка все равно с покупкой не справится, вот и подстраховалась.

Следом подошел отчим, немного стесняясь, чмокнул девушку в щеку, достал из-за спины и вручил свой пакет, небольшой, элегантный. Там в бархатной коробочке обнаружилось украшение к платью – серебряная подвеска в виде лиры, на тонкой цепочке, под самую шею. Сразу стало ясно, что оба подарка тщательно согласовывались и подбирались, возможно, месяцами. Охнув от восторга, Лида обхватила за шеи сразу обоих, бестолково расцеловала, а потом стремглав взлетела обратно на второй этаж – примерять обновку.

Натянула платье, порадовалась тому, как волшебно нежнейшая материя облегла ее худое подтянутое тело, добавила нужных форм и сгладила острые углы. После застегнула на шее кулон, полюбовалась на себя, вертясь у зеркала, пока голова не закружилась. Попав безоговорочно под влияние дизайнерского шедевра, Лида без колебаний распустила простецкую косу, до блеска начесала волосы и заколола тяжелую копну высоко на затылке. Бросила в зеркало вопрошающий взгляд: оттуда на нее смотрела какая-то незнакомая Лида Весна, почти совсем взрослая, очень красивая.

И девушка вдруг задохнулась от счастья, от невероятного ощущения, что вся жизнь впереди, и в этой жизни ее обязательно ждет что-то необыкновенное, замечательное. Вот и мама теперь здорова, счастлива в первом в ее жизни браке, у них настоящая семья! В свете этого не так уж важно, как сложится сегодняшний день. Да пусть хоть вообще идет все наперекосяк – она и бровью не поведет. И не плакать будет, вернувшись в свою комнату, а смеяться в голос!

И еще одну вещицу добавила Лида к «красоте» – так мысленно окрестила она свой новый облик. Браслет из белого сплава, узкий, матовый, который снимала только на ночь. Откуда он взялся, никто не смог ей внятно ответить, мать упоминала про некий «подарок» и всякий раз отводила глаза. У браслета был секрет: стоило ему пригреться на запястье или полежать на ладони, как в глубине зажигались и горели ровным светом две звездочки, красная и синяя. По бокам от них, если присмотреться, проглядывал намек на еще две, золотую и серебряную. Только они не горели, как не нагревай. Однажды Весна даже занесла вещицу в мастерскую, попросила сменить светодиоды. Однако мастер долго вертел браслет в руке, пока не признался наконец, что «понятия не имеет, как эта штука устроена».

Финальным аккордом она подобрала в невеликом своем гардеробе подходящие к платью белые лодочки и сбежала вниз и с улыбкой искреннего удовольствия. А уж там собрала все восторги и комплименты по поводу своего волшебного преображения. Впрочем, Вера скоро вернулась мыслями к делам насущным и поручила дочери сбегать к ларьку от хлебозавода за свежим хлебом.

– А больше ничего не нужно докупить? – спохватилась Лида. – Я ведь все-таки пригласила кое-кого, ну, я вас предупреждала…

И примолкла, осознав нечто странное: вчера по возвращении ее из института никто не поинтересовался насчет того, ждать ли еще одного человека, и это после утренних треволнений! Нагулялись среди фонтанов и забыли? Едва ли. Она заметила, как мама и отчим обменялись понимающими взглядами, а мать сказала:

– Учли мы твоего приглашенного, не волнуйся. Уже и стол накрыт.

– А еды на весь поселок хватит, твоя мама разошлась, –добавил доктор Ворк.

– Но он может не прийти, я не уверена…

– Не придет – прибор долой, и все дела! Беги уже, а то разберут! – Замахала на нее руками Вера.

Лида в крохотной прихожей накинула поверх нового платья удлиненную куртку-анорак и решила обойтись без головного убора. Влезла в массивные, надоевшие за холодные месяцы ботинки, пересекла двор и помчалась в сторону поселкового рынка.

Она уже проделала половину пути, когда вдруг резко затормозила, взметнула каблуками фонтанчики пыли, досадливо ойкнула. Мобильник! Оставила его в кармане халата, а профессор может позвонить в любой момент. Не получив ответа, решит, что приглашение было глупой шуткой. Девушка опрометью бросилась в обратном направлении.

Последние метры до родного дома, сбив дыхание, шла уже нормальным шагом. В конце концов, если был звонок, не беда: она соберется с духом и перезвонит, времени прошло всего ничего. Лида на ходу по старой привычке привставала на цыпочки и поглядывала через забор. Сперва видны были лишь голые кусты с бурыми гирляндами набухших почек, потом показалось распахнутое окно кухни, за которым перемещалась между столом и плитой щуплая фигура отчима. Две старые яблони, чьи ветви давно и прочно переплелись, заслонили обзор. А миновав их, девушка застыла на месте и чуть не вскрикнула, едва успев зажать ладонью рот.

На пороге дома мать в накинутой на плечи пушистой кофте разговаривала с кем-то, кто стоял на земле, но все равно возвышался над ней так, что Вере приходилось запрокидывать голову. В первый миг Лиде показалось, что пожаловал профессор собственной персоной, и она испытала странный покой, будто даже ни капли не сомневалась в его появлении. Правда, профессор Гольдман в университете всегда щеголял в элегантных костюмах, на госте же были растянутые джинсы и объемный свитер мятного цвета. И пунктуальностью своей профессор славился, с чего бы ему заявляться в такую рань? Но рост, но почти красные на солнце волосы! Вот только куда подевалась седина? И мама болтает с пришельцем запросто, как с хорошим соседом – тоже странность.

В этот момент мужчина оперся рукой о перила крыльца, при этом немного сместился вбок и повернулся к Лиде в профиль. Разочарованный вздох вырвался из груди: не он! Это совсем молодой парень, нет россыпи морщин в уголках глаз, на скулах пылает великолепный румянец. Но как похож! Не иначе профессор прислал родственника, чтобы извиниться за свое отсутствие. И не просто родственника – сына, только так можно объяснить поразительное сходство. Значит, заметил чрезмерный интерес девушки к своей академической персоне и решил таким способом вразумить, дать понять, что он вовсе не одинок в этой жизни. Жестоко, но действенно.