Вот и мама на крыльце отчего-то прекратила улыбаться, съежилась и едва не плачет. Значит, вникла в суть дела и наперед предвидит, что долгожданный праздник будет загублен. Незнакомец что-то говорит ей с мягкой полуулыбкой, уговаривает или утешает. Протянул к ней руку – и Вера с готовностью схватилась за его ладонь, смотрит на парня, как на родного.

– Все чудесатее и чудесатее, – буркнула себе под нос Лида, пожала плечами. И во избежание неловкости отправилась по прежнему маршруту.

А когда через полчаса она вернулась с раздувшимся пакетом через плечо, в доме уже стоял дым коромыслом: блюда сносились в гостиную, в кухне на всех четырех конфорках кушанья доходили до нужной кондиции. Вера, столкнувшись с дочерью в тесном коридорчике, распорядилась деловито:

– Неси хлеб сразу в гостиную и выложи на подоконник, будем дорезать по необходимости.

Смотрела при этом в другую сторону, прятала покрасневшие глаза.

Лида так и сделала. Однако в гостиной ее изумили сразу две вещи, так что она и до окна не дошла, застыла посреди комнаты, таращась на стол. Первой вещью был невероятной красоты и размеров букет пылающих георгинов. Второй – торт, занявший место в самом центре стола и явно испеченный не в знакомой Лиде барахлящей духовке – туда бы он даже не поместился.

Два земных полушария перетекали друг в дружку, образуя цифру 8. Страны, моря, острова исполнены разноцветной глазурью с удивительной точностью. Свободное пространство занимали фигурки из марципана и шоколада: это были поезда, самолеты, машины, крохотные, но выполненные с учетом малейших деталей. А еще пряничные человечки, машущие платочками на прощание, обнимающие друг дружку после расставания. Лида подзависла: торт можно было рассматривать неделю и не углядеть все детали.

– Нравится? – Это Вера заглянула в гостиную.

– Мам, такое великолепие откуда здесь взялось?!

– Да так, передали с наилучшими поздравлениями имениннице, – хихикнула мать.

Мозг лихорадочно заработал: передал, конечно, тот рыжий, который на сто процентов как-то связан с профессором Гольдманом. Сам профессор сюда не пожалует, тоже ясно. Но что, скажите на милость, означает украшение торта? То, что перед Лидой открыт целый мир? Или можно питать крохотную надежду, что этот мир они повидают вдвоем? А иначе не логичнее было бы вместо шикарных машин и самолетов малой авиации раскидать по сладким полушариям печальную вереницу автобусов – самый доступный для Лиды транспорт, если вдруг выберется в заграничное путешествие. Хотя, иностранец мог не держать в голове такие тонкости, да и откуда ему знать, как она живет.

– Цветы положено вручать, а не передавать тайком! – раздражаясь от своих мыслей, выпалила девушка.

– А цветы мне, а не тебе, – тотчас парировала Вера. – Это я, между прочим, мучилась-рожала. И это я обожаю ранние георгины!

– Ой, мамуль, прости!

Но тут уже раздался звонок от ворот, и Лида побежала встречать гостей. Пришли Мила и Алексей. Пылающее лицо лучшей и единственной подруги почти скрывал художественно составленный букет, ее парень на вытянутых руках держал увесистый подарочный пакет. Весна одарила друзей сияющей улыбкой – это она припомнила данное самой себе обещание. И огляделась по сторонам: кого-то явно не хватало.

– Леш, а где твои младшие?

– Участвовали в шествии «Бессмертного полка», – отчитался Санин. – А потом родители их на аттракционы повели.

– Ой, а почему не к нам? Еды просто горы наготовлены.

– Они ближе к вечеру сюда прибегут и все подчистят, не переживай, – заверил ее Алексей. Лиде показалось, что он вроде как не в своей тарелке, тяжело вздыхает, косится беспокойно то на Милу, то на Лиду.

«Интересно, когда в сентябре на его днюхе была, он ничуть не напрягался. Тогда еще его родители едва не задушили меня в объятиях, странновато выглядело для первого знакомства».

Все вместе прошли в дом, там Мила начала безудержно восхищаться удивительным тортом, а Санин – снимать его со всех ракурсов на свой мобильный. Лида же все еще ждала, не теряла надежду, и даже поморщилась от досады, когда Вера пригласила к столу. И именно в этот момент от калитки раздался еще один звонок…

Ноги тотчас превратились в желе, Лида уронила на палас флакон духов, только что обнаруженный в подарке от ребят. Беспомощно огляделась по сторонам: отчим с сосредоточенным видом откупоривал пачки с соками, Вера резала хлеб. Мила и Алеша крутились вокруг торта и ухом не вели, ну хороши друзья!

– Ну что же ты, иди давай, – краем рта подсказала мама после очередного заливистого трезвона – некто за забором был нетерпелив. – Твой гость пожаловал.

Она пробежала по асфальтовой дорожке к калитке, отперла ее влажными от волнения руками. А за калиткой обнаружился все тот же рыжий парень, он улыбался от уха до уха и протягивал Лиде невероятной величины букет алых и кремовых роз. Да еще и переодеться успел, теперь на нем была белая водолазка и вполне приличные джинсы. Весна с усилием расклеила губы и спросила напрямую, не утруждая себя вежливостью:

– А вы вообще кто такой?

– Пришел поздравить именинницу. – Парень даже не думал обижаться, хотя следовало бы. – И вручить цветы, – букет немедленно оказался в Лидиных руках, пришлось прижать его к груди, чтобы не выронить. – Это была программа-минимум, но, если позовете в гости, упираться не стану.

– Вы от профессора Гольдмана, полагаю, – глядя на него со всевозможной суровостью, процедила Весна. – Это он поручил вам принести торт, а также букеты для мамы и меня?

– Именно. Сам профессор прийти не сможет по весьма уважительной причине. Но он не забыл про вас, Лида, и желает вам огромного счастья!

– А вы его родственник, да? – Девушка все еще блокировала своим телом вход во двор.

– Думаю, это очевидно, – парень подергал себя за рыжие пряди.

– Сын?

– Снова угадали.

Говорил профессорский сын без малейшего акцента, что еще больше путало всю картину.

– Как вас зовут? – сурово спросила Лида.

– Лазарь, – парень галантно поклонился, разве что ножкой не шаркнул.

– Но это же…

– Ага, семейное имя, не удивляйтесь.

– Да я уже ничему не удивляюсь, – сквозь зубы процедила девушка, борясь с искушением захлопнуть калитку перед носом рыжего. А букетом запустить через забор, если удастся перекинуть, конечно. Но воспитание взяло вверх, и она молча отступила в сторону, освобождая проход. Чем этот тип немедленно воспользовался, прошествовал во двор, как к себе домой. И пошагал по калитке к дому, правда, не забывал оглядываться через плечо на плетущуюся следом Весну.

«Что этот профессор о себе вообразил? Ладно бы просто не явился, никто особо и не надеялся. Но сына-то зачем? Решил, если они похожи, так глупая студентка, глядишь, и клюнет? Подыскивает сынку подружку, чтобы не заскучал в холодной России? Не выйдет из этого ничего!»

Войдя за вторженцем в дом, а затем и в гостиную, она успела заметить еще кое-что странное: Мила и Алексей, уже сидящие за столом, синхронно улыбнулись гостю, Санин даже ладонь растопырил в знак приветствия. Складывалось впечатление, что видят они рыжего гиганта не в первый раз.

– Садитесь, Лазарь, – сказала мать, указывая на место рядом с тем, которое за семейным столом обычно занимала Лида. А сама выхватила у дочери букет, которым та уже почти мела пол, поахала восхищенно – и унесла оформлять в вазу. Скрипнув зубами, девушка плюхнулась на стул рядом с отчимом, предоставив матери делить компанию с этим наглым типом.

Никто не отреагировал на ее выходку, словно так и задумано было. Доктор Ворк тут же начал наполнять ее тарелку, мать, вернувшись и разместив букет на окне – для стола слишком огромен оказался – села рядом с Лазарем с таким явным удовольствием, словно обрела любимого сына после долгой разлуки.

Некоторое время Лида скрежетала зубами и строила планы мести профессору: больше ни единого взгляда в его сторону, после сессии вообще переведется в другую группу. Нет, на другой факультет, где он не преподает. Но примерно через четверть часа, попробовав все, что наготовили родители, вдруг забылась и расслабилась. Она была среди самых близких ей людей – ну, за исключением рыжего – и все по очереди говорили о ней добрые слова, а зеркало в углу гостиной исправно отражало, как она хороша с новой прической и в этом изумительном платье. Жизнь прекрасна, чего еще желать!

Профессорский сын немедленно оказался в центре внимания, толкал тосты за именинницу на всех языках мира с переводом, рассказывал такие забавные истории, что стол от хохота гостей и хозяев ходил ходуном, жалобно звякали бокалы.

Потом Вера объявила переход к сладкому столу, а доктор Ворк предложил пока молодым потанцевать и тут же организовал музыку. Заиграл любимый Лидой вальс из мультика «Анастасия» – понятно, отчим подготовился. Санин на первом же звуке бодро вскочил и протянул руку Миле, Юрий Борисович унесся на кухню помогать жене. Неестественная отлаженность чудилась девушке во всем происходящем, словно неведомый режиссер рассчитал действие по секундам. Замерев, как зверек в засаде, Лида наблюдала, как медленно и неотвратимо странный гость приближается к ней, протягивает руки, улыбается ласково, но что-то не слишком весело. И поняла: вот оно, начинается…

– Не танцую, – отрезала она. Чем ничуть не сбила парня с толку.

– Тогда, может, составите мне компанию в саду? Подышим и немного утрясем съеденное.

– Ну… ладно.

Она накинула куртку – солнце успело прыгнуть за тучу. Лазарь так и оставался в одной водолазке, был, похоже, морозоустойчив. На этот раз впереди шла Весна, на середине дорожки обернулась, удивилась и даже слегка испугалась разительным переменам в незваном госте. Он больше не улыбался, красивое выразительное лицо его застыло, словно разом превратилось в античную мраморную маску. И непонятная грусть поселилась в чуть выпуклых шоколадных глазах, взгляд же он не отрывал от девушки. У Лиды оборвалось сердце.

– Кто вы такой? – прошептала, стискивая у горла руки.

Парень улыбнулся невесело, словно по инерции:

– Я ведь уже представился.

– Но вы же не сын профессора Гольдмана! Вы соврали!

– И кто же я тогда? – он вздохнул, словно утомленный ее недогадливостью.

– Не знаю, сама не понимаю. Я подумала бы, что вы и есть профессор, но тогда зачем весь этот маскарад в университете, седина, морщины? А потом, если вам лет двадцать, вы никак не могли окончить Стэнфорд и написать все эти книги, труды, статьи…

Рыжий гигант вскинул голову, посмотрел на низкую рваную тучу, и стоял так секунд десять, словно собирался с духом. Потом заговорил медленно и осторожно, словно по минному полю шел:

– А если я скажу вам, Лида, что есть люди, которые могут жить очень долго, при этом совсем не меняясь внешне? И им приходится прибегать к маскараду, дабы не привлекать к себе излишнее внимание.

– Как долго? – шепотом спросила девушка. В ответ прозвучало негромкое:

– Вечно.

Глава 3. Забытое

Целая минута прошла в хрупком тревожном молчании. Лида привстала на цыпочки и до хруста выпрямила спину – так ей всегда лучше удавалось справляться с волнением. Первым порывом было броситься в дом и попросить защиты у родителей и друзей. Но ведь парень совсем не выглядел безумным или опасным, стоял с невозмутимым видом и смотрел на нее сочувственно. И был так похож… нет, она просто обязана разобраться до конца во всех этих странностях.

– Однажды, Лида, вы уже узнали эту историю и приняли ее, – подметил Лазарь, когда пауза затянулась.

– Значит, это ваша история?

– Конечно.

Он кивнул и положил руку ей на плечо, даже сквозь одежду девушка ощутила, как тяжела и горяча его ладонь. Расклеила губы и пробормотала себе под нос:

– Ну, хоть не вампир.

Тихий смешок.

– И вы действительно профессор Гольдман?

– Да.

– А если вы профессор, тогда скажите, за что снизили мне оценку за последний реферат? – решилась на проверку Лида. – Ну, что вы мне там в конце написали, а?