Адмирал Империи – 17 (страница 4)
– В медикаментозной коме вы находились пять с половиной часов, – начала перечислять Алекса, пытаясь угадать и ответить сразу на все мои вопросы. – И судя по реакции медиков, – девушка на секунду перевела взгляд на начмеда, – господин контр-адмирал, вы родились в рубашке…
Я попытался отмахнуться, и Алекса перешла к той теме, которая меня по-настоящему интересовала:
– С «Одиноким» все в порядке, – улыбнулась она. – Корабль в безопасности и в данный момент находится на ремонте…
Я промычал что-то несвязное, мол на каком таком ремонте…
– Крейсера: «Баязет», «Одинокий», а также эскадренный миноносец «Завидный» из состава 10-ой дивизии в данный момент находятся в эллингах верфи, на которую мы изначально и направлялись, – угадала с ответом Алекса, продолжая повествование, что же произошло за время моей отключки. – На поверхности Херсонеса-3, как вы и предполагали, мною были обнаружены несколько гражданских верфей, переделанных американцами под свои нужды. На одной из таких верфей мы в данный момент и находимся…
Восстановительные работы на «Одиноком» продолжаются четыре часа пятнадцать минут и завершены на 26%. Силовые установки работают, трансляторы полей заменены на новые…
Я снова махнул рукой, типа с «Одиноким» все понятно, давай дальше…
– В виде охранения обстановку на орбите контролирует легкий крейсер «Цесаревич Георгий»
Я вырвал трубку изо рта:
– А где Красовский, – прошептал я, закашлявшись.
– В данную минуту корабли 10-ой «линейной» дивизии преследуют отступающих к переходу «Таврида–Бессарабия» поляков адмирала Вишневского, – как всегда мило улыбнувшись, ответила Алекса.
– Немедленно поднимай крейсер на орбиту! – мне снова показалось, что я орал, но на самом деле больше хрипел. – Запускай двигатели! Немедленно!
Глава 3
Место действия: звездная система HD 22048, созвездие «Эридан».
Национальное название: «Таврида» – сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: не определен – спорный сектор пространства.
Претенденты: Российская Империя, Американская Сенатская Республика.
Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 198 световых лет.
Точка пространства: сектор межзвездного перехода «Таврида–Бессарабия».
Дата: 29 февраля 2215 года.
Меня по-прежнему шатало, в дополнение еще и тошнило, но тем не менее, я был на ногах и сейчас сидел в своем командирском кресле на мостике «Одинокого», продолжая допрашивать Алексу. В это время мой крейсер, перед этим сорвавшись со стапелей эллинга и за минуту поднявшись на орбиту Херсонеса-3, уже мчался в направлении злополучного перехода на «Бессарабию», туда, куда несколькими часами ранее направились корабли 10-ой «линейной»…
– Контр-адмирал Красовский, как моим сканерам показалось, даже был рад, что вы находились в бессознательном состоянии, – ответила Алекса на мой вопрос, что это время, пока я валялся в регенерирующей капсуле, делал Александр Михайлович. – Он не пожелал посетить медотсек «Одинокого», после того, как сражение прекратилось, и мы с полковником Дороховым доставили вас на крейсер…
– Если честно, я не очень-то этому расстроился, – усмехнулся я, уж точно не горя желанием, когда бы очнулся, увидеть эту вечно кислую мину Красовского перед собой.
– Да, но в нашем медицинском блоке одновременно с вами находился и до сих пор находится один из его старших офицеров, – сказала Алекса. – Так что визит на «Одинокий» напрашивался сам собой.
– А что делает на моем крейсере офицер Красовского? – недоуменно спросил я, отвлекаясь от главной темы.
– Во время истребительного боя машина командира эскадрильи с «Екатерины Великой» была подбита и его спасательную капсулу на «Одинокий» было доставить ближе всего, – ответила на это Алекса. – Комэск в данном бою получил контузию и был определен нашими врачами в медбокс…
– Ясно, – кивнул я. – Продолжай про Красовского…
– Что именно вас интересует?
– Как Александр Михайлович объяснил причину того, что он погнался за поляками? – уточнил я. – Ведь как я понимаю, договор с Вишневским был все-таки заключен?
– Так точно, после того, как вы потеряли сознание на мостике вражеского авианосца, между российским и польским командующими было заключено перемирие, – подтвердила Алекса, кивая. – По его условиям обе стороны немедленно прекращали огонь и расходились. Польская хоругвь, собравшись, в походную колонну и взяв на буксир два своих поврежденных корабля, пошла в сторону перехода «Таврида–Бессарабия». Контр-адмирал Красовский со своей стороны обещал их не преследовать и не атаковать…
– И, как мы видим по карте, этот паразит Александр Михайлович нарушил-таки свое обещание, – я кивнул в сторону голограммы, на которой четко прорисовывалась группа зеленых точек, они же вымпелы 10-ой «линейной», которая на все парах мчалась в сторону «врат» на «Бессарабию».
Польских кораблей радары дальнего обнаружения «Одинокого» пока не видели, отчего они и не проецировались на карту. Но мне, как и всем остальным офицерам на мостике было понятно, что хоругвь Вишневского где-то рядом, хоть пока и не видна…
– Впрочем, в том, что Красовский не держит своего слова, ничего необычного нет, – пожал я плечами. – Это за данным господином водилось и не раз, мне ли этого не знать.
– Последний раз такое было в момент сражение за Херсонес-9, – напомнила Алекса. – Когда контр-адмирал погнался за отступающими кораблями «Звезды Смерти»…
– Да, Тася рассказывала, – кивнул я. – Но не это меня удивляет, а то, что Александр Михайлович в неуемном желании отличиться и заиметь себе на электронной планке очередной орден, готов рисковать своими последними кораблями и экипажами. Ведь, как я понимаю, у Красовского под рукой осталось всего пять вымпелов, так?
– Да, – кивнула Алекса. – Изначально в составе 10-ой «линейной» дивизии по прибытии к Херсонесу-3 было девять кораблей. Два погибли в сражении на орбите, плюс серьезно пострадавший в бой эсминец «Завидный» был поставлен Красовским в эллинг, а легкий крейсер «Цесаревич Георгий», так же получивший повреждение одной из силовых установок – остался на орбите планеты в качестве охранения. В данный момент у командующего 10-ой дивизией рядом с авианосцем «Екатерина Великая» остались два тяжелых крейсера: «Пантелеймон» и «Транзунд», легкий крейсер «Сивуч» и эсминец «Поспешный»…
– И как этот идиот с полубригадой собрался побеждать поляков?! – покачал я головой, поражаясь наивности Красовского.
– Вероятно, контр-адмирал рассчитывает на то, что на кораблях противника по-прежнему отсутствуют энергополя, – предположила Алекса. – Действительно, во время сражения на орбите Херсонеса-3 практически все вражеские корабли были лишены данного вида защиты эскадрильями с «Екатерины Великой» и «Одинокого».
– Кстати, а каким это образом майор Белло со своими «соколами» оказалась в центре событий? – возмутился я, помня, как приказывал Наэме сидеть на «Одиноком» и не высовываться.
– Хочу заметить, что именно прибытие нашей эскадрильи в сектор боя с польскими «гусарами» изменило ход сражения, – стала защищать Наэму, мой старпом.
– Сейчас не об этом, а о невыполнении приказа старшего по званию, – продолжал ворчать я, внутри понимая, что Алекса права, но все еще не привыкший к самоуправству моего чересчур уж самостоятельного командира эскадрильи. – Ну, я ей задам… Где кстати, Наэма?
– Судя по идентификатору – во втором ангаре, – ответила Алекса. – Однако, я бы хотела вернуться к обсуждению действий контр-адмирала Красовского, а главное к обсуждению наших действий…
– Что тут обсуждать, – пожал я плечами, кряхтя, вставая с кресла и направляясь к выходу. – Александр Михайлович в очередной раз ступил, потому, как в данную минуту летит прямо в пасть врагу. Он думает, что легко расправится с Вишневским-младшим, чьи крейсера лишены силовой защиты и убегают от него? Наивный! Ему не Мариуша надо опасаться, а его грозного папашу, который находиться вблизи перехода… Красовский ведет свои корабли в западню!
– А мы? – недоуменно воскликнула Алекса, у которой, как известно, еще полиметаллическое сердце болело лишь об «Одиноком».
– А мы летим туда же, чтобы попытаться спасти его задницу, – бросил я, выходя в коридор. – Конечно, не судьба лично Красовского меня беспокоит, а жизни космоморяков 10-ой «линейной», по какому-то недоразумению доверенных этому мажору…