Мои рассуждения прервало звяканье метала за моей спиной. Я обернулся и увидел перед собой девушку. Она стояла, глядя на меня с удивлением. Темные блестящие волосы до пояса были ничем не скреплены, и крошечные колокольчики, нанизанные на свободно падающие пряди, издавали слабое позвякивание, которое я и принял первоначально за звон доспехов. Девушка была очаровательна. Тоненькая привлекательная фигура с белой, нетронутой кожей была облачена в тонкое полупрозрачное покрывало. Руки украшали золотые браслеты с каменьями.

– О! – вскричала она. – Ты слишком слаб, чтобы встать. Ты должен еще лежать, чтобы восстановить силы.

Интересно, она говорит по-русски, или я получил в дар способность понимать чужие языки? Но самое интересное – понимает ли она меня?

– Все нормально, я почти здоров, – при произнесении этой фразы я отложил в уме, что был болен или ранен. И, чтоб не попасть впросак, спросил: – Это ты ухаживала за мной?

– Нет, чужеземный господин, это делал мой отец. Я – Зиллах, дочь шейха Еноша, властителя Алхата Проклятого. Мы обнаружили твое тело среди бескрайних песков вечной пустыни. С тех пор кануло три дня.

– А что же заставило вас выйти в пустыню? – сам не знаю, как этот вопрос слетел с моих уст.

– Это не было случайностью, мы вышли на твои поиски, – сказала Зиллах, – мы не хотели причинить тебе вреда, Конан, – она вскинула руку и проговорила: – Однако следуй за мной, господин, и мой отец объяснит тебе все.

«Ну ни фига себе, – мысли рванулись дикими мустангами, – я – Конан из Кимерии? Я – великий киммериец? Уф. Круто».

Хорошо, что я не сказал это вслух. Зиллах бы явно не оценила моего энтузиазма, наверное, сочла бы, что я, то есть Конан, еще не пришел в себя или за те три дня, проведенные в пустыне, тронулся головой. Так что вслух пришлось сказать:

– Ну, тогда веди меня к своему Еношу, милая, я хочу послушать, что он мне наплетет.

Еноша был высоким, стройным немолодым человеком. Он восседал в соседнем шатре в кресле из черного дерева с высокой спинкой и изучал какой-то измятый, ветхий свиток. На нем был головной убор из белого полотна.

Он предложил мне сначала сесть, а потом послал Зиллах за вином.

– Итак, шейх, – начал я, совсем забыв о нормах поведения в гостях, – как вам удалось меня найти?

Енош указал рукой на зеркало. Я посмотрел в направлении его руки.

– Пока я не утратил волшебной силы, друг мой, и я могу использовать некоторые не совсем естественные средства.

Я смотрел на зеркало. Оно было черным. Черным был не только его каркас, но и зеркальная поверхность.

А между тем шейх начал о чем-то говорить. Он говорил и говорил, и речь его была наполнена разными кручеными эпитетами. Минут через пять я понял, что он мне рассказывает какую-то древнюю историю. Вся история сводилась к тому, что очень давно жил какой-то волшебник из страны Алхат и с помощью черных чар он захватил власть в стране. После этого волшебник провозгласил себя великим жрецом и пророком и поведал, что скоро спустится на эту землю бог и будет самолично править Алхатом Светлым (как тогда звали эту страну). Спустя какое-то время он с помощью черных ритуалов вызвал из потустороннего мира демонессу и выдал ее за богиню. Удерживая чарами в этом мире тело богини, он провозгласил себя проводником божественной воли и правил от ее имени. Но что-то у него не сложилось, и чудовище, которое он вызвал из-за Предела, уничтожило его и захватило трон и властвует по сей день.

– Это ж сколько времени прошло с тех пор? Оно что, бессмертное? – удивился я.

– С тех пор прошло больше лет, чем песчинок в этой пустыне, а божество все еще здесь господствует, – ответил Енош. – Это существо питается энергией живых. Когда-то это не было пустыней, здесь шумели леса, росли травы, паслись резвые стада, и все это орошала тысяча рек и озер. Сейчас уцелел лишь сам Алхат, и демонесса выбирает каждый раз себе жертву среди людей, роды сокращаются и вырождаются.

– Но почему же вы не убили ее?

– Она неуязвима и бессмертна, – с грустью сказал он. – Стрела и меч бессильны против нее. Один ее взгляд парализует и пронзает душу. Охотники до ее смерти уже давно выстроили в Черном Храме лес мужских фигур.

– Ну тогда покиньте это место, – сказал я и прибавил любимые мной когда-то (когда я читал «Конана») слова. – Кром и Митра.

– Это невозможно. Она колдовской силой удерживает нас в этих землях.

– Ладно, это все хорошо, но я-то при чем?

– Ты здесь из-за давнего пророчества, – тихо произнес Енош.

– Какого еще пророчества? – спросил я и подумал, что дело пахнет керосином.

– В пророчестве сказано, что неизвестные боги, от которых отреклись наши, смягчат свой гнев и пошлют освободителя, и тот свергнет богиню и разрушит ее злые чары. И эти самым героем являешься ты.

– Э?..

Проводы были недолгими. Мне пожелали удачи и довели до Черного Храма. Даже черный ход показали.

Место было отвратительное. Серые каменные стены, такие же серые колонны. И все помещение было заставлено скульптурами. Вспоминая рассказ шейха, я понял, что это не скульптуры, а люди. Моя кожа резко покрылась мурашками, и очень захотелось домой.

«Вот, ведь коз… нехорошие люди, – подумал я про устроителей этого тура. – Они же мне не дали «кнопки» экстренного возвращения. А если здесь меня убьют?»

От последней мысли стало не по себе, и к горлу подкатил комок. Все мои рассуждения прервались, когда я услышал человеческий крик.

– А, будь что будет, – прошептал я. – Авось не помрем, небось выдюжим, а не выдюжим – так хусим, как писал один из фантастов моего мира.

И я поспешил на крик. Картина, что я увидел, была ужасающая. На троне восседало страшилище, а возле стоял и кричал человек. Я посмотрел на его ноги, они на глазах приобретали серо-бледный оттенок. В то же время чудище издало странный звук, что-то между карканьем и смехом одновременно. Скелетообразные руки и шея набухали, складки на коже разглаживались у демонессы.

Горгона пока не обращала на меня внимания, она была занята трапезой. Серость человека распространилась до пояса. Его крик стал больше напоминать визг.

Ее бюст наполнился, натянув тонкую ткань и придав ей черты женственности, а влажный алый рот раскрылся в новом приступе смеха. В этом смехе уже не было ничего каркающего, на этот раз это был музыкальный, чувственный смех привлекательной женщины. Серость уже доходила воину до груди. Неведомая сила толкнула меня в спину, и я выбежал к трону. Мои руки без приказа мозга в каком-то наитии выхватили палаш и отрубили голову несчастному. Не было времени заморачиваться по поводу: я убил человека, как это плохо. Я просто поднял глаза и…

И встретил взгляд Горгоны.

Наверное, так действуют на людей тяжелые наркотики. Никогда не принимал и не собираюсь, но накрыло меня с головой. Не знаю, сколько я стоял и смотрел на демонессу, наверное, миг, так как мертветь я не начал, но успел побывать во всех своих грезах. И рыбкой в океане, и птичкой в небесах, и червячком под землей. Спасло меня лишь то, что палаш из онемевших рук выскользнул и поранил мне ногу. Я взвыл от боли и автоматически отвел взгляд, скосил его на рану.

«Так, нужно вспомнить греческую мифологию, – мысли неслись с бешеной скоростью, подобно реактивным самолетам, – где-то это было. Ага, вспомнил, но там у героя (забыл, как звать, да это и неважно в данный момент) был щит, куда он смотрел, а у меня есть только палаш».

Палаш…

«Блин. Можно же смотреть в отражение на отполированном лезвии», – осенила меня догадка.

Я посмотрел туда и увидел, что Горгона обладает не двумя глазами, как люди, а тремя. Третий глаз больше остальных двух и имеет красную окраску белка.

– В яйце-то и смерть Кощеева, – прошептал я себе под нос и попытался уколоть демонессу не глядя в третий глаз.

Фехтовальщик я никакой, но тренированное тело Конана само сделало все. Меня ослепила яркая вспышка, и нечеловеческий крик пронзил мои барабанные перепонки. Это было последним, что я видел и слышал в этом мире.

Снова мрак и ощущение лифта.

Второе пробуждение было менее болезненным.

«Главное, не делать быстрых и резких движений и не подавать признаков удивления и непонимания», – дал я себе установку и открыл глаза.

Я опять был в шатре. Правда, этот шатер был немного другим. В отличие от того, где я проснулся Конаном, этот изобиловал красными и белыми красками, тот же был желто-коричневым. Я медленно окинул взглядом все вокруг, не вставая. Ничего необычного. Из мебели здесь была только моя кровать. Даже рукомойника не было. Шатер был пуст, за исключением доспехов и меча со щитом, стоящих около входа.

– Доспехи европейские, – пробормотал я, – где-то века двенадцатого. Если есть доспехи, значит я воин. А такие доспехи, – я пригляделся, – судя по большому количеству чеканки и позолоты, могут принадлежать только дворянину, то есть рыцарю. Значит, я рыцарь. Нахождение мое в шатре свидетельствует, что я далеко от дома и явно не в гостях. Вряд ли бы какой-нибудь сэр, у которого я остановился, не предложил бы мне провести ночь в его замке. Следовательно, я в пути. Интересно, кто я?

На ум из той эпохи приходила только Жанна д’Арк, и я инстинктивно приложил руки к груди.

– Фу, – выдохнул я, – мужчина.

– Сер Джаспер, вы проснулись? – раздалось снаружи.

В ту же секунду, не дожидаясь моего ответа, полог шатра распахнулся, и внутрь вошел парнишка, лет четырнадцати на вид. Он принес завтрак.

– Где мы находимся? – рявкнул я, понадеявшись, что это мой слуга. Если он не слуга, то зачем он приносит мне завтрак? Мой командный голос должен был способствовать тому, что он не будет думать над глупостью вопроса, а сразу ответит, если что, потом сошлюсь на амнезию или выкручусь по-другому.

– Мы все там же, сэр. В Бритонии, в герцогстве вашего друга Танкреда Квенелесского, около огненной пещеры.

– И что же мы здесь делаем? – мой голос помог, и я продолжал в том же духе.

– Как что? Приехали убивать дракона. Вы же на той неделе поспорили с герцогом на бочку вина, что вам этого дракона убить – что два пальца обос… в общем, раз плюнуть.

– Ладно. Иди. Если понадобится, позову.

Так как у шейха меня не кормили, если не считать вина и историй про Алхат и демонессу, я набросился на бедную зажаренную утку, словно стая проголодавшихся волков на маленького олененка.

«Подведем итоги, – думал я, – я все-таки дворянин, рыцарь и нахожусь около пещеры с драконом. Место пребывания – Бритония (не Британия, а именно Бритония), какое-то герцогство с плохо выговариваемым названием. Да еще поклялся, точнее, поспорил, что убью этого дракона.

Выхода для отступления нет. За этим, за геройством и подвигами, я и пришел в эту фирму, точнее, не за этим, но какая разница, фирма исполнила свои обязанности на все сто процентов. Ладно, сейчас самое главное – дотянуть до ночи, так как ночью я перемещусь в свой мир. Значит, надобно всеми мыслимыми и немыслимыми способами потянуть время, отсрочить выполнение договора или идти в пещеру ночью, там я перемещусь в другой мир, а прежний хозяин тела вернется обратно и сделает всю свою работу. Но лучше всего отсрочить бой на завтра. Так будет спокойнее и честнее с настоящим обладателем тела».

Полог опять открылся, и вошел тот же мальчишка.

– Изволите одеться, сэр Джаспер?

– Изволю, – ответил я, пытаясь сохранить повелительный тон, и отодвинул от себя тарелку с костями.

Если бы не этот мальчишка, то я бы точно запутался в своей одежде. Во всех этих брэ, нижних и верхних рубашках и еще во множестве мелких, но нужных частей. Одевшись, я потянулся и вышел из шатра в сопровождении своего слуги.

Мой шатер был здесь не одинок, складывалось ощущение по количеству палаток, что здесь остановилась вся армия этой самой Бритонии. У большого шатра, полыхающего на солнце обилием золотого шитья, стояла группа дворян, судя по одежде, это были именно дворяне, и не самые бедные. При моем появлении они обернулись, и один из них, самый рослый и бородатый, весело прокричал: